Скифы - Юрий Никитин

Яна поинтересовалась наивно:

– А кто это, мичуринцы?.. Какая-то новая партия?

Все замялись, а грубый Тор деликатно объяснил:

– Дебилы ведь тоже не дебилы, а партия «Замедленного развития».

– Так какая же это партия? – допытывалась любознательная Яна. – Которая мичуринцы?

Тор объяснил еще деликатнее:

– Партия, которая мужским половым членом груши околачивает…

– А, – просияла Яна, – партия «Груша»!.. Так бы и сказали. И что, замедленные обогнали даже мичуринцев? Там же самые интеллигентные и интеллектуальные люди. Умные и воспитанные!

– Умные и воспитанные всегда уступают дорогу тем, у кого слюни висят, – резонно возразил Откин. – В любой стране! А уж в России так и вовсе сидят в уголке и критикуют, критикуют… Да, мичуринцы в ряде регионов уступили этим замедленным. Они ж тоже замедленные, только по-другому. По-своему, как теперь говорят.

Яна оглянулась на Крылова:

– А каковы шансы у вас?

Он сделал приглашающий жест:

– Что тебе могут рассказать эти лоботрясы? Пойдем ко мне в кабинет, расскажу подробно.

Но, провожаемый ухмылками, потащил не в кабинет, а прямо к себе домой.

Яна возжелала ужинать при свечах, Крылов вытащил из коробки настоящую толстую свечу, у каждого хозяина есть на случай, если в доме вырубят свет, зажег, водрузил на середину стола.

– Какой у тебя огромный ящик, – заметила Яна.

– Намек понял, – ответил Крылов.

Он пощелкал на пультике, загорелся экран, там появился канал, о котором она никогда раньше не подозревала: с изумительным изображением, чистым звуком. Шел футбольный матч, разноцветные фигурки бегают по зеленому полю, на трибунах радостно кричат и размахивают национальными флагами.

Расстроенная фигурка вытащила мяч из сетки, футболисты другого цвета в диком восторге заметались по всему полю, прыгали и корчили дикие гримасы. А тот, который вогнал мяч в ворота, носился с диким воплем, вскидывал кулак характерным жестом. Его друзья наконец изловили у кромки поля, бросились обнимать, целовать, тискать, щупать, наконец содрали трусы. На трибунах кто-то загоготал, кто-то поморщился, дескать, это уж лишнее, прогресс раскрепощения зашел слишком уж, надо играть, а не выказывать телекамерам свободу от уз, а на поле счастливчика торопливо трахали центрфорвард и защитник, пока не подбежал капитан и не прекратил – мол, надо поберечь силы на последнюю десятиминутку, а остальное потом, он тоже хочет поздравить…

Крылов поморщился, скифы возьмутся и за это, каленой метлой и все такое, пальцы сами переключили канал.

Взволнованный диктор кричал что-то сорванным голосом, совал толстому усатому дяде под нос микрофон. Крылов услышал обрывок фразы:

– …еще неожиданность в том, что за партией «Равных возможностей» идет с небольшим отрывом партия… ха-ха, простите, у меня день тяжелый!.. партия скифов.

– Партия «Великая Скифия»? – уточнил корреспондент.

– Да-да, только не путайте ее с партией спортивных лодок. Наш народ, как уже говорилось, непредсказуем! Партия скифов набрала полтора процента, а подсчет голосов еще идет. Уже проголосовала Восточная Сибирь, Западная, сейчас заканчивается голосование в Центральном регионе. Да-да, через сорок минут будет закрыт последний избирательный участок в Калининграде, начнется подсчет голосов…

Крылов поморщился:

– Яна, выключи…

Она мило улыбнулась:

– Партия «Равных возможностей»… Алексей мне про нее все уши прожужжал. Хорошо, что хоть ты о своей работе как рыба об лед.

А что говорить, мелькнула у него мысль. Хорошо движение, если постоянно отстает… от кого – дебилов! Тут уж заткнется самый разговорчивый.

Яна ушлепала в ванную, без каблуков она ростом намного ниже, но с ее длинными ногами зад все равно настолько высоко, что пальцы сами тянутся к ее ягодицам: не надо нагибаться.

Он выключил ящик, пульт забросил на полку. Никто не поверит, что в этот решающий день, день выборов в Госдуму, он вместо телевизора включил плеер и под трехмерный звук кувыркается с Яной в постели. Кувыркается, расслабляется, наливает ей и себе шампанского, меняет диски, снова лезет в постель, сливается, потеет, вскрикивает от невыносимого наслаждения. А когда отваливался, тяжело дыша и глядя остекленевшими глазами в потолок, то всякий раз думал: неужели такое возможно? Ведь полагал, дурак, что в постели все женщины одинаковы… Да они и были одинаковы, все еще разные яркие самочки, разные оперением, щебетанием, но такие одинаковые в физиологии…

Как тайный брак, мелькнула насмешливая мысль. Когда смертный сочетается с богиней, то не признается, что она богиня.

Среди ночи, как показалось, прогрохотал звонок. Он с третьей попытки оторвал чугунную голову от подушки.

В полутьме замедленно поднялась белая, как у ангела, рука. В пальцах была трубка. Трубка приближалась к его лицу. Он обалдело взял, прижал к уху:

– Але?

Голос был похож на скрип заржавленных шестеренок. Из мембраны донесся далекий крик, слышался шум большой улицы, скрип тормозов, далекие крики гуляк, затем яростный вопль:

– Да ты живой ли?.. Не слышишь?.. Это я, Черный Принц.

– Ну? – проскрипел Крылов. Поперхнулся от усилий, повторил: – Че?

Из трубки вырвалось ликующее:

– Ты что, надрался? Уже заранее праздновал?.. Только что известили, что ты прошел в Госдуму! Ура! Теперь у нас есть свой человек!.. Ты еще не понял, что ты отныне – депутат?

Глаза медленно привыкали к полутьме. Сквозь сдвинутые шторы пробивался свет уличных фонарей. Белое, как привидение, тело Яны.

Голос орал в трубке:

– Ты хоть понимаешь?.. Нет?.. Уже надрался от радости?.. Мы преодолели пятипроцентный барьер!!!

Пальцы ослабели, Крылов медленно опустил трубку. Преодолеть пятипроцентный барьер – это же… это же возможность создать свою фракцию в парламенте, то бишь Государственной думе… Может быть, сразу предложить переименовать ее во что-нибудь вроде Великого Курултая?

В трубке пищало, скрипело, орало, материлось. Спохватившись, он бросил ее к уху.

– …ушечники набрали восемь процентов, – звенел голос.

Он понизил голос, глаза следили за движущейся тенью из кухни.

– А партия «За равные возможности»? – спросил он тихо. – Сколько набрали они?

Голос стал громче:

– У тебя как с ухами?.. Я ж тебе дважды повторил!.. У них одиннадцать процентов.

Яна приподнялась на локте, ее сонные глаза следили за его лицом. Что-то поняла, встала и пошлепала в сторону кухни. Приподнятые ягодицы двигались красиво, провоцирующе.

Крылов опустил трубку, но гудки не прекращались, а искать для нее ложе не хватало сил.

– Ты где? – прохрипел он. – Опять резинка лопнула?