Держи это в тайне - Уилл Джонсон

Да, я знаю! Не говорите мне, что правильно бы звучало – «никогда не сдаваться». Конечно, я переставил слова на свой лад – но вслушайтесь в сам ритм. Отлично же звучит. Может это ямб. Именно так и должна выглядеть эта фраза – «не сдаваться никогда», в противном случае, все основные правила нашей речи не стоят ни гроша. Так же дешевка, как и Звездный путь. Смело шагай по жизни – я так и делал, всякий раз, когда мне выдавался шанс, скажу тебе, мой дорогой друг. Все так же делаю сегодня, приятель, особенно сегодня.

Так вот, моя учительница мне точно напоминала Черчилля. Все ее боялись. Даже ее муж, которого я видел всего лишь раз, тоже ее боялся, как мне показалось. Она была загадочным человеком и поэтому, пристальным объектом нашего любопытства. О ее жизни мы знали совсем немного, я имею в виду, о ее частной жизни. Однажды, когда она почувствовала, что наш класс уже привык и полюбил ее (а это случилось, я так думаю, в средине учебного года), мы смогли увидеть ее совсем другой – более уязвимой, более чувствительной. Мы узнали, к примеру, что, каждую субботу, она ездит смотреть регби, посещая либо Твикенхем либо Ричмонд. Мы также узнали, что ее первый муж погиб в Эль-Аламейне, а ее второй муж, был его лучшим другом, и она с ним встретилась только потому, что тот принес ей личные вещи мужа в 1946 году.

Знаешь, самое забавное касательно миссис Дуглас было то, что если ты правильно расставлял все ударения в словах, если не «глотал» буквы, не брызгал чернилами на Поля Стеррока, не пялился слишком долго на близняшек Тейлор, не коверкал слова и не марал в тетрадке – ну, тогда ты был для нее бесценен, я бы так сказал. Я многим ей обязан. Она высоко ценила меня, когда как я думал, что я бездарь. Она научила меня говорить. Она дала мне уверенность в себе. И как ни странно, она была причиной того, что я сказал тогда, что Португалия может выиграть Чемпионат мира.

Кто-то может сказать, что она была высокомерной, но это не правда. Она ненавидела высокомерие. Я расскажу тебе одну историю. Уже не помню, с чего все началось, но это случилось в один из неприятных, душных летних дней. Нам было примерно девять или десять лет. Девять или десять, нам казалось, что мы становимся мужчинами. Девочки думали о том, как им хочется стать женщинам, хотя они понятия не имели, что это значит, к чему это ведет, и что для этого нужно делать. Я помню, Стивен Фостер, главный школьный хулиган, любил «доставать» меня тогда. Знаеш, теперь не вспомню по какой причине. Возможно, я обидел его своим острым, как бритва, языком. А может, он просто не любил умных, тощих, сухопарых выскочек, как я. А может быть, я что-то съехидничал о нем. Стивен дрался с парнями раз в неделю, а выбрал он их (по понедельникам) как мне казалось, совсем случайно, и всегда по пятницам у нас была драка. Вот такая была у него причуда, или «пунктик», как говорят сейчас. А хуже всего было то, что выбранную «жертву» он объявлял заранее, в понедельник утром. Так что названный бедняга вынужден был всю неделю думать о том, что произойдет в пятницу, в обед, в назначенное время.

В свои девять, Стивен был рослым мальчиком, этакий парень-гора, из плоти и мышц. Опасная гора Эверест, для таких как я. Его рыжие волосы и его веснушки до сих пор стоят у меня перед глазами. Я вижу, как наливалось кровью его лицо от злости и напряжения, когда он бросался на «жертву» своей медвежьей хваткой.

Я всегда старался обходить его стороной. До сих пор, прожив столько лет, так и могу вспомнить, что я тогда такое сделал, чтобы спровоцировать его. Именно в ту конкретную неделю. Почему же он меня выбрал. Но все пошло по-другому, неожиданно для всех, несмотря на мои мелкие размеры.

Крав-мага. Я не знал тогда о ней. Я много чего еще не знал. Но теперь я люблю крав-магу. Мне нравится, что она совсем не похожа на карате, дзюдо или тхэквондо. Не похожа на все, то позерство, самолюбование, манерность, фальшивую элегантность, замысловатость, притворную эстетичность всех техник самообороны или «боевых искусств», как они любят о себе говорить. Мне нравится в крав-маге то, что тебе не нужно напяливать на себя нелепый костюм, в котором ты похож на придурка. С самого первого урока, я полюбил крав-магу – тогда я узнал, зачем необходимо носить с собой полупустую стеклянную пивную бутылку, гуляя поздно ночью опасными темные городскими улицами. Так же практично. И так же дешево. Особенно, мне пришлись по душе два основных принципа крав-маги:

1. Доберись домой целым и невредимым.

2. Избегай конфликтов.

Любая техника самообороны, которая базируется на таких двух основополагающих принципах – это моя техника самообороны. Да, я не догадывался тогда о существовании крав-маги, но всегда инстинктивно следовал ей. И то, как я поступил со Стивеном, нашим школьным хулиганом, – это и была крав-мага.

Крав-магу пока не признали олимпийским видом спорта – и это хорошо. Все хорошее в нашей жизни пока не признано. Если признают олимпийским видом спорта пляжный волейбол, тогда придется признать таким и мастурбацию, хотя, не знаю, как там придется выбирать победителя. Очевидно же, не по скорости или количеству эякуляций, мне кажется. Возможно, там вообще понадобиться судейское жюри, как в гимнастике или в прыжках в воду. А вот еще, почему бы не признать олимпийским особое английское пятиборье: выпиваем 16 пинт пива; находим незнакомого человека, что бы подраться с ним; пугаем женщин на улицах; изображаем несколько приступов ксенофобии и, наконец, выливаем горячий карри на голову униженного официанта. Нужна медаль наверняка – тогда еще инсульт. Наши постоянно бы завоевывали золото. Соревноваться нужно по-настоящему.

Крав-мага учит: если ты столкнулся с трудной ситуацией – у тебя есть три альтернативы. Беги, борись или умри.

Чуть позже, я начал использовать эти принципы крав-маги в моих отношениях с женщинами, но об этом я расскажу чуть ниже. Увы, они не работают, когда речь заходит о человеческих отношениях. Во всяком случае, теперь мне приятно вспоминать о школьных хулиганах, в больших начальных школах Южного Лондона.

Мне приходилось видеть, что случалось с «жертвами» Стивена. В конечном итоге, все заканчивалось слезами, соплями, разбитыми, распухшими и окровавленными носами и губами. Раздавленные и униженные перед всей школой, они стояли в кружении своих товарищей, сгорая от позора и сплевывая кровь. Я также видел, как другие убегали. Что было очень неудачной идей, если тебе и дальше приходилось посещать ту же школу, и ты хотел бы ходить, по ее коридорам, не прячась, с высоко поднятой головой.

Видел и яростное сопротивление. Но попробуй еще побейся так, как сделал это Стивен – с его пудовыми ударами, железными захватами и меткими пинками. В итоге, и у этих смельчаков все заканчивалось теми же слезами, кровоподтеками, синяками и унижением. Единственной карой для Стивена была миссис Дуглас, с ее неминуемым возмездием. Школа властвовала над Стивеном, а Стивен, вовсю, властвовал на школьном дворе. Но, ничто не останавливало его бесчинства.

Беги. Борись. Или умри.

Всю ту неделю я много времени проводил в одиночестве, прячась от всех. На нашем школьном стадионе, не доходя до футбольного поля и беговой дорожки, находилось, ты не поверишь что, – настоящее бомбоубежище. Но нам не разрешали в него заходить, и конечно поэтому же, мы туда лазили. Бомбоубежище было отличным местом для уединения. Немногим нравилось там бывать. Там воняло мочой, вокруг все было завалено неописуемой грудой мусора, и ходили слухи, что в темных пыльных углах обитали жуткие призраки мертвых пилотов и погибших в войну семей. Пятница все равно наступила, как и обычно, за четвергом. И я, медленно и с огромной неохотой, покинул свой бункер, выйдя навстречу своей судьбе.

Я проскользнул и затаился в кустах, у входа на игровую площадку. Наверное, это Ивонн нашла меня там и рассказала, что приходил Стивен и искал меня. Оставалось, может быть, не больше десяти – пятнадцати минут до конца обеденного перерыва. Да, именно, обеденного перерыва. Миссис Дуглас учила нас, необразованных бездельников, называть его именно так – «обеденный перерыв», а не «пора-похавать», как мы имели обыкновение сказать.

К тому времени уже вся школа собралась в круг, на игровой площадке. Мне жаль сейчас, что я тогда не подмигнул Ивонн и не сказал ей, как надо было бы ей сказать: «Детка, пора мне в бой». Увы, но я этого ей не сказал. Ничего, я скажу эти слова в моем автобиографическом, пока еще не снятом, голливудском блокбастере. Хотя, скорее всего, мне светит роль только в мультфильме «Мистер Мэн», в роли Мистера Неадекватность. Или роль Мистера Болвана, судя по тому, как все далее обернулось. Я, просто, ходячее стихийное бедствие, а не человек. Вот кем я был. Мистер Неудачник. Но тогда, я еще не знал всего о себе. И, наверное, не понимал этого. Я был архи слабым тихоней.

Все, что я помню сейчас, это как орущие ученики вытолкали меня на средину круга, лицом к лицу с человеком-горой. Моя успешная тактика избегать с ним встреч всю неделю, еще более его разъярила. За прошедшие пять дней, он так ни разу меня не увидел. Помню, как сейчас – я стоял там, мгновенно застыв на месте. У меня мелькнула мысль, что Стивен был чем-то похож на того мальчика, который так щедро «пополнил» мою коллекцию марок всего несколько лет тому. И я не мог сдержать своего удивления: «Почему я? Что такого, возможно, я сделал, чтобы оправдать твой гнев? Почему же именно я? Я никогда даже не разговаривал с тобой». Также, я думал о двух моих младших сестрах: Джули и Кэролайн, в тот момент наблюдавшие за происходящим. Я был тогда для них непоколебимым авторитетом (хотя и без оснований на то), они считали меня богом (ошибочно, как оказалось). Я не мог позволить себе разочаровать их. К тому же, что бы ни случилось тогда в школе, они бы донесли все вечером маме и папе.