Ельцин. Кремль. История болезни - Александр Хинштейн

Ельцин соткан из категоричности и максимализма. В политике он признает только две позы: либо сверху, либо снизу. Равных себе – он не терпит по определению.

И стоит лишь человеку, еще вчера находившемуся сверху, дать слабину, подчиниться, согнуться, как моментально дожимает он его, скручивая в бараний рог, опуская ниже плинтуса.

Ему мало того, что Горбачев уже фактически признал его превосходство. Ельцину непременно надо окончательно уничтожить вчерашнего властителя, раздавить, устроить показательное судилище – на глазах у других.

Уж теперь он сполна рассчитается за все прошлые унижения и обиды. За позор октябрьского пленума, за собственную слабость на пленуме горкома.

Таким он был всегда: и в Свердловске, и в МГК. Таким он и останется, став полноправным хозяином России.

Горбачев не успел еще оправиться от утреннего наезда , а его ждут уже новые испытания. В тот же день, 23 августа, Ельцин вызывает президента СССР – именно вызывает, а не приглашает – на заседание Верховного Совета РСФСР.

Прямо у входа Горбачева ждет агрессивно настроенная толпа. Он продирается сквозь людей, бросающих ему в лицо оскорбления, точно сквозь строй шпицрутенов.

Центральное телевидение транслирует в прямом эфире его выступление, более похожее на публичную порку. Стоя на трибуне, Горбачев запинается, бормочет что-то несвязное. А Ельцин еще и прерывает его на полуслове – так же, как в 1987 году обрывал его во время пленума Горбачев, только теперь это выглядит намного жестче и унизительней.

Он требует, чтобы Горбачев публично утвердил все указы, изданные российской властью за три августовских дня. Это и передача под юрисдикцию РСФСР всех союзных министерств и ведомств, и принятие на себя Ельциным полномочий верховного главнокомандующего.

«Борис Николаевич, – чуть не плачет Горбачев. – Мы же не договаривались все сразу выдавать, все секреты».

Этих указов он даже не читал, но Ельцин под крики и аплодисменты депутатов с хамской усмешкой вручает ему весь пакет документов. «Ознакомьтесь прямо здесь, на трибуне».

Но на ознакомление у Горбачева просто не остается времени. Ельцин – вот уж демократ, так демократ – заставляет его вслух зачитывать какую-то стенограмму заседания союзного правительства, где говорится о поддержке ГКЧП.

Через несколько минут он вновь обрывает президента СССР.

«Товарищи, для разрядки. Разрешите подписать указ о приостановлении деятельности российской компартии».

Под бурные овации зала Ельцин ставит свой размашистый автограф, нисколько не обращая внимания на жалкого, раздавленного Горбачева, который лишь испуганно повторяет: «Борис Николаич… Борис Николаич…»

Горбачев пытается еще что-то возразить – дескать не демократично преследовать людей за их убеждения, плюрализм мнений, все такое, – но Ельцина уже не остановить. Как танк, прет он без разбора вперед, добивая бывшего своего соперника.

Поверженный Горбачев, красный от стыда, сходит с трибуны. Он пытается уйти, но Ельцин зовет его к себе в кабинет – поговорить с глазу на глаз, окончательно отправить в нокаут.

«Это как пойманную мышку кот гоняет: намял ей бока, уже с нее течет, а он все не хочет съедать, а хочет поиздеваться», – вспоминал отставной генсек об этих августовских унижениях по прошествии десятка лет.

МЕДИЦИНСКИЙ ДИАГНОЗ

Невротические реакции обычно возникают на относительно слабые, но длительно действующие раздражители, приводящие к постоянному эмоциональному напряжению или внутренним конфликтам. Часто невроз бывает реакцией на конкретных людей, которые, по мнению больного, представляют для него определенную угрозу. В этом случае больной не всегда способен контролировать свои действия.

Огромная страна рушилась на глазах. Указ за указом, Ельцин забивал гвозди в крышку гроба, где покоилось то, что вчера еще звалось Советским Союзом.

Деятельность компартии на территории РСФСР была запрещена. Все партийное имущество передавалось советам народных депутатов. Началось тотальное мародерство и погромы, пошла охота на ведьм.

Видя такое дело, Горбачев был вынужден добровольно сложить с себя полномочия генсека и призвать членов ЦК к самороспуску. Формально он остается еще президентом СССР, но власть его сокращается с каждым днем, точно шагреневая кожа.

Даже те республики, что вчера еще были готовы подписать Союзный договор, наблюдая крушение центральной власти, провозглашают свою независимость.

За десять августовских дней окончательный суверенитет обрели Латвия, Молдавия, Украина, Армения, Белоруссия, Азербайджан, Узбекистан, Киргизия. В октябре – последней – откололась Туркмения. Литва, Эстония и Грузия объявили о суверенитете еще раньше.

Все эти процессы происходили хаотично, на волне постреволюционной эйфории. Самое интересное, что Ельцин участия в них практически не принимал.

После того как он принародно размазал Горбачева и объявил КПСС вне закона, российский президент отправился бурно праздновать победу.

Борис Николаевич укрылся в Сочи, в будущей своей резиденции Бочаров ручей, на которую давно уже положил глаз. Чем занимался он там – доподлинно неизвестно, ибо даже самые близкие соратники связи с Ельциным не имели.

«Я вместе с другими коллегами предпринимал тогда усилия для того, чтобы вывести его из этого отпуска и побудить действовать решительно, – свидетельствует министр иностранных дел РСФСР Андрей Козырев. – Мы понимали, что страна теряет время».

А тем временем пламя пожара перекидывалось уже из других республик и в саму Россию. 1 сентября в наиболее спокойном северокавказском регионе – Чечено-Ингушетии – никому пока неизвестный отставной генерал Дудаев низвергает местный Верховный Совет. По всему Грозному полыхают митинги. Дудаевские гвардейцы захватывают объект за объектом, а под конец, распоясавшись окончательно, силой разгоняют парламент, выбрасывая депутатов из окон.

Но тщетно председатель российского КГБ Иваненко пытается связаться с президентом: Ельцин слишком упоен победой; он и на секунду отрываться от отдыха не хочет. Даже когда дудаевцы захватывают здание республиканского КГБ и растаскивают архивы и оружие, Борис Николаевич на звонки Иваненко не отвечает.

«В течение дня безуспешно я пытался связаться с президентом России, который в это время находился на отдыхе в городе Сочи, – говорит главный российский чекист. – Можно было поднять группу быстрого реагирования, выехать с ней…»

Если бы Ельцин дал спецслужбам хоть какую-нибудь установку , чеченского катаклизма никогда бы не случилось. Но слишком расслабляюще действовал на него щедрый черноморский климат. Ценой пары принятых на грудь бутылок стали две войны и десятки тысяч человеческих жизней.