Россия и русские в мировой истории - Наталия Нарочницкая

Об этом эпизоде, весьма характеризующем идеологическую атмосферу в правительстве Рузвельта, сегодня не любят вспоминать. Проект был официально предложен Г. Моргентау от имени кабинета Рузвельта на Квебекской конференции. Даже Черчилль — последовательный враг сильной Германии — был им сначала шокирован. Будучи «целиком за разоружение Германии», Черчилль все же высказался, что союзники не должны лишить ее возможности «достойно жить». Рузвельт поддержал своего министра финансов и высказался за полное уничтожение германской промышленности, указав, что «фабрика по производству стальной мебели может в одночасье начать производить вооружения». Черчилль полагал, что этот план никогда не примут военный кабинет и парламент, но якобы под давлением президента и лорда Черуэлла согласился[394]. Поскольку такой план нуждался в согласовании конфигураций, куда вошли бы разделенные части Германии, и в четком представлении об их ориентации, он был малореалистичен. К тому же он не мог, в сущности, даже служить интересам США, так как создавал в центре Европы геополитический вакуум, непригодный для военно-стратегического плацдарма, и его нельзя было обосновать никакой пропагандой. Вскоре он был дезавуирован и США, и Великобританией.

Было бы наивно полагать, что до получения документальных свидетельств о грядущем повороте англосаксонской политики или до начавшейся дипломатической войны за плоды победы советское руководство не отдавало себе отчет, с кем в качестве противника придется иметь дело в послевоенном мире. Рассекреченные архивы времен Второй мировой войны демонстрируют понимание геополитических закономерностей международных отношений. С самого начала войны, когда гитлеровский вермахт угрожающими темпами продвигался в глубь России, в советском внешнеполитическом ведомстве анализировались возможные территориальные конфигурации послевоенного устройства. Эти проекты демонстрируют полное осознание того, что после войны главными противниками будут именно англосаксонские страны.

Справедливости ради надо отметить, что и в СССР расчленение Германии и вхождение некоторых ее частей в другие государства было предметом размышлений и рабочих записок, инициированных в самом НКВД. Уже 26 декабря 1941 г. С. Лозовский пишет записку;

Сталину о создании комиссии «по послевоенным проектам государ» ственного устройства стран Европы», подчеркивая необходимость начать подготовку мирной конференции, «задачи которой буду» гораздо сложнее Парижской мирной конференции, собравшейся после разгрома Германии в войне 1914–1918 годов», ибо «мы будеир иметь против себя… не только блок Соединенных Штатов и Великобритании, но и другие капиталистические страны… которые вместе будут прежде всего заботиться… об удержании Советского Союза во что бы то ни стало в старых границах до 1939 года». Поскольку «Рузвельт и Черчилль уже объявили программу будущего устройства Европы и всего мира», Лозовский считает настоятельным «тожй заняться, хотя бы в предварительном порядке, подготовкой будущего мира»[395]. Судя по архивам, в Кремле придавали не слишком большое значение преждевременным разработкам, полагая, что многое будет;

зависеть от конкретного положения союзных войск к концу войны. В итоге было создано несколько комиссий — «по подготовке дипломатических документов», «по вопросам мирных договоров и послек! военного устройства», затем, позднее, «по международной органик? зации безопасности», задачами которых был сбор официальных и неофициальных материалов о планах других стран и подготовитель* ная работа по формулированию будущих границ СССР и очертаний, будущей Европы и мира, взаимоотношений с союзниками и противниками.»,

Пункт о расчленении Германии фигурировал в аналитической записке М. Литвинова от 9 сентября 1943 г. с перечнем вопросов для будущей мирной конференции. В ряде тем (о всеобщем разоружении) Литвинов прямо ссылается на Атлантическую хартию, а в разделе «Германия» повторяет буквально британское неприятие геои. политического понятия Mitteleuropa (Центральная Европа), предлагая, что «части Германии, которые будут выделены из нынешневв рейха, образуют отдельные государства». В «Приложении» имеется более точная формулировка: «Различные варианты расчленения послеверсальской Германии» — так что речь шла не о гитлеровском рейхе и его новых завоеваниях, а о Германии вообще. Литвинов, которого не без основания считали английским лобби, сформулировал пункт «Вопросы международных союзов и блоков в Европе», в котором перечислены возможные конфигурации, совпадающие с видением Британии и напоминающие упомянутые карты: это Дунайская федерация. Балканская федерация, Восточно-Европейская федерация, Польско-Чехословацкая федерация, Греко-Югославская федерация. Отдана также дань и мондиалистским проектам — «общеевропейская федерация (пан-Европа)».

В записке В. Молотову «О желательных основах будущего мира» от 11 января 1944 г. полпред СССР в Англии И. М. Майский полагает необходимым оккупацию стратегически важных пунктов на территории Германии и ее разоружение. «Раздробление Германии на ряд более или менее независимых государственных образований» он считает полезным лишь на определенное время, для того чтобы «такое перспективное преодоление раздела обезвредило немцев надолго и потребовало от них большой затраты национальной энергии, которая иначе может быть направлена в более опасное русло». Тон записки отражает скорее конкретные задачи безопасности СССР на 10–30 лет, за которые СССР должен стать «настолько могущественным, что ему уже больше не могла быть страшна никакая агрессия». Однако и Майский ориентирован на «компромисс» с Англией в балканских делах, предлагая не вмешиваться в дела Греции, в которой СССР «заинтересован гораздо меньше, чем в других балканских странах, в то время как Англия, наоборот, в Греции чрезвычайно заинтересована». И. Майский полагает «основой» границы СССР в 1941 году.

Сравнивая США и Англию, Майский прогнозирует стремление США, «находящихся в стадии динамического империализма», к широкой экспансии в различных концах мира и в Европе, где эта экспансия примет иные, чем в других местах, формы. Что касается Англии в ее стадии «консервативного империализма», то она, выйдя из войны «обедневшей», вынужденной «платить за американские миноносцы базами и территориями» и «снять для США имперские преференции», попадет в зависимость от США и в остальном мире «будет стремиться сохранить то, что у нее уже есть». Майский возлагает огромные надежды на противоречия и конкуренцию между западными странами и на заинтересованность США в экономических отношениях с СССР, что проявилось в общем выводе о возможности «дружественных отношений с США и Англией и использовании в советских интересах англо-американского противоречия с перспективой все более сильного контакта с Англией»[396]. Такой подход, логично вытекающий из марксистской интерпретации истории и ленинской доктрины обострения межимпериалистических противоречий, был свойствен практически всем аналитикам, объединяя дипломатов большевистского призыва, многие из которых происходили из образованной среды, и новой когорты, которую некоторые историки называют «сталинским» призывом: В. Молотов, А. Громыко. М. Литвинов также всерьез полагал, что экономическое соревнование во всех частях света между США и Великобританией должно подсказывать им необходимость наилучших отношений е нами, «чтобы не допускать нашего длительного объединениях одной из них против другой». Впрочем, как показывает переписка Купера и Идена, расчеты на возможность англо-советского сотрудничества Ц были не чужды и британскому Форин оффис.

Однако после 1944 г. планы послевоенного устройства, изложена ные в документе «Безопасность Британской империи», уже открывают период истории XX века, известный как холодная война. Будучи директивой Министерству иностранных дел и военным министерствам Великобритании, доклад официально называл СССР главныц противником и, как пишет О. Царев, намечал ряд военно-политических мероприятий, которые позднее с удивительной точностью была реализованы Западом, а именно «установление особых отношений» с США и притягивание их к обороне Западной Европы, участие зам падноевропейских стран в защите Великобритании, создание блоков НАТО, СЕНТО и СЕАТО и сети баз по всему миру. Учитывая постоя янную стратегию англосаксонских сил на евроазиатском простран» стве, можно представить себе, насколько эти схемы были подорващд новым могуществом СССР и невиданным расширением сферы ег политического и военного контроля. Вместо яруса слабых и неподконтрольных ни Германии, ни России государств от Балтики до Черного моря, вместо «буфера между тевтонами и славянами» итоги Второй мировой войны и Ялтинско-Потсдамские решения были ударом по этим схемам и оформили подчинение влиянию России-СССР всей Восточной Европы.