ФБР. Правдивая история - Тим Вейнер

Фельт и его союзники начали организовывать утечку секретов Уотергейтского дела за несколько недель до президентских выборов в ноябре 1972 года. Фельт стал знаменит тридцать три года спустя, когда признался, что это он — Глубокая Глотка — источник ФБР, который помог «Вашингтон пост» подтвердить факты для ее сенсационных репортажей по ходу расследования Уотергейтского дела. Но он был не единственным.

Записи первого документального интервью Фельта с Бобом Вудвардом из «Пост» теперь стали достоянием общественности. «Есть способ развязать уотергейтский узел, — сказал он Вудварду 9 октября 1972 года. — Процесс вышел из-под контроля»[526]. Политическая война против врагов президента вышла из-под контроля. Грей знал. И министр юстиции / руководитель CREEP Джон Митчелл знал. Если знал Митчелл, то и президент знал. И если бы факты вышли на свет божий, они «погубили бы… я хочу сказать, погубили бы» Ричарда Никсона.

Фельт удостоверился в том, что эти факты вскрылись в ходе обмена информацией с четырьмя доверенными сотрудниками ФБР. Боб Кункель и Чарльз Бейтс стояли вместе с Фельтом во главе Уотергейтского расследования. Кункель руководил Вашингтонским отделением ФБР и ежедневно информировал Фельта. Бейтс вел текущую хронологию, которая отражала ход расследования дела. Дик Лонг и Чарльз Нузум — соответственно начальник и главный агент отдела «беловоротничковой преступности» — были мастерами идти по следу уотергейтских документов. Бейтс и Лонг рассказали нескольким доверенным агентам-коллегам о том, что они сделали и почему. Начали распространяться слухи.

«Они обычно встречались в конце дня и обсуждали то, что случилось, как им было известно, по ходу расследования, — сказал Пол Дейли, сотрудник ФБР, работавший в отделе разведки. — Они принимали решение — сознательное решение — сообщить информацию в газеты. Они делали это, потому что Белый дом препятствовал расследованию. И они организовывали утечку информации, потому что это давало импульс продолжению расследования»[527].

Так рядовые агенты ФБР превращали секреты в информацию, а руководители ФБР доносили ее до репортеров, прокуроров, федерального Большого жюри и общественности. Это было начало конца президентских полномочий Ричарда Никсона. Без ФБР репортеры проиграли бы. «Вашингтон пост» и журнал «Тайм» первыми предположили, что в Уотергейтском деле существует сложное переплетение интересов. Вскоре к ним присоединились «Нью-Йорк таймс» и «Лос-Анджелес таймс». Не все их статьи были точны. Но факты, изложенные в них, взятые вместе, в общих чертах описывали ряд заговоров Белого дома с целью низвергнуть политических врагов президента, обвинив их в шпионаже и вредительстве.

Ричард Никсон, переизбрание которого было неизбежным, обратил на это внимание. «Я знал, что кто-нибудь сломается», — с горечью сказал Никсон после того, как в прессе появились первые разоблачительные истории. Десять дней спустя после первой большой утечки информации он уже наверняка знал, каков ее главный источник.

«Мы знаем, какая информация просочилась и кто организовал ее утечку»[528], — сказал Холдеман президенту 19 октября.

Президент Никсон.Это кто-то в ФБР?

Холдеман.Да, сэр… Из его руководства.

Президент Никсон.Кто-то из окружения Грея?

Холдеман.Марк Фельт.

Президент Никсон.А какого черта ему это нужно?

Холдеман.Трудно сказать. И опять же — об этом ничего нельзя говорить, потому что мы навредим нашему источнику…[529] Митчелл единственный, кто знает это. А он считает, что нам следует — нам лучше ничего не предпринимать, потому что…

Президент Никсон.Ничего не предпринимать? Никогда!

Холдеман.Если мы предпримем что-то против него, он выложит все. Он знает все, что может быть известно ФБР.

Президент Никсон.Конечно.

Холдеман.У него есть доступ абсолютно ко всему… Грей напуган до смерти. Мы должны предупредить его…

Президент Никсон.Что бы вы сделали с Фельтом?.. Господи! Вы знаете, что я бы сделал с ним? Ублюдок!

Президент и ФБР теперь оказались вовлеченными в необъявленную войну. Министр юстиции Кляйндинст, следуя приказам из Белого дома, пять раз говорил Грею, чтобы тот уволил Фельта. Исполняющий обязанности директора не смог набраться смелости и сделать это, так как Фельт был более влиятельным человеком. Возможно, он не знал «все, что может быть известно ФБР», но он и его главные следователи знали больше, чем кто-либо другой за пределами Белого дома. Их знание давало им власть выступить против самого президента.

«Изменники»

Грей серьезно заболел вскоре после переизбрания Никсона при резком изменении в распределении голосов между партиями 7 ноября 1972 года. Он попал в больницу, расположенную рядом с его домом в Стоунингтоне (штат Коннектикут), и перенес операцию на брюшной полости. Врач выписал его 3 декабря, но велел ему оставаться дома до Нового года. Марк Фельт руководил ФБР во время двухмесячного отсутствия Грея в штаб-квартире.

Будучи все еще исполняющим обязанности директора, Грей не знал, планирует ли Никсон просить сенат утвердить его в этой должности, как того требовал закон. Он не знал, доверяет ли ему Никсон. Вскоре у него появилась причина удивляться, почему он вообще доверял Никсону.

Ведомый Джоном Эрлихманом, он вошел в Овальный кабинет во второй раз в своей жизни в 9:09 16 февраля 1973 года. Никсон сразу же приступил к делу: слушания в сенате по вопросу о его номинации представляли собой потенциальную конфронтацию по вопросу полномочий президента вести секретные разведывательные операции.

— Вероятно, они спросят вас о таких вещах, как: известно ли вам о каких-либо других делах ФБР? Вы занимались прослушиванием этих внутренних телефонных разговоров? — начал Никсон[530].

— Я бы сказал: «Да, нам приходится делать это… Что вы хотите, чтобы мы делали в этом отношении? Вы хотите позволить, чтобы в людей стреляли?

У Грея потемнело в глазах.

— Терроризм, — сказал президент, — похищение — другой вопрос. И этим надо заниматься. И иногда это требует прослушивания телефонных разговоров… Нам нельзя отказывать в использовании этого оружия. То, что мы прослушиваем телефонные разговоры многих политических группировок, — чепуха.

Грей оставался безмолвным.

Президент тут же обратился к Уотергейту.

— Будет во вред или на пользу, если вы пойдете туда и вас там размажут по стенке, задавая вопросы об этом? — спросил Ник сон.

К Грею вернулась способность рассуждать спокойно.

— Господин президент, я тот, кто может лучше всех урегулировать этот вопрос, — уверенно сказал он. — Я последовательно занимался им с самого начала… Полагаю, администрация провела превосходную работу в этом направлении.

Это было пустое хвастовство, и Никсон знал это.

— Вы не имели возможности сделать что-либо до настоящего момента в отношении утечек информации — или имели? — сказал Никсон. — Мы выяснили, что ноги у этой истории растут из Бюро.

— Что ж, я полностью готов поверить этому, господин президент, — согласился Грей.

— Как насчет Фельта? — многозначительно спросил Никсон.

— Будет очень-очень трудно поставить Фельта в такое положение, пока обвинение неясно, — сказал Никсон. — Такие вещи не просачивались в прессу, когда в ФБР был Гувер. Мне неизвестно ни одного случая утечки информации, когда там был Гувер. В этом кабинете я мог говорить с ним обо всем на свете. Причина этого не в том, что они любили его, — они его боялись. Они должны боятьсячеловека, стоящего во главе… Вы должны вести себя именно так. Вы должны быть жестоким, не идущим на компромиссы и уважаемым… Я могу понять утечки информации из ЦРУ — там эти чертовы разгильдяи. Но если утечки идут из Бюро, то тогда всю эту лавочку нужно прикрыть!

Теперь Никсон брызгал слюной и кипел от злости.

— Вы должны делать это так, как они делали во время войны. Во время Второй мировой войны немцы — если они проходили по городу и какой-нибудь снайпер убивал их солдата, они выстраивали всех жителей города и говорили: если вы не скажете, кто сделал это, все будут расстреляны. Я думаю, что так и надо поступить. Я хочу сказать, что не думаю, что вы сможете остаться там господином Добряком.

— Я и не был им, — запротестовал Грей. — Эти ребята знают, что не могут лгать мне, как они лгали Гуверу.

Никсон стал властным.

— Если честно, я говорю о высочайшей дисциплине, когда речь идет о том, что может оказаться серьезным политическим вопросом, — сказал он. — Давайте предположим, что существует утечка информации определенному представителю прессы. Нужно иметь связи там, где ты выходишь и делаешь что-то и отрицаешь все на кипе Библий.