Власть Талисмана - Грэм Хэнкок

«Люди, заложившие краеугольные камни Невидимой, или Философской, Коллегии, время от времени оказывают мне честь своим обществом… Это люди столь высокого духа и обширных познаний, что учебная философия является лишь низшей ступенью их учености… Их добрая воля распространяется на все дела человеческие, и в своем стремлении поставить просвещение на благо общества они готовы заботиться обо всем человечестве».[1071]

Термин «Невидимая Коллегия» с описанием ее деятельности и интересов сразу же наводит на мысль о «невидимой коллегии» братства розенкрейцеров. Высокие интеллектуальные и человеческие качества, перечисленные Бойлом, совпадают с качествами, приписываемыми членам братства розенкрейцеров, — к примеру, на плакатах, внезапно появившихся по всему Парижу в 1623 году.[1072]

В молодости Бойл провел в Париже некоторое время, обучаясь во Франции и Швейцарии, поэтому вполне возможно, что он слышал о розенкрейцерской «невидимой коллегии» от своих наставников или других знакомых. Фрэнсис Йейтс также отмечает странное сходство терминологии, используемой Бойлом в письмах к его наставнику и Фрэнсисом Бэконом в «Новой Атлантиде». Оба автора говорят о высокоученом братстве, — которое остается «невидимым» и работает на благо всего человечества.[1073] Многие исследователи сходятся в том, что Теодор Гаак и Джон Уилкинс, вероятно, были основателями «Невидимой Коллегии» Бойла.[1074] Теодор Гаак был немецким иммигрантом, поселившимся в Англии в 1620-х годах, а Джон Уилкинс — викарием, который впоследствии стал епископом Честерским. На первый взгляд между этими двумя людьми нет ничего общего, но нам известно, что Гаак был беженцем из Палатената, а Джон Уилкинс был капелланом принца Карла-Людовика, старшего сына Фридриха V и Елизаветы Стюарт. Другими людьми, которые могли иметь связи с Невидимой Коллегией Бойла, были архитектор Кристофер Рен и алхимик Элиас Эшмол. Невидимая Коллегия впервые собралась в Лондоне в 1645 году, а в 1648 году переехала в Оксфорд. Давайте ближе познакомимся с ее деятельностью и с задачами, которые ставили перед собой ее члены.

В Англии Теодор Хаак играл роль неофициального дипломатического советника курфюрста Пфальцского, а также представителя епископа Богемского Яна Амоса Коменского, лучше известного под именем Комений (1592–1670).[1075] Комений был епископом богемской церкви до ее роспуска в 1620 году после битвы при Белой Горе в окрестностях Праги. Он отправился в ссылку вместе с другими протестантами в 1628 году и поселился в Ыольше, где стал ректором гимназии в городе Лежно. Там он разЬаботал новую христианскую философию, которая называласъ пансофия, или «всеобщее знание», выраженную на одном общем языке, для того чтобы способствовать общению и взаимопониманию среди ученых всего мира. Идеи Комения были опубликованы в 1631 году в труде под названием Janua Lin — guarurrki который привлек интерес великого немецкого филантропа и просветителя Сэмюэля Гартлиба, жившего в Англии с середины 1620-х годов.

Гартлиб, чьи идеи были вполне созвучны розенкрейцерским, основал общество, известное под названием «Дом Обращений», с целью содействовать «накоплению знаний».[1076] Это учреждение побуждало европейских интеллектуалов переписываться и обмениваться идеями; оно имеет сходство с «Домом Саломона» Фрэнсиса Бэкона. В обоих случаях речь идет об элитном международном братстве, чья цель заключается в реформах общества и служении человечеству.

В 1640 году, за два года до начала гражданской войны в Англии, Долгий Парламент выступил с предложением радикальных реформ, которые при их осуществлении лишили бы династию Стюартов большей части ее властных полномочий. В обстановке больших общественных ожиданий и энтузиазма нашлись люди, поверившие в то, что утопическое общество, о котором они так долго мечтали, возможно, будет построено в Англии. В парламенте звучали страстные речи, одна из которых принадлежала специально приглашенному Сэмюэлю Гартлибу, который представил свое видение «английской утопии». Он надеялся, что парламент разделит его взгляды и «заложит краеугольный камень мирового счастья».

Согласно Фрэнсис Йейтс, идея обращения к парламенту возникла у Гартлиба не случайно:

«Это был час восторга, когда казалось, что Англия может стать избранной страной… сценой для восстановления правильного хода вещей, когда воображаемые содружества могут стать настоящими, невидимые коллегии — реальными. Гартлиб написал Комению с призывом приехать в Англию и способствовать в этой великой работе… Эта весть чрезвычайно обрадовала Комения, жившего в далекой Польше. Он верил, что получит от парламента мандат для строительства Новой Атлантиды в Англии».[1077]

Комений прибыл в Англию в 1641 году и был принят раком и Гартлибом. Среди них был еще один друг Гартлиба, шотландский священник Джон Друри, знакомый с Гартлибом о 1620-х годов. Фактически Друри сыграл ключевую роль в прибытии Комения в Лондон. Ревностный протестант и убежденный реформатор, Друри издал книгу, в которой настаивал на том, что принц Карл-Людовик, старший сын Фридриха V и Елизаветы Стюарт, должен стать курфюрстом в Германии. Следует помнить, что личным капелланом принца Карла-Людовика был Джон Уилкинс, и в этой связи уместно задать вопрос: не могли ли Гартлиб и Комений принимать участие в деятельности Гаака и Уилкинса по созданию Невидимой Коллегии? В любом случае во время своего пребывания в Англии Комений написал книгу под названием Via Lucis, или «Путь света»,[1078] где призвал к формированию элитного братства просвещенных людей.

Но все великие утопические идеи и ожидания Гартлиба, Комения и Друри закончились ничем. Через год после прибытия Комения в Англию стало совершенно ясно, что противоречие между Карлом I и парламентом слишком глубоки и гражданская война неизбежна.[1079] В 1642 году Комений подготовился к отбытию из Англии в Швецию, а Джон Друри уехал в Голландию.

Утопические мечты реформаторов о судьбе Британии пошли прахом 19 августа 1642 года, когда армия роялистов подняла королевские знамена в Ноттингеме, что стало началом гражданской войны в Англии.

В начале войны успех сопутствовал роялистам. Видное положение среди них занимал блестящий двадцатитрехлетний принц Руперт, сын Фридриха V и Елизаветы Стюарт, низложенного короля и королевы Богемии. Руперту предстояло стать героем гражданской войны; он заслужил всеобщее восхищение за смелые кавалерийские атаки на войска парламента, или «круглоголовых», как их называли. Героический пример Руперта значительно повысил боевой дух королевских войск, особенно после того, как он захватил Бристоль в июле 1643 года, освободил Ньюарк и Ноттингем в начале 1644 года и занял большую часть Ланкашира летом того же года.

Но удача вскоре изменила ему. Член парламента Оливер Кромвель собрал армию фанатиков в восточных графствах и вместе с Томасом Ферфаксом нанес первый тяжкий удар армии принца Руперта в битве при Нерстон Мур в Йоркшире 2 июля 1644 года.[1080] Для роялистов это было началом конца, но, несмотря на тяжкое поражение, Руперт был назначен главнокомандующим королевской армии и смог одержать еще одну победу, захватив Лестер в мае 1645 года. Через месяц он снова был разбит Кромвелем при Несби в Нортхэмптоне. После того как Руперт капитулировал перед «круглоголовыми» в Бристоле, разъяренный Карл I лишил его чина главнокомандующего. Далее молодого принца ожидала странная судьба. После поражения роялистов при Торрингтоне в 1646 году он был изгнан из страны пуританским парламентом. Каким-то образом ему удалось возглавить небольшой флот роялистов, базировавшийся в Голландии, и стать настоящим «пиратом семи морей», который сначала охотился за английскими судами, но потом перенес свою деятельность на Азорские острова и в Вест-Индию.[1081] Руперт вернулся в Англию лишь после восстановления монархии.

Конец для роялистов наступил в июле 1646 года, когда королевская цитадель в Оксфорде была окружена Кромвелем и его «круглоголовыми». Среди тех, кто попал в плен вместе со сдавшимися роялистами, был молодой человек по имени Элиас Эшмол, служивший распорядителем церемоний при королевском дворе. Выдающийся алхимик, астролог и антиквар, Элиас Эшмол впоследствии занял почетное место в официальной истории франкмасонства.

Примерно через четыре месяца после своего пленения Элиас Эшмол сделал в своем дневнике следующую запись: «16 часов 30 минут 16 октября 1646 года. Меня сделали франкмасоном в Уоррингтоне, графство Ланкашир».[1082] Большинство историков считает это первым письменным упоминанием о масонской инициации в Англии, но другие утверждают, что эта честь должна принадлежать Роберту Морею. Он был посвящен в масоны в 1641 году в Ньюкасле-на-Тайне членами Эдинбургской ложи № 1, принадлежавшей к «Шотландскому Обряду». Таким образом, имена Морея и Эшмола навеки запечатлелись в истории масонства. Как мы вскоре убедимся, эти имена объединяет и важная роль, которую оба человека сыграли в превращении оксфордской Невидимой Коллегии во вполне реальное Королевское общество в Лондоне.