Тихая гавань - Андрей Бармин

казни, - солгал ей Шульц и поднялся со стула. За ним вышел Барт, чуть позже Ланге и Эмма. Стенографистка была бледной словно призрак. Она спросила у Барта:

- А герр Зайберт еще не вернулся?

- Скорее всего еще нет, - ответил лейтенант. Гестаповец после разговора с Эльзой отправился на экзекуцию. Барт попробовал напомнить ему, что убийцу поймали, так что можно освободить заложников, на что получил ответ следующего содержания.

- О поимке убийцы вы доложили в 15 20. Срок ультиматума был установлен на 13 30. Так что не успели, и первая партия будет казнена.

- Но вы обещали, что отпустите заложников, если убийцу выдадут.

- Лейтенант, я прекрасно помню, что обещал. Город не уложился в срок, так что первая двадцатка будет расстреляна, остальных отпустим. Все по справедливости и не противоречит ультиматуму.

Барт не стал спорить, но вспомнил слова Шуберта про оберштурмбанфюрера и внезапно пришел к выводу, что капитан был прав.

- А вы не хотите принять участие в акции? - Зайберт широко улыбнулся, словно бы приглашал его на чашку кофе.

- Нужно закончить с допросом, - Барт решил любым способом избежать участия в расстреле.

- Да никуда она уже не денется. Можно не спешить, пусть Шульц пока ей займется.

- Я хотел бы поучиться у него вести допросы таких , - лейтенант никак не мог подобрать определения для Татьяны. - таких экземпляров.

- Дело ваше, не стану настаивать. Но, хочу заметить, что и это тоже опыт.

- Герр Зайберт, вы приказываете?

- Нет. Упаси Боже. Занимайтесь вашей самкой. Только не переусердствуйте. У меня к ней будут отдельные вопросы.

- Хорошо.

- Господа, а давайте выйдем на улицу, я очень хочу курить, - попросил доктор, и они вышли из комендатуры. Было уже темно. Темно, но очень тепло. Ему нравились такие ночи. Теплые и темные. Шульц подумал, что опять придется работать до утра, но не чувствовал никакой усталости. Даже его разочарование в том, что убийцей оказалась не Хельга прошло. На эту польку никто и подумать не мог, хотя основания для подозрений были: не местная, без супруга или жениха. Но ей помогало то, что в связях с офицерами ни разу не была замечена. Кстати, он задаст ей вопрос, как ей это вообще удалось. Городок небольшой, и хоть кто-то же должен был видеть ее с убитыми.

Во двор вкатилась машина Зайберта, и гестаповец присоединился к ним. Он выглядел усталым, но довольным.

- Вот я сегодня проснулся с предчувствием, что денек выдастся замечательным. И не ошибся. Акция приведена в исполнение, убийца поймана, все просто великолепно.

Шульцу хоть и было плевать на горожан, но все же вид улыбающегося Зайберта, который только что казнил двадцать человек немного не соответствовал его внутренним принципам. Неожиданно он сравнил гестаповца с оставшейся в допросной Татьяной и пришел к выводу, что между ними не так уж много и различий. Убивать для них -просто. Вот он сам бы вряд ли был бы так весел, если бы пришлось расстрелять двадцать гражданских лиц. Сыщик понимал необходимость данной акции, но вот вид гестаповца свидетельствовал, что ему это очень по душе. Зайберт просто светился и не стремился скрыть своей радости.

- Вы какие-то унылые, господа, - он тоже достал сигарету и встал рядом с доктором.

- Мало приятных вещей мы там слышим, - заметил Шульц. - Интересных много, приятных мало.

- Она отказывалась говорить?

- Вовсе нет. Спокойна, четко отвечает на вопросы. Это вообще нормально? - поинтересовался сыщик у Ланге. Тот покачал сигаретой:

- Нет. Это просто свидетельствует об отсутствии эмпатии, сопереживанию другим. Она -выродок.

- Безумна?

- Абсолютно.

- Доктор, - вмешался Зайберт, - ну не безумна же полностью? Скорее это небольшие отклонения. Безумец не смог бы так тщательно скрываться. Я видел настоящих безумцев. Участвовал в акции по оздоровлению нации. Это были существа иного вида. Именно существа.

- Небольшие отклонения? - Ланге поперхнулся дымом. - Убивать людей и вырезать им глаза — небольшие отклонения по-вашему?

- Нет, я просто предположил. Вы доктор, вы специалист. Вам виднее.

- В госпитале мне приходится иметь дело с нашими воинами, травмированными войной. Да, встречаются среди них те, кто готов убивать со спокойной душой, но даже они понимают, что в убийстве , даже врагов, есть что-то неправильное. А эта женщина, она другая.

- Русский старик, который и дал нам информацию о ней, упомянул, что в ее комнате был полнейший бардак. Так оно и оказалось — я был на обыске. Так вот этот старик сказал, что у него была родственница с психическим заболеванием, и в ее вещах наблюдался такой же сумбур. Однако, несмотря на домашний хаос, рассуждает она вполне логично, - Шульц вспоминал и других сумасшедших преступников, с которыми сталкивался прежде. - Доктор это же тоже показатель ее ненормальности?

- Конечно. Очень явный признак. Ваш русский вовремя сообразил. Молодец.

- Он не мой, - пошутил Шульц, - он , скорее, герр Зайберта.

Гестаповец обратился к лейтенанту:

- Помните, герр Барт, что вы хотели расстрелять старикана Косматкина?

- Не спорю, - пробурчал лейтенант. - Но не хотел, а предлагал.

- Вот. Я чувствовал, что он пригодится. Не всегда мертвый русский — лучший вариант. Звучит такое необычно, но имеет право на существование. Расстреляли бы его и еще долго искали бы эту мразь.

- Да, из-за нее мы подозревали двух ариек: Эльзу и Хельгу. Хельге вообще не повезло, - согласился Шульц, - улики так ловко складывались против нее. Да еще и ее некоторая эпатажность. Завтра надо будет принести извинения.

- Она не держит зла. Отнеслась с пониманием. Но вот Эльза, эта женщина просто потрясла меня. Вот пример правильной немки — собранность и готовность сражаться. Жаль, что она не изменила своего решения покинуть этот городок, - в голосе Зайерта было сожаление. - Но я ее понимаю.

- Герр Зайберт, - поинтересовался лейтенант. - вы присоединитесь к нам?

- Нет, не буду мешать. Я хочу сегодня поспать — итак почти трое суток на ногах. А этой дамой займусь утром. У меня есть к ней особые вопросы.

- Эмму можно будет отпустить? - деликатно спросил Шульц, но гестаповец помотал головой:

- Нет, придется ей закончить, но я сам попрошу ее остаться. Это неприятно, но протокол допроса нам понадобится.

Шульц подумал, что слово «неприятно» не самое подходящее к тому, что