Таинственная незнакомка - Курт Циммерман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Мой повелитель, — проворковала Титания, — позволь мне собрать небольшой букет из нежных ландышей, прекрасных голубых горных колокольчиков, замечательных желтых аконитов, очаровательных анемонов, таинственных майников, обвитых вечнозеленым плющом».
«Не забудь настурцию!» — отозвался король Оберон. Он раздумывал, как бы ему потихоньку скрыться, нырнуть в кусты, приотстать от своей верной Титании: дела требуют безотлагательно, крайняя необходимость, долг призывает меня, пойми, дорогая супруга.
Титания же, парившая перед ним, вдруг насторожилась, застыла на месте, прислушалась, вскрикнула и упала без чувств.
Оберон зычно позвал на помощь прислужников, чтобы облегчить страдания своей жены. Они явились, легкие, подобные дуновению ветерка, и быстро принялись за дело.
«Титания, — взывал Оберон, — Титания, мы должны торопиться, чтобы не опоздать к чаю. Будут показывать образцы последних парижских моделей!»
Его слова возымели действие. Титания пришла в себя и со вздохом произнесла:
«Ах, мой Оберон, это было ужасно! Я увидела двух людей и подумала, что они пришли полюбоваться лесом, лугами, цветами, весело журчащим ручьем. Отнюдь! Они беседовали о ценах на кубометр древесины, о валюте, о быстром и верном доходе. Мой Оберон, где же их разум?»
Оберон просиял: вот он, предлог! И самое прекрасное, что это не было ложью. Король действительно спешил, он торопился в город, чтобы заложить свой последний лес.
Настал замечательный праздник, троицын день. Но королева эльфов была невесела».
Хильда злобно скомкала газету, в глазах ее стояли слезы.
«Что с тобой, Хильда, детка?»
«Какая низость! Я написала три политические заметки и одно сообщение о старых майских обычаях. Так им понадобилось напечатать как раз тот рассказ, который я написала просто в шутку. Надо мной все станут смеяться. И что скажет Бруно?»
«Не надо, девочка, успокойся. Во-первых, я нахожу твой рассказ совсем неплохим. Во-вторых, наплюй на коллег, на этих обывателей, а в-третьих, твой Бруно умный мальчик, он поймет, что даже плохой, но опубликованный материал всегда лучше хорошего, но неопубликованного».
После работы Хильда и Сибилла отправились в небольшой ресторанчик, и Хильда снова позволила своей подруге утешать себя. Ей действительно страшно. Она договорилась с Бруно, что он зайдет за ней сюда. Читал ли он уже ее заметку? Что он скажет?
А он просто весело рассмеялся:
«Вот ты и расквиталась со мной за лютики».
Хильде это даже в голову не пришло. Слезы снова навернулись ей на глаза, но Бруно достал из своей папки букетик настоящих лютиков и торжественно протянул Хильде:
«Сердечно поздравляю с первенцем!»
«Так ты знал?»
«Добрый джинн сообщил мне по телефону».
Хильда повернулась к Сибилле:
«Это ты, негодная! Так вот какая у меня подруга!»
«Не могла же я допустить, чтобы этот молодой марксист неподготовленным наткнулся на твою монархическую историю!»
За стаканом пива все споры были забыты. Бруно удалось совсем успокоить Хильду.
«Из-за чего ты так расстраиваешься? Ты прекрасно спародировала экономическую и общественную рубрику «Берлинер тагеблатт». И они этого не заметили. Приемом аллегории ты отлично поддела фанатичных сторонников Вагнера, к которым принадлежит и сам господин Гитлер. К тому же этой маленькой заметкой о Титании и Обероне ты показала некоторым нашим современникам их настоящее лицо. И сделала это не со снисходительностью наставника, а в шутливой форме. Любимая, если хочешь донести что-нибудь до читателя, надо писать так, чтобы редактор напечатал это, то есть чтобы он был уверен, что читатель захочет читать этот материал. Значит, не надо забывать, о каких именно читателях печется издатель твоей газеты».
«А парнишка-то тоже стреляный воробей! — С этими словами Сибилла взяла Бруно за голову обеими руками и поцеловала его. — Если у вас, коммунистов, много парней с такими головами, как у тебя, я, пожалуй, тоже соглашусь познакомиться с Марксом. Может, старик и прав. В конце концов, он ведь тоже был родом с берегов Рейна».
Сибилла Кнайф никогда не стеснялась в своих высказываниях. Поэтому в 1933 году, после запрета на профессии, она была арестована. Когда летом 1939 года ее выпустили из тюрьмы, ей удалось переправиться в Швейцарию. Связь с Хильдой она поддерживала оттуда через связных.
В 1929 году они часто собирались вместе. Сибилла Кнайф и Бруно Керстен объединились, чтобы различными способами и методами помочь Хильде стать настоящей журналисткой. Ее выступления в «Берлинер тагеблатт» стали заметно лучше и целеустремленней.
Однажды вечером, когда Хильда еще не явилась на их совместную встречу на обычном месте в маленькой пивной, Сибилла очень серьезно сказала лейб-коммунисту, как она иногда в шутку называла Бруно:
«Ты знаешь, что с Хильдой тебе очень повезло? Смотри, чтобы Хильда была с тобой счастлива, иначе тебе придется иметь дело со мной! Бруно, в своей работе я сталкивалась со многими людьми, самыми разными — с дураками, хорошими парнями, болтунами, мыслителями, карьеристами, — и среди них только изредка попадались настоящие таланты. Твоя Хильда как раз такое исключение: в ней скрывается больше, чем мы с тобой можем себе представить. Смотри же береги ее!»
ТОВАРИЩИ
Хильда не может отклонять все приглашения своих коллег. Такая подчеркнутая сдержанность наверняка привлечет внимание. Сегодня празднуется капитуляция Парижа, и отказаться просто нельзя.
В сопровождении Иоахима Хагедорна она отправляется в Целендорф. Там, недалеко от своей квартиры, доктор Паульзен снял кабачок, известный рейнскими и мозельскими винами.
Уже в электричке Хагедорн возвращается к своей излюбленной теме: его брат будет сопровождать фюрера при подписании французами в лесу под Парижем акта о капитуляции. Конечно, непосредственно при церемонии он присутствовать не будет, но он входит в число штабных офицеров, ответственных за организацию и подготовку мероприятия.
— Мой брат сможет сказать, что был там, ощущал, как говорится, горячее дыхание истории. Мы живем в великое время, фольксгеноссин Гёбель. Германский гений перекроит карту Европы, всего мира. Деяния Александра Великого, Юлия Цезаря, Наполеона Бонапарта поблекнут перед победами нашего фюрера!
Почти то же самое Хильда уже читала в «Фелькишер беобахтер», поэтому она углубляется в свои мысли и внимательно начинает слушать лишь тогда, когда голос ее коллеги переходит в доверительный шепот:
— Следующей целью на нашем победном пути будет Лондон или… — Он делает значительную паузу.
Хильда смотрит на него с интересом, однако не слишком явным. Она знает, что его не надо подгонять.
Хагедорн еще больше понижает голос:
— В ставке Гитлера есть еще и другие мнения. Нельзя забывать о великих делах, которые ждут Германию на Востоке. Остается только решить, что раньше. Дар предвидения подскажет фюреру верное решение.
«Да он и в самом деле верит в то, что говорит, — думает Хильда. — Он поддался влиянию напыщенных речей и фальшивых предсказаний судьбы, как и многие миллионы людей в Германии». Иногда ей становится жаль этих ослепленных людей, но она знает, на что способны верующие немцы.
По пути со станции Целендорф Хильда по привычке отмечает все, что привлекает ее внимание. Она запоминает рестораны, яркие витрины магазинов, перекрестки, подъезды, трамвайные остановки, проходы, телефонные будки и таксопарки. Она всегда так делает. Это хорошая тренировка памяти и умения сосредоточиться. Кроме того, она плоха знакома с этой частью города и ее здесь никто не знает. Может, когда-нибудь это пригодится.
Перед началом дружеского торжества, как назвал эта мероприятие доктор Паульзен, он произносит небольшую речь. Он говорит об окончательном поражении заклятого врага, об освобождении немецких земель Эльзаса и Лотарингии, о полководческом даре фюрера, цитирует Ницше:
— «Время малой политики прошло — следующий век ужа ставит вопросы большой политики, он влечет за собой борьбу за мировое господство». — В заключение он упоминает о старом бульдоге, который напрасно скалит зубы в Лондоне: — Сэр Уинстон Черчилль хочет для английского народа крови, пота и слез, а мы заявляем, что все народы германского происхождения в Европе являются естественными противниками азиатских большевистских орд. Быть может, когда-нибудь до господ английских лордов дойдет, что наш рейхсминистр иностранных дел, много лет проработавший в Лондоне, был прав, когда говорил: место Великобритании на стороне германского рейха. У нас один общий враг!
Разговор за жарким, запиваемым прекрасным мозельским вином, идет в основном о смене правительства в Англии и о том, какие последствия это будет иметь для Германии. Правительство Чемберлена должно уйти в отставку 10 мая 1940 года. Бывший первый лорд британского адмиралтейства Черчилль сформировал новый кабинет. Некоторые высказывают мнение, что Черчилль одинаково ненавидит и Германию, и большевиков. Многие, однако, считают, что англичане и немцы как-никак братья по крови — такая точка зрения широко распространена среди дипломатов.
