Россия и русские в мировой истории - Наталия Нарочницкая

Пограничные с Балканами территории — в них попадали Румыния, Венгрия и Болгария (сателлиты Германии), — куда естественым образом в силу географии фронта войны вошли русские, были вынужденно признаны как часть зоны безопасности СССР. Но

жесточайшая борьба за нюансы урегулирования именно по поводу этих стран, за которой стояли проблемы «водных путей» Европы дунайское судоходство, по сравнению с легкостью, с какой Зап «сдал» Польшу и Чехословакию, показывает, что только наличие 1 советских войск позволило сохранить их в системе Ялты и Потсда] Эти особенности послевоенных дипломатических баталий весь интересны, так как происходящее в 90-е годы XX столетия — правление расширения НАТО, оккупация Косова — ключа к Й даро-Моравской долине, соединяющей Западную Европу с регион Проливов — на этом фоне выглядит отложенной реализацией осуществившихся в конце прошлой войны и на сессиях СМИД? нов. Проекты же эти проявляют знакомые с XIX века черты извечнь военно-стратегических симметрии и геополитических закономерностей, заслоненных борьбой «тоталитаризма и демократии», прежде всего Восточный вопрос.

Если англосаксы признали марионеточное польское правительство, то в отношении стран Балканского региона и дунайского судоходства (того самого, что в 90-е гг. постепенно переходит в орбиту НАТО), США и Великобритания ставили всяческие препятствия. Они отказывались признавать правительства Венгрии, Румынии и Болгарии как якобы созданные недемократическим путем, что задерживало подготовку мирных договоров с этими странами, хотя оснований для этого было куда меньше: в отличие от Польши это были «виновные» — «сателлиты Германии», и в их отношении СССР — оккупирующая держава-победительница — имела куда больше моральных и политических прав обеспечивать «дружественное себе» правительство.

Официальные заседания Совета министров иностранных дел и выступления на них Молотова, Бирнса и Бевина полны дипломатических недоговорок, скрывающих истинные мотивации позиций. Молотов предлагает бывшие колонии «побежденных держав» передать в качестве подмандатных территорий под временное управление союзников, в частности Триполитанию — Советскому Союзу. Против такого решения судьбы итальянских колоний (на самом деле против обретения СССР точки опоры в Средиземноморье) упорно возражают Бирнс и Бевин, ничем убедительным свой отказ не мотивируя. Молотов настаивает на скорейшем признании правительств Румынии, Венгрии и Болгарии, но США и Британия повторяют изо дня в день, «что эти правительства созданы недемократическим путем», хотя только что признали такие же правительства в Польше и Чехословакии. Молотов взывает к совести союзников, говоря, что «СССР ведь не вмешивается в формирование правительства в Греции, которое проходит под полным контролем англичан», и намекает, что в случае задержки с признанием правительств Венгрии, Румынии и Болгарии и выработки с ними мирных договоров СССР не сможет подписать договор с Италией, что отодвинет решение вопроса об итальянских колониях, в том числе возвращение Греции Додеканезских островов. Стороны из дня в день спорят по процедурным вопросам: разрешить ли Франции участие в работе СМИД, будет ли такое решение нарушением Потсдамских соглашений или нет, спорят по проблемам Японии, на которую в одночасье сделал ставку ее вчерашний враг номер 1 — США, которые в полном соответствии с меморандумом Совета по внешним сношениям о подготовке противников для победившего СССР на Дальнем Востоке повернули свою политику на 180 градусов в связи с новой ролью исполинского Китая[409]. Записи бесед трех дипломатов показываютнатянутую обстановку, беседы наполнены мелкими взаимными обв нениями. Из череды повторяющих одни и те же позиции встреч резко выделяется одна.

Беседа В. М. Молотова с министром иностранных дел Великобритании Бевином наедине 23 сентября 1945 г., возможно, одна н последних, когда карты открывались. Бевин начинает беседу ее кровения, что трудности сессии отнюдь «не процедурного, а пол тического характера», ибо «отношения между Советским Союа и Великобританией в настоящее время складываются так», «как Гитлером», и «если обе стороны не будут действовать осторожней то существующие между ними различия в подходе к европейским проблемам создадут трудности, что будет иметь серьезное значение Бевин пояснил, что не хотел сравнить — советское правительство с Гитлером, а «имел в виду обстоятельства, при которых взаимоотношения между Англией и Германией развивались в течение длительного времени при отсутствии откровенности, пока положение я стало непоправимым». Он, Бевин, «стремится к тому, чтобы избежать взаимных подозрений в отношении политики обеих стран в

Европе». Далее следует изложение принципиальных контуров британских интересов в Европе и тех положений, которые Англия готова или не готова уступить Советскому Союзу. Интересы весьма традиционн знакомые по прежним векам; о вселенской демократии и правах человека — ни слова: «Советское правительство правильно делает, требует дружественных Советскому Союзу правительств в Восточной Европе и безопасности для себя. Но стоит лишь ему, Бевину, мимоходом поговорить с кем-то из соседей Великобритании на Запад как его подозревают в том, что он стремится создать за Западе бло против Советского Союза». «Британское правительство стремится лишь к свободному сотрудничеству со своими соседями, не имея на каких плохих намерений, а в других частях Европы Британск» правительство стремится к восстановлению тех прав, которые него были до нападения Германии на Великобританию, и за во становление которых она вела войну. Британское правительство? намерено предпринимать чего-либо в тайне, и оно не будет учас ником какого-либо соглашения, направленного против Советского Союза».

«Он, Бевин, хочет знать, какова советская политика в Европе»

Если Британское правительство заключит договор с Францией… — это не будет выражением желания создать западный блок против Советского Союза». Что касается Триполитании, Бевин сослался в якобы данное Сталиным обещание не искать присутствия в Средиземном море: «Черчилль в свое время говорил, что в одной из бесед с ним Генералиссимус Сталин сказал, что у Советского Союза нет намерения двигаться в Средиземное море. У Великобритании нет планов против Советского Союза… Если бы он, Бевин, знал, каковы планы Советского Союза в Европе, он откровенно изложил бы, что приемлемо для Великобритании, и предложил бы, как можно было бы согласовать политику обеих стран». Бевин выразил недоумение, «почему Молотов отказался дать ему определенный ответ по поводу Подеканезских островов», а также поставил ребром вопрос о международных внутренних водных путях в Европе, пояснив, что при обсуждении этого вопроса он «просил лишь о том, чтобы при установлении международного режима на водных путях Британскому правительству было возвращено то, что было потеряно Великобританией во время войны». (Все выделено Н. Н.)

В ответ Молотов был также вполне откровенен, предложив вернуться к сотрудничеству: «Мы готовы забыть то, что сделано после прошлой войны, но не надо повторять ничего из того, что было сделано тогда и… попыток изолировать Советский Союз». Молотов предложил британскому правительству не обращать внимания на статьи в советских газетах, принадлежащих перу «маленьких авторов», ибо советское правительство на официальном уровне «не высказывало никаких возражений против западного блока». Так же как Бевин показал, что вопрос о признании болгарского, румынского и венгерского правительств лишь обменный козырь в более важных вопросах, среди них — «водных путей». Молотов в свою очередь открывает карты. В отношении Додеканезских островов Молотов показал, что сам по себе этот вопрос не разделяет союзников, но используется им для торга, сославшись на такую же методу США и Британии: «Додеканезы — это маленький вопрос, и мы договоримся о нем с Великобританией, и Греция, конечно, получит эти острова. Но когда в Берлине Советская делегация поставила вопрос о советских базах в Константинополе, советские предложения были отклонены, а, между прочим, в прошлую мировую войну Британское правительство обещало отдать Константинополь царскому правительству. Советское правительство на это не претендует». (Выделено Н. Н.)

«Почему Великобритания интересуется Черноморскими проливами? Черное море — внутреннее море, и вместе с тем не безопасное для Советского Союза, как показала эта война. Турция не может оборонять одна Черноморские проливы. Британское правительство, однако, не хочет, чтобы Советский Союз договорился с Турцией по этому вопросу. Он, Молотов, видит, что отношение теперешнего британского правительства к Советскому Союзу гораздо хуже, чем его отношение к царскому правительству в 1915 году. В Черноморских проливах нас хотят держать за горло руками турок. А когда мы поставили вопрос о том, чтобы нам дали хотя бы одну мандатную чрриторию в Средиземном море — Триполитанию, то сочли, что? покушаемся на права Великобритании… Между тем Великобритания не может иметь монополии в Средиземном море, где сей Италия перестала быть силой, а Франция не занимает прежнего положения. Великобритания осталась там одна. Неужели Совется Союз не может иметь уголок в Средиземном море для своего т гового флота?» (Выделено Н. Н.) Переходя к поставленной Бед ном теме «водных путей в Европе», под которыми имелось в BI дунайское судоходство. Молотов тут же увязал ее с Балканами,? сказавшись, что «более правильно решать этот вопрос с точки зрев временного положения, то есть периода оккупации, периода до ключения мирного договора с Балканскими странами — бывп сателлитами Германии… «Мы никак не можем договориться о в тике в отношении Балканских стран. Против Советской делег все время совершается наступление в целях, чтобы развязать противоречия на Балканах. Мы считаем это опасным».