Время — московское! - Александр Зорич

— Помилуйте, Иван Денисович! Но ведь эти молодчики умеют выживать в агрессивных для обычного человека средах, левитировать, управлять так называемыми «пробоями»! А мы даже не понимаем физических принципов, на которых основаны эти явления! Неужели вам этого недостаточно?!

— Некоторые цыганки умеют предсказывать будущее на картах Таро, — парировал Индрик. — Между прочим, отлично предсказывают, заявляю как постоянный клиент! Да, мы не понимаем физических принципов, по которым осуществляются эти предсказания — как правило, точные и актуальные. Но это не повод накрыть цыганскую колонию Шатрица на Большом Муроме ракетами «Шпиль» с калифорниевыми боеголовками!

— Вы передергиваете! — взревел Колесников, его большое лицо по своему колеру уже могло тягаться с переспелым кубанским помидором. — Жители Шатрицы никогда не нападали на наши линкоры, на наших ребят, на наших военнопленных!

— Если Иокастинский инцидент с «Пересветом» не рассматривать — а вина манихеев в этом деле еще не доказана, — в активе мы имеем лишь два нападения на лагерь нравственного просвещения имени Бэджада Саванэ. О первом наиболее полно свидетельствуют показания гвардии лейтенанта Пушкина. О втором — капитан-лейтенанта Меркулова и каперанга Гладкого. Во время этих нападений, смею заметить, не погибло ни одного русского офицера! И ни одного офицера Объединенных Наций, хотя пятеро действительно получили ранения разной степени тяжести. Детективная история с офицером ГАБ Костадином Злочевым, которого Пушкин обнаружил тяжело раненным на границе Мути под лагерным плато, допускает множественность интерпретаций. А между тем еще вопрос, насколько манихеи отдавали себе отчет в том, кто находится в лагере — военнопленные Объединенных Наций или обычные конкордианские уголовники!

— Никогда бы не подумал, что главным адвокатом манихеев окажется наш дорогой Иван Денисович! Создается также впечатление, что вы взялись во что бы то ни стало сэкономить наши ракеты! Вы что же это, голубчик, думаете, манихеи — это что-то вроде старцев из Оптиной Пустыни? Вы думаете, они завтракают пророщенной пшеницей и пьют кумыс, согнувшись в три погибели, как принято в этой вашей йоге, а потом тихо молятся своему Ахура-Мазде? Да они же чудовища! Безумцы! Они даже в Ахура-Мазду не верят! Верят только в Свет, который их, видите ли, освободит из оков плоти! Это наркоманы! Мистики! Сексуально распущенные люди! Извращенно распущенные, ведь в их общинах практически нет женщин! Не верите мне, так послушайте хотя бы Рассама Дардашти! Он наблюдает за ними давным-давно! Недаром же столько лет всю информацию об этих оригиналах, вместе с их местоположением, Конкордия держала в строжайшем секрете!

— Я не сомневаюсь в том, что манихеи — далеко не ангелы. А также и в том, что большинство из них — безумцы, — медленно, с расстановкой сказал Индрик. — Тем не менее я бы не сказал, что Конкордия действительно держала местонахождение манихеев в секрете.

— Что вы такое говорите?

— С вашего позволения, Демьян Феофанович, я вновь прибегну к простым примерам. Допустим, вы втайне от жены и от сослуживцев купили себе охотничий домик в Карелии. Славный такой домик, небольшой, уютный, с альпинарием и ручейком между камнями. И планируете в этом славном домике отдыхать от суеты рабочих будней. Вы, конечно, решаете: никому ни слова. Ведь иначе — прощай, одиночество. Ни один ваш товарищ не получит от вас приглашения поохотиться. Никогда! Жене — молчок. Сыну и дочери — тоже, проговорятся жене как пить дать. Итак — полная конспирация! Но вот в один прекрасный день вы заявляетесь в соседний отдел. Например, в отдел внутренней разведки. И приглашаете всех симпатичных, да и не очень, офицеров вместе с их вторыми половинками и чадами к себе на субботу-воскресенье погостить. Ну, разумеется, берете с каждого честное слово про ваш карельский домик не распространяться. Как вы думаете, скоро ли жена и дети узнают о вашей тайне? В лучшем — для вас — случае, первые слухи дойдут до них через месяц. Мой прогноз: два дня. До первого звонка школьной подруги вашей жены, по совместительству — секретарши начальника отдела внутренней разведки…

— Ну и? — глухо спросил Колесников.

— Если бы клоны действительно хотели, чтобы местоположение Глагола, а также факт наличия на нем манихеев оставались для нас тайной, они бы никогда не стали размещать здесь лагеря военнопленных. Точно так же, как вы никогда не стали бы приглашать в свой карельский домик коллег из соседнего отдела. И то, что они не рассказывали о Глаголе по десять раз в день устами дикторов канала «Дважды два», еще ни о чем не говорит!

— Да мало ли какие у них были соображения с этими пленными? Может, эксперименты планировали ставить… Психическую вменяемость проверяли… Рассчитывали завербовать кого-нибудь, воспользовавшись стрессом… Как того же Пушкина!

— Поверьте специалисту, для того чтобы создать благоприятные для вербовки условия, незачем создавать лагерную инфраструктуру в таком неприютном месте. Что же до экспериментов, эта версия не выдерживает никакой критики. Напомню присутствующим, что наш вероятный противник разрешил клонирование еще на заре существования своего государства. Это значит, что Народный Диван мог поселить на Глаголе сколь угодно много демов, назвав их, например, «колонистами». И преспокойно проводить свои эксперименты на них. Охрана в этом случае — минимальная, финансирование — тоже, главное — побольше баек про облагораживающее влияние физического труда и умеренная пропаганда приключений в духе Жюля Верна. Глядишь — и все аномалии исследованы! Именно так поступает Народный Диван, когда желает знать, как влияет та или иная планета на человеческий организм! Замечу также, что клоны не только не препятствовали знакомству наших военнопленных с географией и народонаселением Глагола, но и фактически стимулировали его! Свобода передвижения пленных, прекрасный обзор с вершины столовой горы, полное безделье… Или вспомним научно-просветительскую лекцию капитана Мадараспа из отчета Александра Пушкина. Мадараспа два раза просить не надо было — все выкладывал по первому требованию! Прошу понять меня правильно — я не считаю, что капитан Мадарасп был посвящен в некие важные замыслы своего командования. Он лишь делал то, что от него требовали. Если бы он получил строгое указание «не болтать», он не выболтал бы Пушкину ни слова.

Вообще-то, по моему скромному мнению, Мадарасп меня действительно вербовал в Добровольческую Освободительную Армию — вот и все «замыслы командования», ничего особенного. То есть выбалтывание данных о народонаселении Глагола являлось для Мадараспа и его начальства никак не самоцелью, но лишь приманкой, чтобы втянуть меня в их сомнительные игры. Сперва против манихеев, а там, глядишь, и против своих, русских.

А во время нашей прогулки с Мадараспом по Карнизу комендант лагеря майор Шапур скорее всего получил сообщение из генеральной комендатуры Глагола касательно того, что достигнуто соглашение об обмене военнопленных на высокопоставленных заотаров. После чего меня, как человека, которому рассказали что-то явно лишнее (что именно было лишним по мнению Шапура — вопрос отдельный), было решено в лагерь не возвращать и списать как «сбежавшего, пропавшего без вести».

Это обстоятельство, с моей точки зрения, придавало безапелляционным суждениям Индрика некоторое дополнительное измерение. Я хотел было о нем напомнить, но решил в их спор не встревать. Таким зубрам разведки и аналитики не хватало еще моего неуместного лейтенантского зудения по явно частному вопросу.

— Все равно не понимаю, чем мы рискуем! — не сдавался Колесников. — Если сами клоны столь страстно ненавидят манихеев, отчего мы должны щадить их, подводя под свою мягкотелость столько всяческих соображений? Не могу поверить в то, что вы, профессиональный психиатр, любите безумцев!

— Я жалею безумцев. И лишь в этом смысле люблю их. Вот чего я действительно не люблю, так это плясать под вражескую дудку. И совершать действия, которые заранее просчитаны противником.

— Вы всерьез полагаете, что Народный Диван «просчитал» появление здесь наших Х-крейсеров? Может, он и сами Х-крейсера просчитал? — со смешанной, презрительно-торжествующей интонацией поинтересовался генерал-майор.

— Я полагаю, что Народный Диван приложил ряд значительных усилий для того, чтобы мы поверили в мощь манихеев и прониклись ею. Чтобы мы начали воспринимать манихеев как некую обособленную злую силу, третью силу, если угодно, в войне между нами и Конкордией. Да, это всего лишь версия. Но у меня в запасе еще немало аргументов в ее пользу! Возьмем, например, тот факт, что при всей вредоносности данной секты сама Конкордия не нашла возможным применить против еретиков оружие массового поражения — а ведь никто даже не узнал бы! Вместо этого Народный Диван предпочитал годами гноить тут отличных боевых офицеров, подобных Фервану Мадараспу. Калечить их психику… Рисковать их жизнями… Только, умоляю, не повторяйте вслед за Дастуром и Рассамом красивые слова о любви конкордианцев к знанию, которое-де мешает им выжечь каленым железом обиталище Вохура. Они лишь вторят официальной доктрине — как и положено правоверным зороастрийцам и вдобавок ученым. По большому счету, я не вижу никакой связи между манихейством и обогащением фонда научных разработок. И вот почему. Это конкордианские ученые сбегали в манихеи. А вот манихеи назад, в конкордианскую науку, вовсе не рвались! Я задавал Дастуру вопрос о перебежчиках оттуда. Он ответил мне: ни одного случая не зафиксировано! Каким же образом прирастает конкордианское знание от факта существования манихеев? Разве манихеи делятся с клонами своими открытиями, добытыми среди аномалий? Ничего подобного!