Обнаров - Наталья Троицкая

– Константин Сергеевич, наши поздравления! – слышалось отовсюду.

– Костя, молоток! Рад за тебя! Знай наших!!! – кричал сидевший через два ряда Беспалов и сквозь толпу поздравляющих пытался пробраться к Обнарову.

Поздравлявшие оттеснили Таю. Шум, суета, радостные приветствия, возгласы восхищения, крепкие объятия – всего этого было с лихвой.

– Я вынужден просить уважаемых мэтров кино отпустить из своих цепких объятий нашего победителя, – с нажимом произнес ведущий. – Дайте же и нам поздравить счастливчика!

Наконец Обнаров вырвался из кольца коллег, нашел Таю и, крепко взяв ее за руку, повел на сцену.

– Дамы и господа, вот он – наш победитель. Константин Обнаров! – почти выкрикнул в микрофон Дмитрий Ребров. – Сегодня с ним рядом его супруга Таисия. Приветствуем!

Пока они шли к сцене, аплодисменты становились все громче, громче и громче.

Короткая речь посла. Поздравления. Рукопожатия. Заветная статуэтка в руке. Зал замер в ожидании ответной речи. Обнаров стоял возле микрофона и смотрел на награду. Он знал, что говорят в таких случаях, но стандартные, заготовленные слова не шли.

– Пусть простят меня коллеги, – начал Обнаров сдержанно, – но от всего сердца я говорю спасибо не им, а этой великой женщине – моей жене Таисии за ее волю к жизни, за терпение и за любовь. Если бы не ее мужество, этого фильма просто не было бы. Так что этот «Орел» больше ее, чем мой. Спасибо тебе, родная! Я очень люблю тебя!

Обнаров передал Тае статуэтку и крепко обнял.

Зал встал, щедро награждая их аплодисментами.

В холле к ним подошла Кира Войтенко.

«Надо рассмотреть и сравнить…» – раздраженно подумал Обнаров.

– Константин Сергеевич, мои поздравления! Я так рада за вас!

– Извините, нас ждут, – холодно сказал Обнаров.

Он намеревался увести жену, чтобы, не дай боже, ей не вспомнился злополучный журнал.

– Ой, Таисия, вы так прекрасно выглядите! – Кира преградила им путь. – Этот черный парик… Он вам так идет!

– Какого черта… – зло начал Обнаров.

– Парик? Подождите! Черный парик… Хайфа…Да! Да! Это же вы были в клинике в черном парике! Это вы мне передали журнал с питерскими фотографиями. Вы говорили, что приехали навестить тетю. Как ваша тетя?

– Что? – не веря ушам, переспросил Обнаров. – Кира, вы были в клинике?!

Кира смутилась.

– Таисия, вы путаете меня с кем-то. Нет-нет, Костантин Сергеевич, она ошиблась.

– Ну что вы, милая! Вы еще жалели меня, говорили, что пока я лечусь, Константин Сергеевич хорошо проводит время с хорошенькими девочками. Кстати, у вас на левом запястье татуировка в виде бабочки. Поднимите рукав. Все сомнения отпадут.

Обнаров жестко взял Киру за руку, тряхнул, сквозь зубы сказал:

– Тебе повезло, что ты баба. Будь ты мужиком…

– Родной мой, у нас праздник, – Тая погладила мужа по плечу. – Отпусти с миром этот забавный эпизод!

На банкет они не остались, навязчивое внимание фоторепортеров и просто любопытных стало раздражать.

– Костя, как ты все это терпишь? Я чувствую себя как рыбка в аквариуме. Все хотят рассмотреть, постучать по стеклу, за хвост потрогать.

– Это точно. Тогда… Может быть, уедем отсюда? – предложил Обнаров.

– Но ты же должен…

– Это я тебе должен. Куда ты хочешь? Домой, в ресторан? Только скажи.

– Домой. Завтра вставать рано. Или венчаться ты передумал?

– Не надейся! Подожди меня минутку, я выйду на улицу, скажу, чтобы нашу машину подогнали.

В огромном холле среди снующих туда-сюда людей Тая стояла трогательно, обнимая роскошный, подаренный Обнарову букет и статуэтку «Золотого Орла».

– Мое почтение, Таисия Андреевна. Извините, не мог подойти раньше. Журналисты одолели. Позвольте поздравить и поцеловать вашу руку.

Тая обернулась, улыбнулась счастливо, протянула руку.

– Талгат Сабирович! Здравствуйте!

– Константин прав. Этот «Орел» и ваш по праву. Я всегда завидовал ему. Была бы у меня такая прелестная муза…

– Ты бы жил на работе и выпускал в год не по одному, а по пять фильмов! – убежденно заключил вернувшийся Обнаров. – Талгат, пойми, работа… – он лукаво улыбнулся. – Счастье живет где-то в другом месте и выглядит как-то не так!

Саддулаев заключил его в объятия, похлопал по спине, покладисто вздохнул:

Морозный солнечный день. Занесенная снегом крохотная деревушка Большие Котицы. Маленькая деревенская церквушка на берегу озера Селигер, как раз там, где берет свое начало неописуемой красоты Селижаровский плес.

Таинственный церковный полумрак. Сладкий аромат ладана. Ровное мерцание свечей. Торжественное ожидание у святых дверей, ведущих из притвора в храм. Муж – с правой стороны, жена – с левой. Священник торжественно кладет на святой престол кольца в знак того, что венчающиеся супруги поручают свою судьбу воле Промысла Божия и от Господа испрашивают благословение на своё обручение.

Ее радостный взгляд, улыбка. Его легкий кивок в ответ, прикосновение чуть дрожащих пальцев к ее руке.

Проникновенное пение деревенского церковного хора: «…Ей, Царице наша преблагая, надеждо наша несокрушимая и Заступнице необратимая! Не отврати лица Твоего от нас за множество прегрешений наших: но простри нам руце матерняго милосердия Твоего, и сотвори с нами знамение во благо…»

Хор умолк. В наступившей тишине священник зажег венчальные свечи и направился к венчающимся. На женихе черный строгий костюм, белый тонкий пуловер, на невесте длинное серебристое платье, серая норковая шуба (в храме достаточно холодно), на голове белый шелковый русский платок с длинной белой бахромой.

– Ну что, ребята, как говорится, с Богом! – шепотом, чтобы было слышно только двоим, произнес Сергей Беспалов.

Он с женой Ольгой стоял немного позади Обнаровых.

В торжественной тишине священник подошел к жениху и невесте.

– Во имя Отца и Сына и Святого Духа, – произнес он, трижды благословляя жениха, и дал ему зажженную венчальную свечу. – Во имя Отца и Сына и Святого Духа, – произнес он, трижды благословляя невесту, и дал ей такую же венчальную свечу.

После благословения священник крестообразно взмахнул кадилом и повел молодых из притвора в храм. Священник старенький, седой, с добрыми лучистыми глазами и с лицом, покрытым глубоким кракелюром морщин. Его движения несуетливы, степенны, даже торжественны, и дело здесь совсем не в том, что в силу возраста он немного устал после заутрени.

– Благослови, владыко! – вместо диакона, которого в церквушке нет, хорошо поставленным голосом нараспев начал внук священника, студент-семинарист, сегодня поющий в церковном хоре.

– Благословен Бог наш всегда, ныне и присно, и во веки веков! – тут же откликнулся священник.