Йога. Искусство коммуникации (Издание второе, исправленное) - Виктор Бойко

10) духовные реформаторы, быть может, это избранники и полпреды Сети.

По мере накопления практики йоги «калибр» сиддх растёт, но контакт с Единым не гарантирован. Попытки влиять на чужую судьбу, чреваты крахом личного полевого статуса. В средине девяностых на одном из моих уральских семинаров возникла некая Оксана, математик по профессии. За год регулярных занятий она решила проблемы со здоровьем, но затем ушла в буддизм и начала пренебрегать йогой, ради приработка занявшись в Екатеринбурге «снятием кармы». Я намекнул ей, что ввязываться в эти игры, не имея соответствующего запаса прочности, могут только камикадзе. Весной 1998 Оксана позвонила мне с просьбой взять в московском посольстве и переправить ей анкеты для выезда в Австралию. Я сделал это, не преминув предостеречь в очередной раз. Рассмеявшись, она ответила, что за «карму» хорошо платят, но в Австралии можно будет работать по специальности.

Два месяца спустя Оксана, её мать и дочь погибли в автомобильной катастрофе на трассе Челябинск – Екатеринбург. В машине были пятеро, на двух оставшихся в живых не было ни царапины. «Тот, кому дано услышать – поймёт, кому не дано понять – не услышит» (Лао-Цзы).

На самочувствие и состояние окружающих могут влиять экстрасенсы – субъекты со специфическими способностями (сиддхами). Как правило, эти люди не понимают механизмов и причин своего влияния. Они могут снять у окружающих тяжёлую симптоматику или боль, а также способны замедлить на какое-то время развитие расстройств, не опасных для жизни. Сочетать с экстрасенсорным воздействием практику йоги следует с большой осторожностью, поскольку наложение эффектов может быть опасным. Помню одного бывшего спортсмена, пришедшего в йогу для избавления от многочисленных травм. По ходу практики перекос спины у него постепенно сместился в область таза и в Пашимоттанасане, которая по форме получалась вполне прилично, начал болеть правый сустав бедра. Знакомый экстрасенс этого парня заявил что «видит» в ноге энергетическую «пробку» и благополучно устранил её. Нога стала как новая, правда неприятные ощущения исчезли вместе с гибкостью. Когда через долгое время форма Пашимоттанасаны восстановилась, проступила та же проблема, с которой пришлось разбираться достаточно долго.

«Состояние, в котором Эго и не-Эго больше не противоречат друг другу, является осью Дао. Просветление – это когда ты используешь своё внутреннее зрение, свой внутренний слух, чтобы проникнуть в сердце вещей, и тебе не нужно никакое знание, даваемое разумом» (Чжуан-Цзы).

«Невозможно, чтобы кто-то видел что-то из вечного, если он не станет подобным этому» (Евангелие от Филиппа).

«Абсолютное знание при синхронистичности, которое нельзя получить с помощью органов чувств, говорит о трансцендентальной форме существования смысла» (244, с.292).

«Психика существует в материальном теле и сливается с информационным полем через бессознательное» (там же, с.8).

Примерно то же говорит В.В.Налимов, выдвигая концепцию семантического вакуума потенциально содержащего все смыслы, которые нужно «всего лишь» извлечь.

Юнг отметил что, устанавливая контакт с полем, человек становится в некотором роде бессмертным, это утверждение многозначно, я понимаю его так, что контактёр получает шанс, быть может, поле каким-то образом дублирует структуры, представляющие для него интерес.

Иногда человек практикует йогу систематически и грамотно, но его «остальная жизнь» придаёт сиддхам отрицательный знак.

Когда в 1991 был основан московский Центр «Классическая йога», в нём было четыре человека: автор этих строк, Борис Мартынов (издавший позднее ряд книг, в том числе и переводы «Йога-упанишад»), Константин Данильченко и Роман Амелин, болезненно тучный парень, за внешней флегмой которого скрывались блестящие способности и незаурядный ум. Изумительно владея английским, он, кроме того, имел абсолютный слух, с блеском окончил музыкальную школу и несколько раз пытался поступить в консерваторию. Когда Роман понял, что туда попадают в основном по протекции, он на несколько лет ушёл в загул, пока не напомнило о себе слабое здоровье. Ко времени нашего знакомства он успел основательно, правда, в основном теоретически, вникнуть в йогу, поскольку пользовался подборкой англоязычной литературы культурного Центра при индийском посольстве в Москве, где мы занимались у Лакшмана Кумара.

Меня поразили теоретические познания Романа, кроме того, он потрясающе пел мантры и занимался кое-какими медитативными практиками, но телу никакого внимания не уделял, выполняя при ухудшении самочувствия Пракшалану.

Я доказывал ему необходимость систематической практики асан, но Роман был крепким орешком, и наша борьба длилась с переменным успехом года два. Он то начинал заниматься более или менее регулярно, то забрасывал практику, предпочитая лишний раз посидеть за чашечкой кофе в «Джантаранге» либо угостить нас роскошным пловом собственного изготовления. Потом у него появилась идея-фикс попасть в Бихарский ашрам, чтобы получить программу восстановления своего здоровья прямо на месте. Сказано – сделано, вскоре Роман отбыл в Индию.

Мантрами и знанием языка он произвёл такое впечатление на индийцев, что получил возможность непосредственного контакта с главой Бихарской школы Свами Ниранджананандой. Через месяц последний назначил Роману мантра– и асана-дикшу (дикша – персональное посвящение). После первого же исполнения мантры Роман двое суток лежал и потел чёрным потом. С асанами было ещё круче, не менее часа в день он должен был выполнять Сукшма-вьяяму (суставную разминку), а затем подряд около сорока поз. Кроме того, Ниранджан запретил употреблять Роману чай, кофе, и острые приправы.

– Ты был прав, – сказал он, – если б не сачковал я эти два года! Ведь ерунда получается: визуализация и мантры идут великолепно, а самочувствие хуже, чем раньше.

Мы с сыном уезжали в Крым, и я посоветовал Роману не терять времени.

– Ладно, – апатично сказал он, – без тебя я приступать не хочу, подготовлюсь морально, а вернёшься, тогда и начнём.

В один из дней я с удивлением узрел на ласпинском пляже старого друга, с которым давно не встречался. Он приветствовал нас и неожиданно спросил: – Есть у тебя в Москве знакомый по имени Роман? Имей в виду, он погиб...

Роман не успел начать практику, в которой так нуждался и с таким роковым упорством пренебрегал, он погиб в совершенно нелепой автомобильной катастрофе. Если дух развивается без сопутствующей трансформации физической оболочки, судьба с какого-то момента начинает работать на разрыв.

Вторая история началась ещё в 1989, накануне 1-й Всесоюзной конференции по йоге меня вдруг пригласила в гости Елена Олеговна Федотова. В 1988 вместе с представителем НИИ нормальной физиологии им. П.К.Анохина она направлялась Минздравом в Индию, где они посетили ряд ашрамов. Поездка была предпринята в рамках подготовки к конференции, которая знаменовала в СССР выход йоги из опалы. В нашей беседе Федотова намекнула, что благодаря её личной инициативе в Москву прибывает известный учитель Б.К.С. Айенгар, и было бы очень неплохо, если бы кто-нибудь из наших самодеятельных товарищей, – Ну вот, например, вы, – поразил его своими успехами настолько, что он открыл бы здесь свой филиал.

– Ему видней, кто на что способен, – сказал я, – а уж на кого он глаз положит, это как Бог даст.

Случилось так, что Гуруджи действительно обратил на меня внимание и даже побывал с Бириа и Махидой у меня в гостях. Федотова была также, в качестве переводчика. Затем он прислал и ей, и мне приглашения на месячный курс в Пуну. Я не стал дёргаться, поскольку не имел тогда средств, да и особого желания, так как моё собственное понимание йоги к тому времени было уже вполне определённым. Федотова же поехала в Индию и прошла этот курс. Получив соответствующую бумагу, она вернулась в Москву и, не мудрствуя лукаво, основала свой Центр – филиал Айенгар-йоги. После этого, забросив основной род деятельности, Елена Олеговна ринулась в бурные события, знаменующие выход йоги из подполья. Её можно было понять: кандидатов психологических наук хоть пруд пруди, а перспектива иметь своё дело выпадает далеко не каждому.

То было легендарное время, когда легализовалось множество апологетов Зубкова и К*, а московский центр Айенгара отменно спелся с чиновниками. Один из них, Ю.Белоус, тогдашний глава НПЦ при НИИ Госкоморта, предложил мне возглавить секцию йоги вместо Тетерникова, но я отказался. Тетерников и сам уже ушёл от Белоуса, поскольку после конференции у него, как у вице-президента Ассоциации, на руках оказались все карты. Первым делом он присвоил учредительные документы, печать и пропал. Найти его по телефонам либо наяву не мог никто. Я по-прежнему работал в своём НИИ, занимаясь в свободное время йогатерапией и наблюдая развитие событий в йоговском мире, а посмотреть было на что. В непрерывной чехарде семинаров по «йоге», закрученных Тетерниковым (который действовал от имени Ассоциации) Федотова приняла самое деятельное участие, выступая в них, как эксперт, хотя не могла не знать, что имеет дело с мошенником.