ФБР. Правдивая история - Тим Вейнер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В ФБР по-прежнему имелись отпечатки пальцев с бомбы, найденной в «фьюри». Финнеган отправил их итальянской полиции. Они совпали с отпечатками пальцев эль-Джессема. Итальянцы арестовали подозреваемого и после длительных юридических споров передали его ФБР.
5 марта 1993 года, через двадцать лет после того, как был обнаружен заговор «Три бомбы», и спустя неделю после первой террористической атаки на Всемирный торговый центр, этот иракец предстал перед федеральным судом в Бруклине. Суд длился три с половиной дня. Единственным предметом спора для присяжных были отпечатки пальцев. Через три часа они признали его виновным. Судья Джек Б. Вайнштейн дал ему тридцать лет. «Работа ФБР была методичной и тщательной, — сказал судья, когда оглашал приговор. — Его хранилище информации безупречно, а упорство впечатляет». Бюро показало международным террористам, что оно способно «выследить их в любом уголке мира».
В ФБР сменилось поколение сотрудников, прежде чем оно достигло такого уровня работы. Но его возможности как секретной разведывательной службы сначала нужно было уничтожить, а затем возродить.
Уничтожение началось в ту неделю, когда было открыто дело «Три бомбы».
«Опасная игра»
Когда Бюро столкнулось с международным терроризмом, началась борьба за власть, которая сотрясала правительство Соединенных Штатов до основания. С одной стороны правопорядка стоял президент, с другой — ФБР.
«Бюро не может продолжать существовать, Джон, — сказал президент Никсон своему советнику в Белом доме Джону Дину 1 марта 1973 года. — Оно не может продолжать существовать»[532].
К ужасу Никсона, Л. Патрик Грей предложил разрешить членам сената читать досье ФБР по расследованию Уотергейтского дела во время слушаний по вопросу о его утверждении в должности директора ФБР. Никсон полагал, что Грей настолько сильно хочет остаться на этой должности, что сделает все, что велит Белый дом, включая сокрытие преступлений Уотергейта.
«Ради бога, — с досадой воскликнул президент, — он, наверное, сошел с ума»[533].
Нарушение секретности означало уступку власти — это было все равно что отдать врагу свой меч. Никсон прекрасно представлял себе, что находится в досье ФБР, так как Грей передавал копии Джону Дину на протяжении девяти месяцев. В них хранились доказательства детально разработанного заговора с целью препятствовать правосудию.
Никсон решил, что совершил ужасную ошибку. Он начал строить план противодействия выдвижению Грея на эту должность и возвращения себе контроля над ФБР. Это был хладнокровный план. Он хотел организовать утечку страшных рассказов о политических злоупотреблениях Бюро при президентах Кеннеди и Джонсоне, включая прослушивание разговоров Мартина Лютера Кинга. Детали он узнал из подробного доклада Дина Биллу Салливану — недавно назначенному директору Управления национальной информации по наркотикам в министерстве юстиции. Белый дом должен был передать эту информацию в судебный комитет сената, а сенаторы используют ее при допросе Грея. Он не сможет честно ответить на их вопросы. Если привести бессмертную фразу Джона Эрлихмана, он будет медленно, очень медленно извиваться на ветру. Его выдвижение на должность директора ФБР не состоится, и для руководства Бюро будет выбран более лояльный человек.
13 марта 1973 года. Дин предложил Билла Салливана. Никсону понравилась эта идея.
— Компенсация Салливану состоит в том, что он очень хочет однажды вернуться в Бюро, — сказал он[534].
— Это нетрудно, — ответил Никсон.
Но пока президент строил планы, два агента ФБР сидели в зале заседаний сената с оружием, которое открыто предложил Грей.
Единственным членом судебного комитета, который потратил время на то, чтобы прочитать необработанные досье по Уотергейтскому делу, был сенатор Роман Хруска, суровый республиканец из Небраски. Агенты ФБР доставили ему двадцать шесть толстых томов сводок и аналитических справок, и он провел шесть часов, листая их, с четырех до десяти часов вечера. Сенатор составил свое заключение, как доложил своему начальству агент ФБР Анджело Лано. «Дин лгал нам»[535], скрывая содержание сейфа взломщика, проникшего в Уотергейтский офис, Говарда Ханта. Ложь в отношениях с ФБР была преступлением, наказуемым пятью годами тюремного заключения.
Один из следователей ФБР, работавших по Уотергейтскому делу, передал эту информацию сенатору Роберту Бирду — демократу из Западной Вирджинии, который открыто выступал против кандидатуры Грея. Бирд уцепился за эту возможность. 22 марта 1973 года он напрямик спросил Грея:
— Дин обманывал ФБР?
Грей ответил:
— Приходится признать, что это, вероятно, так; да, сэр[536].
Он не стал говорить, что уничтожил документы, которые Дин взял из сейфа.
Люди президента собрались в Овальном кабинете, полные напускной бравады, после уничтожающего заявления Грея против Дина. Эрлихман сообщил, что председатель судебного комитета — лучший друг ФБР в конгрессе сенатор Джеймс Истленд из Миссисипи — отложил слушания по поводу выдвижения кандидатуры Грея на пост директора ФБР.
— С Греем в сенате покончено, — сказал Эрлихман президенту[537].
— Он обвинил вашего советника во лжи, — вступил в разговор Холдеман.
— С ним покончено, — сказал Дин, — потому что я могу пристрелить его.
Все вокруг засмеялись — это был последний смех, записанный на пленку в Белом доме.
Поздно вечером в воскресенье, 15 апреля, Эрлихман позвонил Грею домой с плохими новостями. Перед лицом официального обвинения Джон Дин принял решение спасать себя, раскрыв свои самые темные секреты большой коллегии присяжных.
— Очевидно, Дин решил выложить все начистоту, — сказал Эрлихман Грею[538]. — Очевидно, в числе прочих ему задали вопрос о конвертах, которые он передал вам.
Грей пришел в ужас.
— И что мне, черт возьми, с этим делать? Единственное, что я могу сделать, — это отрицать это.
Два дня спустя следователи ФБР по Уотергейтскому делу по приказу Марка Фельта постучали в ворота Белого дома. «Я беспокоюсь, — сказал Эрлихман президенту. — ФБР только что вручило повестку в суд охране Белого дома»[539]. Бюро пыталось выяснить имена людей, которые имели допуск и могли войти в Белый дом 18 июня 1972 года.
Президент Никсон.Господи Иисусе!
Эрлихман.Какого черта?
Президент Никсон.Где мы были тогда?
Холдеман.Какого числа?
Президент Никсон.Ну, 18 июня.
Холдеман.18 июня.
Эрлихман.День прослушивания… Ну, может быть, тогда это и случилось с сейфом Ханта. Держу пари, что это тот самый день…
Президент Никсон.Мне нужно, чтобы кто-то был здесь в качестве адвоката.
Холдеман.Министр юстиции.
Президент Никсон.Мне нужен директор ФБР.
26 апреля Грей признал свою роль в уничтожении улик по Уотергейтскому делу у министра юстиции Кляйндинста. Министр юстиции немедленно позвонил президенту. «Это невероятная глупость, — сказал Никсон. — Ему придется подать в отставку»[540].
Исполняющим обязанности директора ФБР Грей прослужил 361 день. Его будущее было безрадостным. Перед ним была перспектива нескольких лет уголовного расследования. Он подумывал о самоубийстве. Всю свою оставшуюся жизнь он страдал от глубочайшего позора.
Марк Фельт был уверен, что его изберут руководителем ФБР. Он обманывал себя. Он пробыл исполняющим обязанности директора три часа. Вместо него Никсон выбрал республиканца по имени Уильям Д. Рукельсхаус — главу Агентства по охране окружающей среды — недавно созданной организации, ведавшей природными ресурсами Америки. Его решение казалось необъяснимым всем заинтересованным лицам, включая самого кандидата на должность директора Бюро. Но Никсон навязывал ему эту должность со все возрастающей яростью на протяжении часа.
«Я никогда не видел президента в таком возбуждении, — вспоминал Рукельсхаус. — Меня встревожило его состояние»[541].
В конце концов они заключили сделку: он отработает недолгое время исполняющим обязанности директора, пока Никсон не найдет подходящего человека на место Гувера. Если ему было трудно пройти интервью при назначении на должность директора, то первый день работы на новом месте был еще хуже. На его рабочем столе — рабочем столе Гувера — лежало письмо к президенту, подписанное Марком Фельтом и каждым из его помощников, в котором они выражали свой протест против его назначения. В этом не было ничего личного, как сказал Рукельсхаус. «Они просто считали неуместным иметь в качестве преемника Гувера орнитолога». Затем Рукельсхаус пошел на спешно созванное совещание в кабинете министра юстиции. «Дик Кляйндинст эмоционально объявил, что уходит в отставку, — сказал Рукельсхаус. — Он был чрезвычайно озлоблен».