Нескучная классика. Еще не всё - Сати Зарэевна Спивакова

Знакомы и дружим мы с Зоей Борисовной очень давно. Наверное, с 1992 года, когда Зоя Борисовна организовала и возглавила проект, которому нет и, возможно, уже не будет аналогов, – премию “Триумф”. Только человек очень широких взглядов, обладающий безграничной мудростью и талантом убеждения, мог собрать в одно жюри столько выдающихся людей, объединить такие разные характеры, мировоззрения, темпераменты. За один этот, постоянно пополнявшийся состав Богуславская могла бы смело носить мантию Магистра Ордена Дипломатов, если бы он существовал! Ну а лауреаты премии “Триумф” за восемнадцать лет ее существования – это исключительно цвет нашей культуры.

Мое приглашение в программу Зоя Борисовна поначалу восприняла скептически: “Где я, а где классическая музыка?” – “Зоя Борисовна, вы знали, дружили, общались с огромным числом легендарных музыкантов, от Щедрина до Высоцкого! А если еще поговорить о песнях из «Юноны и Авось», которых бы не было без поэзии Вознесенского!..”

К счастью, мои аргументы показались Богуславской убедительными.

Разговор 2015 года

САТИ СПИВАКОВА Иногда достаточно спросить “Какую музыку ты слушаешь?”, чтобы понять человека. Сегодня мы будем говорить о музыке в жизни людей, ставших символами целой эпохи.

У меня в гостях писатель, эссеист, автор культурных проектов, жена и муза великого Андрея Вознесенского – Зоя Богуславская. Здравствуйте, Зоя Борисовна!

ЗОЯ БОГУСЛАВСКАЯ Здравствуйте, очень приятно!

С. С. У Андрея Вознесенского есть такие строки: “Руками ешьте даже суп, но с музыкой – беда такая! Чтоб вам не оторвало рук, не трожьте музыку руками”. Давайте поговорим о музыке в вашей жизни и в жизни Андрея Андреевича. И первый вопрос такой: каким был музыкальный лейтмотив вашей встречи, начала вашего романа?

З. Б. Сразу скажу, что в нашей семье было разделение, довольно жестокое. Андрей Андреевич был не просто знаток, а мастер живописи, архитектуры, а у меня в жизни была – музыка. Я вообще не знаю, что я в детстве больше любила: литературу или музыку. И вот, ухаживая за мной и зная, как я люблю музыку и как ей привержена, он повел меня – и это осталось на всю нашу совместную жизнь – на “Реквием” Верди. Это было в 1964 году, когда в Москву на гастроли с театром Ла Скала приехал Караян. Билеты достать было невозможно. А Андрей звонит: “Я добыл билет на «Реквием»”. Пели четверо потрясающих солистов. Наибольшее впечатление на меня произвели Николай Гяуров и Леонтина Прайс. Они пели, как боги, я сидела, как загипнотизированная, а он больше смотрел на меня, нравится ли мне.

С. С. Какая музыка была популярна в вашем кругу в эпоху шестидесятничества?

З. Б. Это очень точный вопрос, Сати, потому что вся песня шестидесятых родилась из хорошей поэзии. Ну начнем. Булат Окуджава, которого у вас в доме я видела, может быть, в один из последних раз. Белла Ахмадулина. Весь Рязанов и песни в его фильмах – на слова Беллы Ахмадулиной. Дальше все, кого ни возьмете. Женей Евтушенко несколько песен написано, в том числе “Хотят ли русские войны”. У Роберта Рождественского тоже, безусловно, была песенная поэзия.

Хорошо помню, как мы приехали с Любимовым и с Андреем Андреевичем на гастроли. Предположим, это был Тольятти или, может быть, Нижний Новгород. Лето. Любимов идет с нами по улице, все окна открыты, и из них звучат песни Высоцкого. Я смотрю на лицо Юрия Петровича, которого до сих пор очень чту и Андрей его любил, и вижу, что ему странно, что встречают не Театр на Таганке, не Любимова, а “несется” из всех окон Володя. У него была уже тогда повсеместная слава.

Кстати, у нас есть запись Высоцкого, когда он поет единственную не свою песню “Пошли мне, Господь, второго, чтобы не было так одиноко”. Это слова Андрея Вознесенского.

С. С. Вы ведь дружили с Плисецкой и Щедриным! И сегодня не могу не вспомнить потрясающие стихи, которые я считаю поэтическим памятником Майе Михайловне Плисецкой. Вы помните, как эти стихи писались?

З. Б. Родион тогда уверял, что он пишет, вдохновляясь Андрюшиными стихами. У них была такая духовная дружба. У нас были слишком разные параметры жизни, но нас свела Лиля Юрьевна Брик, мы у нее познакомились. И как все нормальные люди в нашей стране, мы стали ходить на Плисецкую регулярно. Я видела – Андрюша, может, чуть меньше – все премьерные спектакли: и “Анну Каренину”, и “Даму с собачкой” – всё, что она танцевала. Четырнадцать лет подряд они не позволяли нам где-нибудь еще встречать Новый год – только у них. Родион заезжал за нами в Переделкино, ночью, выпивши, отвозил обратно. В течение года мы редко виделись, к Новому году накапливалось столько разговоров про музыку, про жизнь, про всё на свете. Андрей осознавал гениальность Майи, что с ним бывало крайне редко. Кроме Пастернака, могу назвать лишь пять-шесть имен, которые он чтил.

С. С. Другая фигура музыкального Олимпа, с которой вы общались, – это Альфред Шнитке.

З. Б. Мощная фигура! Которой нет аналогов в современной жизни.

Помню, как в начале 1990-х была у него в гостях в Берлине. Шнитке был уже очень болен, говорил тихо, но вставал с постели, показывал что-то. И вдруг мне Ира[81] говорит, что вышла книга какого-то крупного журналиста и искусствоведа – “Беседы с Альфредом Шнитке”[82].

Я уезжала через два дня и попросила дать мне книгу на сутки. Прочитала за ночь в гостинице и поняла, что она должна быть напечатана и в России. А Ира говорит: “Рассыпан набор, потому что нет денег у издательства «Культура»”. Но я ей отвечаю: “Эту книгу издадут”. Беру книжку, еду с ней в Москву, естественно, доплачиваю от фонда “Триумф” деньги, и мы издаем эту книжку. Это уникальная книга. Она рассказывает о воззрениях Шнитке на музыку, на искусство, на Высоцкого, на Любимова – на всё.

Второй раз я побывала у Альфреда Шнитке уже с книжкой. Мы сидели в основном с Ириной, я просила ее поиграть, и она потрясающе играла. Альфред полулежал в другой комнате, он уже не разговаривал. Но продолжал писать ноты, хотя это ему давалось с трудом. У меня осталось очень тяжелое ощущение: выйдя на улицу, я была на грани истерики от осознания того, что это одутловатое тело, неговорящий человек – гений, который уходит просто на моих глазах.

С. С. Зоя Борисовна, а какую роль в жизни