Готика плоти - Эдвард Ли

- Кэтлин! - крикнул ей Уэстмор. - Это мы! Расслабься! С тобой все в порядке!

Когда глаза Кэтлин резко открылись, экран телевизора взорвался.

- Иисус! - воскликнул Мак. - Что это вообще такое?

- Она выходила из транса и была в замешательстве, - Уэстмор помог Кэтлин дойти до дивана. - Полагаю, она потеряла контроль над своими телекинетическими способностями.

- Как в офисе, когда Хилдрет говорил через нее, - рискнула предположить Карен.

- Да...

Глаза Кэтлин дрогнули; она поднесла руку ко лбу, когда оглядела комнату.

- О, Боже. Я никому не навредила, правда?

- Нет, мы все в порядке. А ты?

Кэтлин отвернулась, уставившись.

- Адрианна нашла меня...

- Да. Ты помнишь, что она сказала?

Пауза, а затем Кэтлин сказала:

- Да, - а затем она испуганно посмотрела на часы. - Два с половиной часа.

- Адрианна говорила тебе что-нибудь еще, прежде чем начала общаться с нами?

- Я... думаю, да, - Кэтлин нахмурилась. - Черт, я не могу вспомнить.

Уэстмор сел и закурил. Мак и Карен налили себе покрепче.

- Что нам теперь делать? - спросила Карен.

- Подождем, - сказала Кэтлин. - Пока не откроется Рив.

- Это произойдет в Алой комнате. Вот куда мы и направляемся, - принял решение Уэстмор. - Прямо сейчас.

* * *

Клементс проскользнул в офис во время своих поисков. Он покачал головой, увидев тело Уиллиса за столом.

"Бедный глупый придурок..."

Но его охватила настоящая тошнота, когда он случайно взглянул на включенный монитор компьютера и увидел...

"Святая матерь Божья, эти больные, больные куски дерьма!"

Это была Дебби, сонно опирающаяся на стол после того, как ее влагалище закрыли крошечными хромированными кольцами.

"Я не могу дождаться, чтобы убить Хилдрета, Боже мой, я просто НЕ МОГУ, БЛЯТЬ, ДОЖДАТЬСЯ!"

Оставаться в офисе было бы бесполезно, как и изучать больше DVD в поисках доказательств Дебби. Он увидел все, что ему было нужно. По крайней мере, это был не снафф-фильм этих больных ублюдков...

Клементс развернулся, вытащил один из своих пистолетов.

Это было хихиканье, которое он услышал?

Клементс улыбнулся.

- Если это ты, Хилдрет, иди и забери меня, - он вышел из офиса без тени страха и начал проверять остальную часть дома.

* * *

Конни терпела как могла, но теперь все было не так уж плохо. Она прожила неделю без крэка - дольше всего с тех пор, как впервые поднесла трубку к губам. Она была нервной, раздражительной, "крэковые жуки" ползали по ее коже. Но Клементс был прав: бóльшая часть физической зависимости уходила, оставляя ее только справляться с психологической. Она знала, что сможет это сделать, если он не бросит ее.

Она никогда не знала такого мужчину, как он. Он ничего не хочет, не как клиенты, не как любой другой придурок с большой полосой дерьма...

Конни знала, что не должна принимать свои благословения как должное. Это был ее последний шанс.

Ночные звуки раздражали ее - сверчки и весенние гляделки. Они казались слишком громкими. И, несмотря на влажную ночную жару, лунный свет на ее лице казался холодным.

Она бросила взгляд на особняк; ее внутренности скрутило.

"Пожалуйста, будь осторожен там", - подумала она.

Она продолжала похлопывать себя по карману, чтобы убедиться, что мобильный телефон все еще там. Клементс и остальные, вероятно, не выйдут еще несколько часов. Она немного отошла от машины, затем начала идти по опушке леса, не особо задумываясь об этом. Прежде чем она поняла это, она прошла треть пути вокруг внешней территории и обнаружила, что выходит на тропу, которая спускается к деревьям.

"Где... О, черт..."

Она вернулась на кладбище, даже не осознавая этого.

"Что с тобой, Конни? Неделя без крэка сделала тебя рассеянной..."

Последнее место, где она хотела быть, было кладбище. Она вспомнила, что они нашли прошлой ночью. Труп бродяги в гробу был достаточно плох, но в другой яме? Эти гнилые... СУЩНОСТИ. Конни было все равно, что кто говорил. Они, черт возьми, не выглядели для нее людьми.

Так что же она делала?

Вместо того, чтобы выйти с кладбища, она обошла ворота, к яме с этими вещами.

"Разве мертвый человек действительно может выглядеть так? Как большие пластиковые пакеты, полные масла?" - подумала она, чувствуя тошноту.

Она не знала, какое болезненное любопытство заставило ее это сделать, но она все равно это сделала.

Она включила свой фонарик и посветила им в яму.

И уставилась.

Яма была пуста.

И она сомневалась, что кто-то услышал ее крик, когда она обернулась и увидела голую женщину, стоящую прямо перед ней. Женщина выглядела так, будто сама выползла из могилы: серая кожа туго обвисла над венами, ребра выпирали, живот втянулся. Лобковая кость выпирала, как у человека с анорексией, а глаза были такими темными и впалыми, что могли быть ямами.

- Тебе следовало сесть в эту машину и уехать, - сказала женщина, но к этому времени разложение превратило ее голос в жидкий хрип.

Лес поглотил следующий крик Конни, а затем труп, стоявший перед ней - при жизни девушка-слесарь по имени Вэнни, но после смерти марионетка бездны - толкнул Конни в пустую яму.

Труп посмотрел вниз, костлявый силуэт в лунном свете, а затем рядом с ним появилась другая фигура, высокая, прямая, выдержанная.

Конни снова закричала, когда поняла, что это Реджинальд Хилдрет, и закричала еще сильнее, когда четыре адипозианца начали спускаться в яму, безликие в своей радости, с воспаленными половыми органами цвета сала.

* * *

К 04:30 утра Клементс обыскал бóльшую часть верхних этажей особняка. Он никого не встретил, ни следа Дебби или Хилдрета. Если уж на то пошло, дом казался унылым, неспособным на то, чего ожидал Уэстмор. В какой-то момент он нырнул в одну из гостиных, услышав голоса. Заглянув в щель двери, он увидел Уэстмора и остальных, поднимающихся по лестнице в конце коридора, вероятно, направляясь в эту Алую комнату, где Хилдрет разделал большинство жертв третьего апреля.

Он замер, наблюдая, как они исчезают, и продолжил. Клементс все еще не хотел, чтобы его видели, пока нет, и только если это было абсолютно необходимо.

Он уже проверил Алую комнату, одно из первых мест, которые он обыскал. Комната красного цвета - и все. Ничего интересного, ни подозрения.

"Просто одержимость какого-то сумасшедшего богача, - подумал Клементс. - Какого хрена этот