Наследница Кодекса Люцифера - Рихард Дюбель

В конце концов они встретились в зале, который всегда служил чем-то вроде средоточия, как для фирмы, так и для семьи. Тот, кто нуждался в совете, не прятался в одной из многочисленных комнат, а отправлялся в зал, зажигал огонь в камине, размышлял над проблемой, но главное – верил, что скоро появится человек, с которым можно будет разделить ношу. Уже случалось, что Адам Августин или один из его сыновей, которые все еще жили вместе в своем доме в Малой Стране, сначала устремлялись в зал и садились там у огня, вместо того чтобы отправляться на поиски одного из партнеров. Однажды вечером Киприан нашел своего представителя из Брюнна Вилема Влаха перед пылающим камином: тот храпел, вытянув мокрые сапоги к огню, и кожа на них уже опасно дымилась. Никто не смог бы сказать, когда Вилем прибыл и не дремал ли он там целый день, напрасно ожидая, что кто-то обнаружит его в зале. Это был один из тех редких дней, когда действительно никто не забрел в большое помещение на первом этаже, и, по правде сказать, Киприан тоже не появился бы там, если бы не услышал звук храпа.

Андрей сдержанно улыбнулся. Киприан упал в одно из кресел, стоявших вокруг длинного стола.

– Вот так, когда никого из остальных тут нет, здесь очень одиноко, – заметил он.

– Мы тут частенько сидели только вдвоем, – возразил Андрей.

– Да, но тогда существовала возможность того, что другие вот-вот появятся. – Киприан скорчил недовольную гримасу. – В этом помещении никогда еще не было так пустынно.

– А у меня такое ощущение уже было, – вздохнул Андрей. – В течение тех недель, когда мы все считали тебя мертвым.

Киприан застыл.

– Черт побери, – тихо произнес он.

Андрей протянул руку и положил на стол перед Киприаном маленький рулон бумаги. Это было сообщение, принесенное почтовым голубем.

– От кого письмо?

– Пришло из Райгерна. Мне его передал один из наших писарей. Пока ты метался по дому.

Киприан взял крохотный документ, вытянул руку и прищурился.

– Что внутри?

– Та информация, которую мы ждали. В Райгерн она пришла сразу после нашего отъезда. Нам ее переслали монахи Вацлава.

Киприан достаточно хорошо знал своего друга, чтобы понять: сообщение не из радостных. Когда Андрей прибегал к длинным вступлениям, это значило, что он старается таким образом изложить информацию, чтобы она не слишком шокировала слушателя.

– Давай без экивоков, – вздохнул Киприан.

– Отец Джуффридо Сильвикола уже некоторое время не отец Сильвикола, а просто Джуффридо Сильвикола, член Общества Иисуса. Его лишили всех регалий. Согласно прямому приказу преподобного генерала в Риме. Там его возвращения ждали с постоянно растущим нетерпением. Наш друг был назначен на роль advocatus diaboli в процессах в Вюрцбурге, но его отозвали. Только он так и не возвратился. Официально он считается пропавшим без вести.

– И в чем же его обвиняют?

– Вот этого нашим поручителям в Риме узнать не удалось. Орден, если уж на то пошло, так же непроходим, как грязь на улицах Праги весной. Но если тебе интересно мое мнение, то я бы сказал: непослушание. Вряд ли для иезуита есть что-то более важное, чем строгое соблюдение всех предписаний начальства.

– Непослушание…

– Но это еще не все. Очевидно, в Вюрцбурге Сильвикола так и не передал свою должность адвоката дьявола, поскольку сообщение о его снятии туда не прибыло. Сообщение должен был передать иезуит из Рима, некий отец Нобили. На данный момент известно, что отец Нобили бесследно исчез.

– Умер?

Андрей пожал плечами.

– Вюрцбург достаточно велик, чтобы труп иезуита мог пропасть навсегда.

– Последнее известное местопребывание отца Нобили отнюдь не Вюрцбург, а Мюнстер.

– Что? Город мирных переговоров? Что он там забыл?

Андрей снова пожал плечами.

– Черт побери! – опять выругался Киприан, на этот раз с чувством.

– В Иль-Джезу тоже лишь несколько дней назад обратили внимание на всю эту ситуацию – в связи с запросом из епископства Вюрцбург, по какой причине advocatus diaboli отозвали, не прислав ему замены.

– Он все поставил на себя одного, – заключил Киприан. – Мы имеем дело не с заговором Societas Jesu в попытке захватить библию дьявола, а с действиями одиночки.

– Собственно, мы уже почти и сами догадались.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Киприан неожиданно заметил, что ему тяжело подавить желание забарабанить пальцами по столу.

– Это худшее из того, что могло случиться с нами, – сказал Андрей. – Твой дядя, старый кардинал, оставил нам целую сеть союзников и осведомителей, чтобы не позволить какой-либо церковной или светской организации снова приблизиться к библии дьявола – так, как в последние два раза. Это был лучший итог всех лет, которые он провел в Риме.

– И мы еще продолжали развивать эту сеть с помощью фирмы.

– Только вот пользы от этого никакой. Мы не учли, что один-единственный сумасшедший может вбить себе в голову, что он должен получить книгу. – Взгляд Андрея застыл. – По существу, мы… О боже, да мы опять оказались там, откуда для нас все и началось: в 1572 году, когда один сумасшедший, по несчастливой случайности – мой отец, попытался выкрасть библию дьявола из ее тогдашнего убежища в Подлажице!

– Только вот мы на этот раз находимся на другой стороне.

Лицо Андрея отразило охвативший его ужас. Его родители были убиты сумасшедшим вместе с группой гугенотских беглецов, оказавшихся не в то время и не в том месте, – сумасшедшим, единственным желанием которого было защитить мир от пробуждения библии дьявола. Это происшествие привело к целой цепи роковых событий. Киприан сначала подумал, что Андрей вспоминает разговор, который они вели по дороге в Эгер, – разговор о том, что, защищая библию дьявола, им следует опасаться Джуффридо Сильвиколы, как тогда – аббата Мартина и Хранителей. Однако ему вскоре стало ясно, что его друг давно уже мысленно перенесся туда, куда Киприан не решался следовать за ним. Нечасто он отступал в сторону, чтобы обдумать ситуацию до конца, и это был именно такой случай.

Они не могли задержать Джуффридо Сильвиколу, так как он был слишком мал для ячеек сплетенной ими сети. Он был идеальным врагом. Все, что им оставалось, это охранять библию дьявола и стрелять в каждого, кто приблизится к ней.

Только вот бывший иезуитский священник нашел самого лучшего исполнителя для осуществления своего желания.

Александру, дочь Киприана.

Киприан вскочил.

– Нам следует рассказать наместникам в замке и совете все то, что мы услышали о шведской армии, – заявил он. – Город должен готовиться к нападению.

«Вот именно, – подумал он. – Подготовка к катастрофе, встречу с которой ты даже не решаешься осмыслить».

В первый раз за свою долгую жизнь Киприан Хлесль убегал от опасности.

29

Мироздание было создано таким образом, что противоположности притягиваются. Однако это не касается венца творения, человека. Вацлав уже не раз замечал, что притягиваются друг к другу, скорее, схожие характеры, и особенно это касается одинаково извращенных, злых душ.

Опустившиеся, одичавшие создания, обитавшие на территории бывшего доминиканского монастыря в Эгере, после короткой беседы приняли Каменного Йоханнеса и его людей как долго отсутствовавших братьев. Вацлаву удалось убедить помешанного, что магистр ордена розенкрейцеров с радостью заплатит за них выкуп. Магистр ордена знает Вацлава, и он либо действительно заплатит, либо освободит его вместе с собратьями – во всяком случае, Вацлав так считал, пока они не прибыли в Эгер и не увидели, что город не сильно отличается от военного лагеря. Он пал духом, когда посланные Каменным Йоханнесом эмиссары возвратились с сообщением, что комтурство ордена опустело, а магистра нигде не видно. Йоханнес выслушал новости с задумчивым видом и отправился в разрушенный город искать место, где они могли бы расквартироваться так, чтобы не сразу броситься в глаза солдатам и не оказаться насильно призванными на воинскую службу. Он нашел путь к старому монастырю, как мухи находят путь к трупу.

Монахов согнали во внутреннюю часть полуразрушенного главного здания. Они все еще были впятером: брат Честмир и брат Роберт остались в Графенвёре, два мертвых тела, с которых мародеры стянули не только рясы, но и сапоги, и сорвали нательные кресты с шей. Вацлав никак не мог воспрепятствовать этому: он был слишком занят тем, чтобы не позволить пристрелить на месте, как собаку, брата Тадеаша, получившего пулю в бок. Брат Тадеаш, будто в благодарность за это, отчаянно цеплялся за жизнь, хотя его рана постоянно сочилась и кровоточила, и казалось настоящим чудом, что он вообще перенес форсированный марш из Графенвёра. Если не принимать во внимание вышесказанное и судить здраво (что тяжело давалось Вацлаву из-за гибели двух его собратьев и состояния брата Тадеаша), они удивительно легко отделались. Брат Бонифац, во время бегства Александры бросившийся на одного из нападавших, потерял несколько зубов, и оба глаза у него еще оставались частично заплывшими, но другие монахи уцелели. Если учитывать, что они фактически оказались под перекрестным огнем нескольких мушкетов и пистолетов, это было чудо. Чудо, которое, однако, подтвердило известное мнение, что мушкеты и пистолеты опасны только в руках тех, кто с ними регулярно упражняется. Для созданий, столпившихся вокруг Йоханнеса, чудом было уже то, что они сумели запомнить сложную последовательность действий, необходимых для того, чтобы зарядить старое ружье с фитильным замком.