Глобус 1976 - Коллектив авторов

долго, всего километров 15. Пройдя крупный приток слева, снова встретились с таким течением, что

грести против него было невозможно. Пришлось перейти на бечеву. Но как буксировать лодки? Обычный

способ, когда один человек сидит в корме и правит, а остальные тянут бечеву, для нас был неприемлем.

Тогда ведь придется проходить один и тот же участок трижды. Мы поступили иначе. Бечеву длиной

метров 20 — 25 крепили к прочным ручкам на носу и корме каноэ. Середину веревки перекидывали через

плечо, и каждый тянул свою посудину, регулируя ее ход натяжением кормовой или носовой части бечевы.

Натягивая больше кормовую часть, подставляли нос лодки течению, и оно отжимало суденышко к

середине реки. Выбирая носовую часть веревки, разворачивали корму, и лодка сама подходила к берегу.

Мы быстро приспособились управлять ходом наших каноэ, отводя их далеко от берега, чтобы

безопасно обогнуть каменные мысы. Здесь течение особенно бурлит и крутит. В таких местах иногда при-

ходилось браться за лямку вдвоем (третий подстраховывал сзади) и каждую лодку проводить по очереди.

Участок со скалистыми берегами, к счастью, оказался небольшим — всего 6 километров, но шли мы

его целых 7 часов и страшно устали. Дальше река расширилась почти до километра, берега стали

пологими и течение тише. Тут можно было перейти на весла.

На стоянке выяснилось, что чехлы наших посудин на острых камнях кое-где порвались. Чинить их

заплатами на краске было долго. Вместо краски мы взяли с собой вар. Разогревали его в банке на костре,

окунали в вар заплату и быстро ставили ее на предварительно осушенное место. В холодной воде заплаты

держатся прочно, и весь ремонт оказался минутным делом.

... Мы двигались очень медленно. Каждый километр, даже сотня метров брались с бою. Снова карабка-

лись по берегам, цеплялись за камни, выступы скал, корни деревьев, кусты, падали в воду и все же

каждый был готов уйти в реку хоть с головой, но бечеву из рук не выпустить. Местами, где течение

становилось особенно сильным, перебирались на другой берег, там река обычно тише. С превеликим

трудом за день проходили три, от силы пять километров. Хорошо, что солнце не садилось за горизонт

и идти можно было в любое время суток. Чехлы каноэ, конечно, сильно страдали от такого пути, но

мы наловчились чинить их быстро, почти на ходу.

Так мы брели целую неделю, а прошли всего 26 километров. Дальше скалы кончались, берега ста-

ли положе, течение тише, и мы с удовольствием перешли на весла. Но продолжалось это недолго, все-

го один дневной переход. Русло опять сузилось, послышался шум, и мы оказались у второго порога.

По берегу тянулась узкая тропа, и мы решили имущество перенести в рюкзаках по берегу, а порожние

лодки провести по воде. Эта операция продолжалась три дня и из-за гнуса и жары была весьма

изнурительна. Особенно донимали оводы, сидевшие на наших спинах целыми гроздьями. Они

прокусывали даже плотные парусиновые рубашки, так что приходилось одеваться очень тепло.

На четвертый день мы очутились по ту сторону порога и, отдохнув, поплыли дальше, втайне

мечтая, что таких трудных препятствий, как это, больше не будет. Шли на веслах, местами бечевой —

там, где встречались каменные мысы — корги.

Начались пороги.

Через пять дней мы подошли к третьему порогу. К счастью, он оказался небольшим, всего с

полкилометра длиной. Потом река стала спокойнее, и мы пошли на веслах. Через 2 километра

встретили справа небольшую речку и назвали ее Подпорожной. На устье ее в галечнике оказалась

щебенка каменного угля. Решили поискать его на обратном пути.

Дальше течение вновь усилилось, и вскоре мы подошли к четвертому порогу. Здесь река наискось

прорезала стометровый пласт диабаза, пропилив в нем узкое ущелье около ста метров шириной. Его

борта двадцатиметровыми отвесными обрывами спускались прямо в реку, которая, бешено крутясь,

мчалась меж скал. Ущелье в этом месте образовало крутой коленообразный изгиб в форме латинской

буквы S. В средней части колена в вихре крутящихся струй возникали гигантские воронки, подобные

тем,что мы видели у первого порога. Но там они стояли на одном месте, а здесь зарождались на всем

пространстве русла от берега до берега. Крутясь и сталкиваясь в хаотическом беспорядке, одни

воронки смыкались и исчезали, а рядом появлялись и росли другие.

Дальше пришлось тянуть лодки бечевой.

Жутко было смотреть сверху, со скал берега, на эту фантасмагорию. Ничто живое не выберется из

этой мельницы. Мы для пробы подтащили и бросили сверху довольно толстую лесину. Дойдя до

водоворотов, она встала вертикально, исчезла в пучине и ниже за порогом вынырнула уже без сучьев,

корней и вершины.

И все же в этой дикой круговерти стояли и ходили таймени, громадные, как бревна. Таких мы еще

не видывали. Они чувствовали себя тут, в этом бешеном потоке, совершенно свободно, то поднимаясь

вверх наружу, то опускаясь вглубь.

Порог оказался не очень длинным, около километра напрямую. Тайга здесь негустая, перетаски-

ваться будет легко. Выше порога диабаз сменялся известняками. Течение хотя и сильное, но у берега

змеилась неширокая тропа, так что пробираться все же возможно.

... Пять километров пути — и мы опять оказались перед порогом, уже пятым! Когда же этому будет

конец? От устья Хантайки наш отряд прошел 150 километров, а ее истока из озера Кутармо так и не

видно. Ну что же, будем преодолевать и этот порог.

Лесом поверху перенесли только багаж. Каноэ провели порожняком на бечеве по берегу. За

порогом наши суденышки очутились на спокойной воде и мы сели за весла. Берега везде густо

заросли лесом. Иногда то справа, то слева попадались валунно-галечные гряды, и их приходилось

обходить бечевой. Потом река сильно расширилась, появились отмели, заросшие кустарником

острова. Проплутав довольно долго в их лабиринте, мы наконец выплыли в обширное водное прост-

ранство, дальний берег которого был еле виден. Что это? Озеро- Кутармо? Не похоже. То, по расска-

зам, лежит в горах, а здесь — низменные болотистые берега.

Мы решили остановиться на небольшом, но высоком каменистом островке. Он соединялся

песчаной отмелью с коренным берегом. Тут сидели тысячи линялых и потому не летных гусей. С

отчаянным гамом и гоготом они кинулись от нас в воду.

Стоянка оказалась отличной. Сухо, рядом лес, комаров и оводов нет, кругом обширное водное

пространство, где всегда продувает. Здесь впервые мы встретили следы пребывания человека. На двух

рядом стоящих лиственницах с обрубленными на высоте около трех метров вершинами был сделан

настил из жердей, а на нем — шалашик из еловой коры. В стороне стояла лесенка — толстая с

зарубками жердь. В шалашике мы нашли связку сетей и пучок сушеной рыбы. Такие лабазы в тайге

обычно сооружаются для хранения припасов.

На другой день я с Виктором Александровичем отправился на одном каноэ для съемки озера. Теп-

лый и солнечный день обещал приятную поездку. Выехав на середину, мы увидели вдали на востоке,

за озером, силуэты высоких горных склонов, края которых тянулись далеко на север к Норильску и на

юг к Курейке, а в середине темнела глубокая горная долина, уходящая на восток. Очевидно, там-то и

должно лежать то легендарное озеро Кутармо, из которого, по словам таежных жителей — долган, и

вытекает Хантайка.

Наше озеро оказалось мелководным с массой каменистых и песчаных островков. Берега сильно

изрезаны бухтами и заливами, настолько мелководными, что местами к берегу и на нашей лодочке не