Одинокий волк - Джоди Линн Пиколт

– К порядку! – кричит судья и ударяет молотком.

Внутри у меня все омертвело еще до прощальных слов Эдварда, которые он выкрикивает, пока Джо просит объявить перерыв и выволакивает его из зала суда.

– Он наговорил тебе много лжи! – кричит Эдвард, обращаясь только ко мне. – Ты думаешь, что знаешь его, Кара. Но на самом деле ты никогда его не знала!

Люк

Джорджи настояла, чтобы я обратился к врачу. В больнице я сидел в приемной и читал журнал «Пипл». В дикой природе предвосхищение движений хищника означает разницу между жизнью и смертью, но здесь оно превратилось в забавную игру. За несколько секунд до того, как женщина открывает сумочку, я знаю, что она собирается достать салфетку. Сидящий в углу мужчина еле сдерживает слезы, но улыбается дочери. Поглаживающая живот женщина уже давно больна; я чувствовал запах болезни в ее крови. За медсестрой у стойки регистрации я наблюдал с наибольшим интересом. Каждые несколько минут к ней приближался незнакомец, и у нее даже не хватало здравого смысла отпрянуть, хотя откуда она могла знать, не держит ли этот человек пистолет в кармане пальто или не собирается ли ударить ее. Она проникалась доверием еще до того, как новоприбывший выказывал покорность, а я смотрел на нее с тем же чувством, с каким наблюдаешь за надвигающейся катастрофой: в полной уверенности, что с минуты на минуту разразится трагедия.

Когда меня позвали в смотровую, сидевшая рядом Джорджи тоже встала, словно собиралась сопровождать меня.

– Э-э-э… – произнес я. – Думаю, я сам справлюсь.

Она смутилась и покраснела:

– Конечно. Разумеется.

Я последовал в палату, где мне измерили пульс. Трижды.

– Что-то не так, – заявила медсестра.

Ее также смутило мое низкое артериальное давление.

Я сидел в одиночестве и ждал доктора, не сводя глаз с дверной ручки. Я слышал, как в коридоре зашуршали бумаги в папке. Закрыл глаза и вдохнул лосьон после бритья.

– Здравствуйте, – сказал я за мгновение до того, как открылась дверь.

Вошедший доктор поднял брови:

– Доброе утро. Я доктор Стивенс, а вы… Люк Уоррен, согласно вашей карте. Значит, вы два года жили в лесу со стаей волков и, судя по всему, обладаете способностью видеть сквозь двери. – Он в недоумении повернулся к медсестре. – А где направление на психиатрическую консультацию?

– Я не сумасшедший. Я биолог и занимаюсь волками. Я отследил дикую стаю серых волков в коридоре реки Святого Лаврентия. Добился, чтобы они приняли меня в стаю. Я охотился с ними, ел вместе, спал рядом.

Не думаю, что мне поверили, но тут доктор решил ознакомиться с измеренным давлением. Он в недоумении повернулся к медсестре:

– Здесь какая-то ошибка.

– Я измерила трижды, – возразила та.

Доктор Стивенс нахмурился, сам отсчитывая удары моего сердца.

– Ладно, – сказал он. – У вас пульс ниже, чем у профессионального баскетболиста, которого я лечил год назад. Если бы вы не сидели тут передо мной, я бы сказал, что вы дышите на ладан. Но очевидно, что это не так. Так что с вами случилось?

– Я долгое время придерживался уникальной диеты и плана упражнений, – объяснил я.

Доктор от изумления открыл рот.

– Так вы говорите правду, – протянул он, и я кивнул.

Он сидел и слушал, пока я объяснял, как стал членом стаи. Я рассказал ему о нашей еде, как мы передвигались, как охотились. Я объяснил режим сна, как далеко мы уходили, патрулируя местность, как сражались с хищниками и убивали добычу. Час спустя, когда я закончил рассказ, доктор уставился на меня так, словно ему удалось загнать в угол инопланетянина и получить возможность провести полный осмотр.

– Я бы очень хотел направить вас на анализ крови, – взволнованно сказал он. – Посмотреть, как такой опыт повлиял на ваш организм. Не возражаете?

Он оставил меня заказывать анализы самостоятельно, и я надел рубашку. Но вместо того чтобы ждать флеботомиста, я направился в холл, где меня остановил санитар.

– Где тут ближайший туалет? – спросил я.

Он показал дорогу – вниз по коридору и налево. Я последовал его указаниям, но не пошел в уборную. Я продолжал идти, пока не обнаружил заднюю дверь, а там спустился по лестнице и вышел на яркий солнечный свет.

На обочине сидел, весь в слезах, мальчик-подросток. Его уши закрывали огромные наушники авиадиспетчера, и он раскачивался взад-вперед.

– Это слишком, – повторял он снова и снова, тряся головой.

Его голос звучал, словно со дна океана.

Я присел рядом с ним, но через мгновение из дома выбежала женщина. Мне стоило огромных усилий удержаться и не отпрянуть при ее появлении.

– Вот ты где! – воскликнула она, поднимая мальчика за руку.

– С ним все в порядке? – спросил я.

– Ему сегодня активировали кохлеарные имплантаты, – с гордостью объяснила женщина. – Он только начинает к ним привыкать.

И тут я увидел серебряный диск, вживленный в череп и окруженный коротко остриженными волосами.

– Слишком громко, – взвыл подросток.

По сей день, как мне кажется, он был единственным человеком в этом мире, который понимал, как трудно мне далось возвращение.

Джо

– Знаешь, – говорю я, закрывая за собой дверь конференц-зала, – было бы здорово, если бы ты хоть раз заранее предупредил меня, что собираешься сказать. В целом меня устроит, если ты ограничишься ответами на прямые вопросы вместо спонтанных высказываний.

– Прости. – Эдвард закрывает лицо руками. – Я не хотел.

– Не хотел чего? Взорвать очередную бомбу в зале суда? Довести сестру до слез? Полностью унизить свою мать?

Я смотрю на свой телефон. Джорджи исчезла. Я звонил и писал, но она не отвечает. Только что я видел ее в зале суда, затем Эдвард признался в неверности отца, и она пропала. Я изо всех сил стараюсь убедить себя, что она не могла настолько расстроиться из-за новостей о бывшем муже, чтобы прятаться от меня. Я также изо всех сил стараюсь верить, что сейчас она достаточно счастлива со мной, чтобы просто отмахнуться от боли, вызванной откровением. С другой стороны, она пропустила последнюю серию «Правдивых признаний Эдварда», что не может не радовать.

Я сажусь, ослабляю галстук:

– Итак?..

Эдвард поднимает на меня взгляд:

– Я никогда раньше не видел отца таким, как в ту ночь, когда застал его в трейлере с помощницей. Он перепугался. Боялся, что я все расскажу маме. Он поклялся, что это ошибка, что все случилось лишь раз, сгоряча, и больше не повторится. Не знаю, почему я ему поверил. Когда я вернулся домой, мама сразу поняла, что со мной что-то не так. Она подумала, что мое настроение