Адептус Астартес: Омнибус. Том I (ЛП) - авторов Коллектив

Деятельность на мостике была напряженной — близился прыжок в варп. Гудение сигналов тревоги прорезалось через шептания. Увидев своих боевых братьев в стратегиуме, где они вместе с инквизитором Хадрианной Фурией наблюдали за мостиком, Гаред сумел собраться с силами и обрести ясность. Серебристо-серая раскраска их брони стала для него путеводным маяком, цветом святости и истины. Летающий контрфорс поддерживал выступающую над мостиком кафедру. Стайер стоял там, сжимая руками железную раму кафедры, выполненную в форме аквилы. Он перегнулся через неё, глядя на Гареда.

— Брат-эпистолярий, — сказал он.

— Атаки усиливаются, — отозвался Гаред. Он сосредоточил свой взгляд на юстикаре. Шептания извивались и потрескивали на периферии его зрения. Они захлестывали его восприятие реальности так же, как гниение охватывает труп. Внутри его головы грохотали темные волны и шипели змей.

— И под ударом по-прежнему лишь ты один, — заметил Стайер.

— Пока что. Они проявляют некоторые признаки одержимости.

— Тогда эта сила не понимает природу своего врага, — заявил Стайер, и остальные воины отделения, как один, сделали шаг вперед, обнажив свое оружие Немезиды.

«Было ли это правдой?» — задался вопросом Гаред. Ни один Серый Рыцарь никогда не был одержим. Сейчас он полностью контролировал свои мысли и действия. Эти признаки одержимости должны были посеять сомнения, подточить духовную стойкость Серых Рыцарей. Попытка не увенчается успехом, Стайер был прав насчет этого. Но сама по себе эта попытка была крайне необычной.

— Думаю, врагу прекрасно известно о том, кто мы такие, — ответил Гаред.

«Я знаю тебя». — Голос зарычал прежде, чем библиарий успел продолжить. Он стал ещё больше походить на него, но был искажен распадом в прокаженную пародию. Чувство противостояния с расколотой, болезненной версией самого себя было настолько сильным, что нанесло психическую рану. Он поморщился. — «Эпистолярий Гаред из Серых Рыцарей», — произнес шепот, — «я знаю тебя. Я знаю твою душу. Я знаю то, что ты забыл».

Образ, ранее вторгавшийся в его сознание, возник снова. Ущелье, река, скалы, ветер, луны. Всё это не было наваждением. Он по-прежнему знал, где находится. Но единственное, о чем он мог думать — этот пейзаж. Это незнакомое место навязывалось ему так, словно он знал его не хуже самого Титана.

— Гаред! — окликнул его Стайер. Он вскинул голову, понимая, что снова потерял счет времени. Гаред не знал, как долго Стайер обращался к нему.

— Брат-юстикар, — отозвался он.

— Ты словно оказался в трансе.

— Атаки стали более согласованными.

— Мой господин, — прервал их капитан Бруно Саалфранк, — мы готовы к прыжку.

Стайер не спускал глаз с Гареда.

— Сила атаки возросла, когда мы приблизились к точке Мандевилля.

— Это так, — согласился Гаред. — Но здесь может и не быть взаимосвязи.

— Капитан, — спросил Стайер, — наше поле Геллера вышло из строя?

— Нет, господин, но оно ослаблено. Я не могу гарантировать его стабильность. Однако мы стоим на пути у флота орков. «Тиндарис» окажется в зоне досягаемости их орудий через несколько секунд.

— Совершаем прыжок, брат-юстикар, — сказал Гаред. — У нас нет выбора. — Он снова отбросил чужое воспоминание.

— Выполнять, — приказал Стайер.

На корабельный окулюс опустилась ширма, когда запустились варп-двигатели «Тиндариса». С криком, отдавшимся в душе и сознании, в пустоте разорвалась рана. Ударный крейсер погрузился в имматериум. Гаред понял, что поле Геллера пробито, ещё до того, как прозвучали сигналы тревоги. Шептания усилились. Он чувствовал голод сущностей варпа, когда те потянулись к кораблю и обнаружили пути проникновения.

— Вторжение в посадочном отсеке, — выкрикнул Саалфранк.

Гаред вместе со своими братьями стремительно покинул мостик.

— Ты будешь вести два сражения сразу, — сказал ему Стайер. — Разумно ли это?

— Это одно и то же сражение, — ответил Гаред. — Нападение на меня было лишь первым этапом атаки.

— Если не два сражения, то борьба на два фронта, — заметил Стайер. — Возможно, если бы ты остался на мостике и сконцентрировал свои силы на одном…

— Моё место здесь, — перебил его Гаред. — Разделение моих усилий более предпочтительно, чем распыление силы отделения. — Произнеся это, он почувствовал, что его слова были лишь частью куда большей истины. Он был прав, что остался с братьями, пусть и по причинам, которых еще не мог понять.

Когда они приблизились к посадочному отсеку, природа их врага стала более понятной. Коридоры «Тиндариса» оглашались гулким звоном колокола. Гаред почувствовал пробирающий до глубины костей зуд — тембр звона был глубок и силен. Кроме того, при затухании он издавал жужжание, почти как отголоски шептаний его голоса, как будто каждый удар языка колокола высвобождал облако насекомых.

Серые Рыцари достигли дверей отсека, из-за которых доносилось медленное аритмичное пение. Голоса были непостоянными, невнятными и приглушенными, как если бы языки их владельцев были покрыты грибком.

— Мы слышали подобное пение совсем недавно, — заметил Стайер.

— Чумоносцы, — согласился Гаред. Демоны, заразившие «Свет Очищения». Тогда пение было другим — они повторяли имя хвори, призываемой Ку’Гатом. Теперь в словах чувствовалась ярость. Их гимн был призывом к мести. — У их хозяина осталось к нам незаконченное дело.

— В таком случае, нам известно, чей голос ты слышишь.

— Это так.

«Твоя душа станет пиром даров», — сказал тогда голос. «Даров». Болезней.

Хоть Ку’Гат и атаковал Гареда из варпа, используя голос его самого чтобы ослабить эпистолярия, Серый Рыцарь успешно опознал своего врага. Но вместе с тем обрел и беспокойство.

— Юстикар, демон применяет уловки, которыми не пользовался на «Свете Очищения». Они необычны. Он назвал меня по имени. Он использует против меня какую-никакую, но правду.

— Как он узнать его?

Гаред вспомнил битву против Чумного Отца. Он снова пережил момент своего величайшего удара и увидел, что произошло.

— В рану, что я нанес демону, ушло так много моей психической сущности…

— Что часть её была украдена, — закончил Стайер.

— Демон знает меня, брат-юстикар. Знает очень хорошо.

«Лучше, чем ты думаешь», — заверил его шепот. — «Лучше, чем ты можешь себе представить. Даже лучше, чем ты сам, невежественная марионетка».

— А теперь мы в варпе, с пробитым полем Геллера, — подытожил Стайер, и поднес свою перчатку к кнопке, открывающей двери посадочного отсека. Пение с другой стороны становилось громче. — Как ты планируешь отразить атаку?

— Он не может контролировать мою волю, — ответил Гаред, твердый в своей вере и решимости. — Я буду игнорировать его нашептывания…

«Ты так думаешь?» — насмешливо произнес его искаженный голос.

— Сперва мы должны, — произнес Гаред, невзирая на поднимающийся в его голове шум, — очистить наше судно от мерзостей, посмевших запятнать его своим присутствием.

— Хорошо сказано, брат-эпистолярий.

Стайер ударил по кнопке. Дверь с грохотом поднялась. Серые Рыцари ворвались внутрь, и она захлопнулась за ними, изолируя отсек от остальной части корабля. Через обширное помещение к ним навстречу ринулись демоны. Повсюду были разбросаны останки человеческой бригады, приписанной к отсеку. Некоторые тела моментально обратились в жидкую кашицу, когда закипели и вспенились от болезни. Остальные стали телесной глиной, с помощью которой демоны воплотились на «Тиндарисе». Челюсти чумоносцев зияли слюнявым весельем. Их обвисшие тела раскачивались из стороны в сторону, пока они приближались, тяжелые лапы оставляли за собой следы из блестящих язв. Увидев Гареда, они подняли тяжелые изъеденные клинки, словно приветствуя его. Их песнопения приняли доброжелательный тон.

Некоторые твари даже произнесли его имя.

Гаред прорычал им свое отвращение и вырвался вперед Стайера, его осторожность испарилась.

— Нечисть! — выкрикнул он. — Ты не смеешь произносить моё имя.

Он выбросил вперед левую руку. С каждого пальца сорвался разряд варп-молнии. Психическая энергия обожгла демонов. Чумоносца, находившегося прямо перед Гаредом, окутало пеленой сверхъестественного пламени. Он рухнул на палубу. Нечистивая плоть твари потеряла связность и загорелась.

Боевые братья Гареда ворвались в бой по обе стороны от него, их оружие Немезиды сверкало святой энергией. Мечи и алебарды рассекали демоническую плоть. Стайер обрушил свой молот на голову одного из чумоносцев с такой силой, что его единственный рог разлетелся в прах, а череп взорвался. Палуба стала скользкой от ихора и шипящей распадающейся слизи павших демонов.