Святослав - Александр Королев

199

По мнению А. А. Шахматова, рассказ о визите Ольги, сохранившийся в «Повести временных лет», имеет сложный состав, содержит несколько разнохарактерных вставок, сделанных в более ранний летописный свод (Шахматов А. А. Указ. соч. С. 111-114). С этим не был согласен С. Ф. Платонов (Платонов С. Ф. Летописный рассказ о крещении княгини Ольги в Царьграде// Исторический архив. Кн. 1. Пг., 1919. С. 285-288).

200

И. Д. Беляев полагал, что приурочивание правления Иоанна Цимисхия ко времени поездки Ольги в Константинополь и вся история о том, как русская княгиня перехитрила именно этого императора, появились из стремления дружинников Святослава «хоть чем-нибудь выместить свою злость на нем», «как выражение бессильной злобы тогдашних Руссов на Цимисхия» (Беляев И. Д. Русь в первые сто лет... С. 146). Связывая рассказ о войне Святослава и Цимисхия с историей визита Ольги в Царьград, исследователь XIX в. был прав только в том, что имя этого императора, как современника Ольги и ее сына, было известно летописцам из русско-византийского договора 971 г. Поэтому его и вставили в рассказ об Ольге. Константин Багрянородный был неизвестен в русских преданиях, а его участие в подписании договора 944 г. превращало его в современника Игоря, а не его сына.

201

М. Оболенский, посмеявшись над нелепостью описания, сделал вывод, что весь последующий эпизод о домогательствах Константина Багрянородного получился из слов императора о том, что Ольга достойна с ним царствовать. Летописец сделал из этого допущение, что Константин просил руки Ольги, и вписал это в летопись (Оболенский М. А. Несколько слов о первоначальной русской летописи. М., 1870. С. 47-49). Предположение оригинальное, но откуда летописец взял эту цитату из речи царя ромеев? Все из того же фольклора. Вся эта история целиком фольклорного происхождения, а не порождена фантазией монаха.

202

ПСРЛ. Т. 21. Ч. 1. СПб., 1908. С. 7-8.

203

Об отправлении русских воинов в помощь Византии есть особое установление в русско-византийском договоре 944 г.: «Если же пожелаем мы, цари, у вас воинов против наших противников, да напишем о том великому князю вашему, и вышлет он нам столько их, сколько пожелаем: и отсюда узнают в иных странах, какую любовь имеют между собой греки и русские» (Повесть временных лет... С. 162). В связи с этим отметим, что в сочинении арабского историка и географа ал-Мае'уди «Книга предупреждения и пересмотра», написанном им в год смерти (956 г.), содержится любопытное описание одной из переправ через Константинопольский пролив, под которым имелся в виду не только Босфор, но и Мраморное море с Дарданеллами: «Шестая переправа (через Константинопольский пролив) известна под названием Абуду (Абидос). Это устье пролива, впадающего в море Миср иаш-Шам (Средиземное море). Начало пролива из моря Майутис (Азовское море), называемого морем ал-Хазар, и ширина пролива в начале около десяти миль. Там (т. е. в начале пролива) имеется город, принадлежащий ар-Рум (Византии), который называется Мисийа и преграждает пути приходящим в это море кораблям ал-Кудкана и иным племенам ар-Рус (русов). Ар-Рум (византийцы) называют их Арусийа в смысле „красные“. И вошли многие из них в настоящее время в общность ар-Рум (Византийская держава) подобно тому, как вошли ар-Армен (армяне) и ал-Бургар (болгары), которые (представляют собой) один из видов ас-Сакалиба (славян), и ал-Баджанян (печенеги) из тюрок. И они (византийцы) поместили их (русов, армян, болгар и печенегов) гарнизонами во многих из своих крепостей, примыкающих к границе аш-Шамийа (Сирийской), обратили их против Бурджан (бургундцев) и других народов, враждебных им и окружающих их владения» (Бейлис В. М. Ал-Мае'уди о русско-византийских отношениях в 50-х годах X в. // Международные связи России до XVII в. М., 1961. С. 23). Приведенный отрывок - пример реализации договоренности 944 г. Речь в отрывке идет о 954-955 гг.: русские воины, вероятно, объединенные в отряды, размещались в крепостях на сирийской границе и воевали с врагами Византии. Летописный рассказ о послах византийского императора, отосланных Ольгой из Киева ни с чем, свидетельствует об охлаждении в русско-византийских отношениях, произошедшем после визита княгини в Константинополь, и, возможно, о прекращении практики отправления в Империю ромеев русской военной помощи. Улучшение отношений (и возобновление участия русских войск в войнах византийцев) произошло лишь после смерти Константина Багрянородного (Там же. С. 29).

204

Беляев И. Д. Русь в первые сто лет... С. 128-129; Буслаев Ф. Русский богатырский эпос // Русский вестник. 1862. Октябрь. С. 554-555; Сухомлинов М. И. О преданиях в древней русской летописи // Сухомлинов М. И. Исследования подревней русской литературе. СПб., 1908. С. 262-263.

205

Соколова В. К. Фольклор как историко-этнографический источник // СЭ. 1960. № 4. С. 15. Ф. И. Буслаев за 100 лет до В. К. Соколовой писал о двух поколениях богатырей в эпосе: «вымершее старое поколение оставило по себе только вдов, которым предоставлено было руководить своими детьми - богатырями нового поколения» (Буслаев Ф. Русский богатырский эпос... С. 554).

206

Юшков С. В. Очерки... С. 41.

207

Учитывая близость летописной датировки и датировки Константина Багрянородного, большинство исследователей относили поездку именно к 957 г. Несколько десятилетий тому назад крупнейший отечественный византинист Г. Г. Литаврин пришел к выводу, что Константин принимал Ольгу в 946 г. В этом году дни недели и числа месяцев также совпадают указанным образом. Исследователь выдвинул ряд аргументов в пользу своего построения, основываясь на описании визита, а также на сообщении византийского хрониста XI века Иоанна Скилицы о поездке Ольги в Константинополь после смерти ее мужа (Литаврин Г. Г. О датировке посольства княгини Ольги в Константинополь // ИСССР. 1981. № 5; о" же. Древняя Русь, Болгария и Византия в IX-X вв. // История, культура, этнография и фольклор славянских народов. IX международный съезд славистов. Киев, сентябрь 1983 г. М., 1983; он же. К вопросу об обстоятельствах, месте и времени крещения княгини Ольги // ДГ. 1985 г. М., 1986; он же. Русско-византийские связи в середине X в. // ВИ. 1986. № 6; он же. Византия, Болгария, Древняя Русь (IX - начало XII в.). СПб., 2000. С. 154-213). Хотя построение Г. Г. Литаврина встретило поддержку среди части историков, аргументы сторонников 957 г. как времени посещения Ольгой Константинополя, в частности аргументы А. В. Назаренко, кажутся более основательными (Назаренко А. В. Когда же княгиня Ольга ездила в Константинополь? // ВВ. Т. 50. М., 1989; он же. Еще раз о дате поездки княгини Ольги в Константинополь: источниковедческие заметки // ДГ. 1992-1993 гг. М., 1995; он же. Древняя Русь на международных путях: Междисциплинарные очерки культурных, торговых, политических связей IX-XII вв. М., 2001. С. 220-286, 309-310), поскольку трудно допустить, что Константин Багрянородный, встретившись с Ольгой в 945 г. и назвав ее, согласно трактату "О церемониях византийского двора", "архонтиссой росов", спустя еще три-пять лет позволил внести в другой свой труд "Об управлении империей", который редактировался в 949-952 гг., сообщение об Игоре, "архонте Росии" (Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., 1991. С. 45). Конечно, это обстоятельство можно было бы объяснить тем, что глава о русах была написана значительно раньше - даже до 946 г., а возможно, как уже говорилось выше, до 941 г. - ведь поход русов на Константинополь в ней также не упомянут. Однако мы не можем утверждать, что при редактировании текста в конце 940-х гг. в него не вносилось никаких поправок. Вспомним, что Святослав, сын Игоря, "архонта Росии", уже не "сидит" в "Немогарде", где он "сидел" ранее. Следовательно, встретившись с Ольгой, "архонтиссой" русов, в 946 г., Константин Багрянородный, выправляя текст об изменении места правления Святослава, подчеркнул бы и то, что он сын Ольги. Но при редактировании трактата у него не было свежей информации. Значит, и встреча состоялась после 952 г., то есть - в 957 г. Ну а что касается сообщения Скилицы, то оно может служить аргументом в пользу версии Г. Г. Литаврина только в случае, если бы Игорь умер не позднее 945 г., что, как уже было показано ранее, вызывает сомнения. Да и из самого сообщения Скилицы вовсе не следует, что Ольга отправилась в Царьград сразу после смерти мужа. Если князь погиб в 40-х гг. X в., то путешествие Ольги даже спустя десять лет после смерти Игоря не противоречит сообщению византийского хрониста. Разбор версий о датировке встречи Ольги с Константином VII, а также дополнительную аргументацию в пользу 957 г. см. в новейшей работе об Ольге: Карпов А. Ю. Указ. соч. С. 155-158,312-314.

208

См. издание интересующего нас отрывка из книги Константина Багрянородного "О церемониях византийского двора": Литаврин Г. Г. Византия, Болгария, Древняя Русь... С. 360-364.