Скифы - Юрий Никитин

Крылов опустил трубку, но гудки не прекращались, а искать для нее ложе не хватало сил.

– Ты где? – прохрипел он. – Опять резинка лопнула?

Из кухни донеслось жужжание кофемолки, затем строгий голос этой женщины с восхитительным телом:

– Депутат – слуга народа!.. Вставай, будешь мне прислуживать.

Из кухни слышался ее веселый голос, что-то напевает, всегда веселая и беспечная, как птичка. Похоже, совершенно не удивилась, что он стал депутатом. Похоже, она тоже из тех, кто всю жизнь воспринимает как длинную увлекательную игру. Крылов во всех красках вообразил ее сочное горячее тело, но мозг выдал серую картинку в СGA и упорно отказывался послать порцию крови в гениталии. Похоже, пора натягивать брюки, больше ничего не обломится.

Через полчаса он сидел на кухне с мокрой головой, вздрагивающий. Эта зверюга ухитрилась затащить под холодный душ! Ладони жадно сжимали большую чашку с горячим кофе. Он пил осторожными короткими глотками, в голове завеса тумана медленно приподнималась, уходила рваными клочьями в стороны.

Картина, которая приоткрывалась за этим туманом, не нравилась. Ему вообще мало нравится все новое. В теории, конечно же, обеими руками «за», но только если это новое будет испытываться не на нем, таком ранимом и замечательном.

Что такое депутат, он представлял смутно. Больше по критике да по нападкам прессы: в Думе, мол, только воруют да неправильно склоняют глаголы. А еще не ходят на заседания, из-за чего вечно нет кворума, и потому не принимается не то бюджет, не то Уголовный кодекс. Но он же скиф, черт бы побрал… или не черт, у скифов должно быть что-то другое. Он должен себя вести иначе даже в Думе! Чтобы сразу отличался. Чтобы стал если не примером, сейчас в ходу другие примеры, то хотя бы той белой вороной, что именно белая, а не серая или черная!

Яна заботливо подкладывала ему на блюдце бутерброды. Он ел, не замечая, что ест. Если бы она подложила его грязные носки, сжевал бы машинально их точно так же, не замечая ни вкуса, ни бодрящего аромата.

Депутат! Депутат Государственной думы. Вот куда завела их ролевуха, веселый треп, желание повыпендриваться перед красивой телкой. А теперь есть движение скифов, что имеет отделения по всей стране и даже за рубежом. Есть структуры, которые незримо поддерживают скифов, не ставя никаких условий. Что при этом имеют в виду, зачем им это, пока неясно, а ломать голову над этим не хочется. Да и некогда.

Он ощутил, как на плечи незримо давило нечто тяжелое, что человек совестливый назвал бы ответственностью. В виски стучало, а когда повернул голову, слева в черепе предостерегающе стегнуло болью.

Яна сказала деловито:

– Все, я побежала. Не провожай, я уже не кунгурка.

– Когда освободишься?

– Не знаю. Мои эскизы приняты на выставку. Но придется еще подсуетиться, сам понимаешь.

Челюсти стиснулись, словно капкан. Да, он понимал, что значит подсуетиться.

Глава 20

После ухода Яны он выпил еще кофе, хотя и так из ушей выплескивается, привычно заглянул в другую комнату, как там дед, сердце болезненно сжалось. Нет деда. Ушел гордец, не желал, чтобы за ним судно выносили…

В раковине груда немытой посуды, на столе огрызок вчерашней булки. Нет, этой ерундой Яна заниматься не стала, теперь она уже работает по специальности. Скоро и квартиру снимет, а пока спит под одним одеялом с Алексеем…

Он оглянулся на заполненную до краев раковину. Он скиф, а ведет себя как типичный русский интеллигент. Если он скиф, то надо убирать мусор, даже если от этого чище не станет. Надо мыть тарелки, даже если легче сложить их в ванну и потом перемыть всю посуду за неделю. Надо застилать кровать, даже если вечером ее снова раскладывать. Надо спускать за собой воду в сортире, даже если сортир засран по уши. Надо бросать бумажку в урну, даже если улица завалена мусором. Ибо те, кто, рассуждая рационально, этого не делает, – плохие люди. Даже не скифы, а просто плохие люди.

Звякнул телефон, рука привычно поймала отполированную трубку.

– Алло?

Голос Замполита прозвучал добренько, с напором:

– Мое почтение депутату Государственной думы!.. Кланяюсь, кланяюсь, еще раз кланяюсь!.. Персональный транспорт еще не выделили?.. Жаль. Но я на колесах, к счастью. Сейчас заеду к тебе, потом заберем Откина, и – в кафе к Валентине!

Крылов прервал:

– Зачем в кафе? У нас есть просторный офис.

– В кафе приперлось огромное количество скифов, – объяснил Замполит. – Можно сказать «огромное количество»? Они не знают про офис. Надо просто сказать… А собраться надо, есть идеи. Да и вообще… Костя, ты разве не чувствуешь, что игра незаметненько перешла в нечто серьезное?

– Чую, – ответил Крылов с сердцем, – еще как чую!

Замполит умел ездить переулками и дворами, через четверть часа Крылов уже увидел въезжающий во двор потрепанный «жигуль». Вообще-то на «Великую Скифию» купили четыре подержанные иномарки, еще пара дней уйдет на регистрацию, номера, а потом и Замполит пересядет за руль «Форда». Торопливо натянул шорты, до этого сидел голым, и, заранее изнывая от жары и духоты, вышел.

На площадке снова блевотина и вонь. Дверь лифта в отпечатках из дерьма, а ручка не просто вымазана, а на ней висят, как желтые сосульки, потеки загустевающего дерьма. Сталактиты, так сказать. А снизу, куда накапало, поднимаются встречные сосульки. Сталагмиты, если по-научному.

Замполит мотор не глушит, всегда проблема запустить машину снова, в салоне как в душегубке. Крылов, уже и без того красный, как вареный рак, бежал по лестнице все десять этажей, на шестом и третьем тоже кучи дерьма на ступеньках.

– Хотя бы открой верх, – взмолился Крылов.

– У меня и окна не открываются, – сообщил Замполит. – Но ты не горюй, у меня везде щели, сразу сквознячком прохватит!

Он развернулся лихо, погнал в самом деле так, что во все щели засвистело, завыло на разные голоса. На дороге изящные иномарки пугливо шарахались, исцарапанный «жигуль» Замполита походил на броневик, только что вынырнувший из жаркого боя, которому только дай шанс кого-то притереть, вмазать, боднуть, чтобы содрать на халявный ремонт.

Откин жил на верхнем этаже старого полуразвалившегося здания. Правда, он отхватил себе и чердак, перестроил его под мастерскую-студию, да и сама квартира у него с евроремонтом, но, когда Крылов вошел в подъезд, острое чувство неблагополучия вошло под кожу, как острыми отравленными иглами.

Окна на первых двух этажах забиты фанерой, стены загажены, потолок… это надо видеть. И под дверью одной квартиры копошится уборщица. Она выглядела кошмарно, потому что была экзотична: на голове шляпка, хоть и побывавшая в помойке, и вообще уборщица похожа на спившуюся актрису, а не на бабу. Она громко возмущалась тем, что «за нищенские деньги» ей приходится утруждаться, выметая из подъезда пепел и замывая грязюку.