Тогда. Теперь. Сборник рассказов - Олег Валерьевич Куратов

в тот же день? Достаю еженедельник за 1986г. В это время я работал в Москве, крупным чиновником в МСМ СССР (ныне Росатом РФ). Накануне вечером на самом верху, в ЦК КПСС, состоялось заседание по чернобыльским делам (авария на Чернобыльской АЭС произошла в апреле 1986г). На совещании первый секретарь Брянского обкома заявил, что в области не хватает приборов радиационного контроля и потому срываются государственные поставки мяса и картофеля. Заявил – и смылся в свой Брянск. Наш министр вернулся к себе, позвонил мне и приказал немедленно выехать в Брянск разбираться.

Я попробовал искать правду-матку:

– Брянская область? Это же особо поражённый район, у нас там сидит представитель, мы их приборами завалили, вчера только они целую партию вернули, – говорят, полное затоваривание!

– Хватит болтать, у тебя времени нет, тебе надо немедленно собирать бригаду и успеть выехать сегодня же в ночь, так чтобы рано утром попасть к нему на приём, и пусть конкретно скажет, чего им там не хватает. Попробуй бумагу от них получить с их дефицитом, и отказ их от приборов, о котором ты говорил, прихвати с собой. Только бумаги такой они не дадут, просто свои трудности с поставками хотят списать на аварию, – соображай! Если нужно будет, звони мне оттуда в любое время. Немедленно выезжай. Всё!

К ночи с бригадой специалистов выезжаем в Брянск. В 8.30 в Брянском обкоме меня принимает помощник первого секретаря и сообщает, что «хозяин» только что прибыл домой и отдыхает, будет на работе позднее, когда – неизвестно. Глаза его воровато бегают. Всем своим видом показывает: «хозяин» меня не примет. Излагаю ему суть дела, прошу организовать встречу с ответственными за радиационный контроль по области. Помощник пожимает плечами – без «хозяина» ничего делать не будет. Стережём «хозяина» – дремлем то внутри обкома, на шикарных диванах обкомовской приёмной, то снаружи – в своём рафике. Наступает полдень, «хозяина» нет и нет. В два часа помощник с бегающими глазами сообщает, что «хозяин» прямо из дома выехал по делам в область. На мой вопрос, доложил ли он о нашем прибытии и ожидании, молча кивает, никак это сообщение не комментируя. К аппарату ВЧ-связи не подпускает. Что делать? Посовещавшись, решаем ехать в облисполком. В два тридцать нас принимает зампред облисполкома. Сообщает: все ответственные специалисты убыли с «хозяином» в область, так что решать наши вопросы не с кем. Всё ясно – нам устроили полную обструкцию. Я решаю ехать на мясокомбинаты и проверять всё на местах. Кое-как получаем разрешение на инспекцию трёх мясокомбинатов. До позднего вечера объезжаем бойни, разделочные и пищевые цеха, лаборатории, протоколируем полную оснащённость приборами радиационного контроля. Поздно вечером по обычной связи докладываю обстановку помощнику Министра. Тот констатирует:

– Так, ясно. С заданием не справился. Выезжай обратно, завтра с утра пойдёшь на ковёр.

Так я провёл день ровно тридцать лет назад. А что же я делал вчера, в этот день в 2016 году?

Как безжалостна правда жизни! Открыв свой последний еженедельник, с ужасом читаю:

– До обеда: купить картошки, моркови, свеклы.

– После обеда: сходить в сберкассу – коммунальные платежи за сентябрь.

Послесловие к роману "Пациенты доктора Визинга"

В середине семидесятых годов прошлого века в моей жизни пересеклись два события: посещение родины предков и первое знакомство с текстами Священного Писания (отправляясь на осеннюю охоту в глухие леса бывшего Яренского уезда, я взял с собой самиздатовскую копию Нового Завета). Целыми днями я бродил по лесам, а свободными вечерами вчитывался в Великие Послания из глубокой древности.

От старожилов я узнал, что местные лесные массивы планомерно обрабатываются химическими реактивами с воздуха в интересах лесозаготовок: тотальная обработка огромных пространств преследовала цели угнетения лиственных пород для стимуляции ускоренного роста хвойных. О судьбе прочей флоры и всей фауны, по-видимому, было решено не думать. Бесшумные ковровые бомбардировки насыщали ядами все компоненты многосложного процесса обмена веществ в бурном котле лесной жизни: почвы и болота, реки и родники – всё то, что питало и поило многообразный растительный мир, диких зверей и птиц, рыб и рептилий, земноводных и насекомых, людей, их посевы и их домашних животных. Никогда раньше, за многие тысячи лет своей жизни, не испытывал лес такой напасти.

– Это не моё, это не от меня! – мучительно стонал он, не в силах бороться с отравой.

Люди же, творившие это отравление, по-прежнему пожинали урожаи от своих посевов, растили скот, собирали ягоды, грибы и другие дары леса, добывали лесную и водную дичь, ловили рыб. И ели со всем этим разлитый ими самими яд.

Резко упала численность всех видов дичи, сузилось её разнообразие. Старожилы почувствовали, что у уцелевших видов живности изменился вкус: мясо рябчиков утратило былую нежность, зайчатина потеряла характерную душистость, утки независимо от породы попахивали мылом, разные виды рыб почти лишились своих самобытных привкусов, а сами рыбы стали какими-то квёлыми и гораздо скорее портились.

Приехав с издёрганными на работе нервами, я воспринимал это несчастье особо болезненно. К концу дня, когда заканчивались благодатные вспышки охотничьего азарта, когда проходил гордый восторг от показа добычи домашним, когда завершалась вкусная благодарная кормёжка собак, я возвращался к размышлениям о зловещей участи лесного края. Читая Евангелие, я постепенно пришёл к аналогии, подсказанной «Откровением Святого Иоанна Богослова»: то, что произошло с лесом – нашествие «своих же» неодолимых смертоносных сил – это его Апокалипсис, его кара, его агония. И «Откровение» подсказывало мне, что это – только начало преломления первой из семи печатей, только предчувствие того, что в будущем произойдёт с Россией, с человечеством и со всем миром.

И эта аналогия оказалась верной: как похожа современная Россия на тот несчастный лес!

Осмыслив давние смутные подозрения и догадки, я начал пристально копаться в себе и в других, отыскивая и повсеместно находя зловещие активные ростки из грядущей общечеловеческой драмы – нашего будущего. Некоторые итоги этого тревожного созерцания отражены в романе «Пациенты доктора Визинга».

Препарирующий человеческую личность прежде всего находит в ней отображения других личностей. Поскольку восприятие внешнего мира каждой личностью глубоко индивидуально, все эти отражения неадекватны оригиналам: в воображении одной личности другая может совершать действия или даже вести образ жизни, совершенно ей не свойственный. Соответственно, невозможно оспорить правоту старой истины: всякий пишущий с натуры получает лишь искажённые его восприятием образы, содержащие к тому же неадекватные отображения друг друга. Таким образом, мой роман, как и все другие художественные произведения, – личностная трактовка всего окружающего, то есть призрачный хоровод несуществующих фантомов, их иллюзий и лукавых игр друг с другом и с нами, реальными и неповторимыми смертными. С учётом этой оговорки, все персонажи списаны с фактических прототипов. Жизненные судьбы и