Мария Федоровна - Александр Боханов

Каждый день служились панихиды в крепости, и в Аничкове, и ни одной Императрица не пропустила. Было очень тяжело, неимоверно трудно. 2 ноября Мария Федоровна потеряла сознание по пути в церковь. Забеспокоились, забегали. Но как только пришла в себя, не сетуя, продолжала нести земную тяжелую ношу и как вдова, и как Царица.

Мысль о Саше ее не оставляла, и порой делалось так спокойно за него. «Мое единственное утешение сознавать, что он покоится в мире, что он счастлив и больше не страдает.

Мы могли это увидеть по экспрессии и лучезарной улыбке, которую отражало его дорогое лицо. Сейчас он молится за нас и готовит нам дорогу. Мы должны стараться следовать его хорошему примеру, который он показал здесь, и жить так, как Бог считает достойным, а затем присоединиться к нему, когда настанет наш час».

Погребение Царя в Петропавловской крепости состоялось 7 ноября. Гроб с телом опустили в могилу рядом с могилами дорогих родителей: Александра II, Марии Александровны, его деда Николая I и брата Николая. День был теплый, но густой туман заволакивал все перспективы «Северной Пальмиры». Когда гроб опускали в могилу, зазвучали оружейные выстрелы, загремели артиллерийские залпы. Люди снимали шапки, крестились. Народу в крепости собралось великое множество, и у многих на глазах были слезы. На лице Марии Федоровны их не было.

Она была величественна в своей горести и боль своего сердца не выносила на обозрение посторонних. Это было внутри и осталось с ней навсегда. Когда ее подвел к гробу Николай II для прощального поцелуя, то не открыла глаз и не помнила, как это произошло. Она так ни разу своего обожаемого Сашу после Ливадии и не видела. Ей рассказывали, что лицо мало изменилось, а в профиль он совсем не изменился.

Ей не говорили, конечно, что бальзамирование было проведено неудачно, и признаки разложения стали проступать на теле Царя уже вскоре после смерти, которое в течение двух недель скрывали различными медицинскими и косметическими ухищрениями. Она этого не знала, и ей этого не надо было знать.

«О как это было страшно и ужасно — последнее прощание. Это было повторением незабываемого 20 октября, когда добрый Бог отобрал у меня того, которого я лелеяла и любила больше всего на свете и который всем вам был лучшим из отцов», — восклицала в письме сыну Георгию.

Она все время думала, но почему так случилось, но почему именно он должен был уйти так рано, так необъяснимо скоро.

Ведь Александр нужен был не только ей, не только детям, но и стране. Она видела скорбь людей, видела, как искренне оплакивают его кончину разные, большей частью совсем незнакомые люди, и понимала, что это не только её потеря. Но для неё она самая большая и невосполнимая.

«Я так и не могу привыкнуть к этой страшной реальности, что дорогого и любимого больше нет на этой земле. Это просто кошмар. Повсюду без него — убивающая пустота. Куда бы я ни отправилась, везде мне его ужасно не хватает. Я даже не могу подумать о моей жизни без него. Это больше не жизнь, а постоянное испытание, которое надо стараться выносить не причитая, отдаваясь милости Бога и прося Его помочь нам нести этот тяжелый крест! Да, как говорят, Бог, видимо, находит самых хороших и самых чистых и не оставляет их надолго между нами грешниками. Да, он сделал свое дело. Ведь в каком ужасном состоянии он получил Россию. И во что он превратил её за тринадцать лет своего царствования и чего только не сделал для неё. Это чувствуется и видится повсюду».

Воспитание и самообладание помогали Марии Федоровне соблюдать все положенное. Она не только присутствовала на траурных церемониях, но и встречалась со множеством людей.

На похороны Александра III приехали делегации со всех концов света, в том числе и представители королевских домов: Король Дании Христиан IX, Король Греции Георг I, Наследник Британской Короны принц Альберт-Эдуард, князь Черногорский, брат Германского Кайзера Генрих Прусский, брат Австрийского Императора эрцгерцог Карл-Людвиг, герцог и герцогиня Эдинбургские и многие другие принцы и принцессы. Более ста именитых гостей из почти всех владетельных домов Европы сочли необходимым отдать последний долг русскому Царю. Такого представительного съезда в столице Российской Империи еще не было.

Через неделю после похорон, 14 ноября 1894 года, в день рождения Императрицы Марии Федоровны и накануне Рождественского поста, когда по православной традиции можно было ослабить строгий траур, в большой церкви Зимнего Дворца состоялось бракосочетание Николая II и Александры Федоровны.

Торжественное шествие в церковь по дворцовым анфиладам открывала Мария Федоровна под руку со своим отцом Датским Королем. За ней шел Николай II и Александра Федоровна. По окончании бракосочетания из церкви вышли другим порядком, и вторая пара двигалась первой. В тот день в России появилась новая Царица, а Мария Федоровна получила официальный титул «Вдовствующей Императрицы». Но переход на вторую роль мало беспокоил. Её сердце переполняли совсем другие чувства; горечь одиночества осознавалась всё острее.

Чуткий и наблюдательный Великий князь Константин Константинович после церемонии записал в дневнике: «Больно было глядеть на бедную Императрицу. В простом, крытом белым крепом вырезном платье, с жемчугами на шее, она казалась ещё бледнее и тоньше обыкновенного, точно жертва, ведомая на закланье; ей невыразимо тяжело было явиться перед тысячами глаз в это трудное и неуютное для неё время».

Марии Федоровне всё это казалось дурным сном, её душа не принимала этих праздников чуть ли не у края могилы. Но так было надо, а следовать долгу — её земной удел, её святая обязанность. В письме же сыну Георгию позволила выплеснуться потаенным чувствам.

«У нас два дня назад наш дорогой Ники женился. И это большая радость видеть их счастливыми. Слава Богу, этот день прошел. Для меня это был настоящий кошмар и такое страдание. Эта церемония с помпой при такой массе народа! Когда думаешь, что это должно проходить публично, сердце обливается кровью и совершенно разбито. Это более, чем грех. Я всё еще не пониманию, как я смогла это перенести. Это было жутко, но добрый Бог дал сверхчеловеческие силы, чтобы перенести всё это. Без Него это было бы невозможно. Ты представляешь, как же должно быть страшно, несмотря на эмоции и резкую боль, присутствовать на свадьбе Ники без любимого Ангела Папы. Однако я чувствовала его присутствие рядом с нами, и что он молился за счастье нашего дорогого Ники и что его благословение всё время снисходит на нас свысока».

Публично же свой душевный дискомфорт она не демонстрировала. Из Зимнего Дворца уехала первой и в Аничкове готовилась к торжественному приему Новобрачных. Когда те прибыли, то встречала их на пороге с хлебом-солью и затем распоряжалась на торжественном обеде. Но в тот день праздничного настроения в этом Дорце, где всё еще витал дух умершего Александра III, не было. Но зато в других местах открыто демонстрировали радость.