Тихая гавань - Андрей Бармин

Эльза поставила чашку на стол помощницы. - Надо было уезжать из этого проклятого места уже давно, но я все отговаривала себя. И дождалась: чуть не зарезали.

- Теперь все будет хорошо. Убийцу нашли, так что город успокоится, и можете спокойно оставаться.

- Не будет здесь, как прежде, - сказала Эльза, - все изменилось. И я не могу сказать, что в лучшую сторону. Впрочем, это уже не важно. Решение принято.

Когда она произнесла "решение принято" , у него не было ни капли сомнения, что она передумает.

В приемную поднялся Густав, и Барт дал ему указания. После он попрощался с Эльзой и спустился вниз. Шмультке вышел вместе с ним. Татьяне связали руки и посадили на землю. Барт посмотрел на нее и отвернулся. Тварь. Безумная польская тварь. Водитель подогнал машину и вдруг попросил у лейтенанта:

- Герр Барт, а если я перед поездкой перекурю? Можно.

- Валяй. Сейчас торопиться уже некуда.

Глава 31

- Зачем ты выкалывала глаза?

Татьяна сидела напротив Шульца в допросной комнате. Выглядела она хоть и потрепанно, но держалась спокойно, он сказал бы даже с некоторым достоинством. Отвечала спокойно, не устраивала истерик, но и не лебезила.

- Где-то прочитала, что в глазах убитого остается отражение лица убийцы. Детектив такой был, они мне всегда нравились. Решила, что так надежнее будет. Вот только не знаю, правда это или нет.

- Ерунда. Глупая выдумка. Что использовала для извлечения?

- Ножницы, для ногтей. Сначала нож, но им не удобно, а ножницы оказались самым подходящим инструментом. Более-менее аккуратно получалось.

- Когда ты знакомилась с офицерами, то имела ли сразу умысел их убивать?

- Зачем? - она на самом деле была изумлена вопросом, и он посмотрел на доктора Ланге, психиатра из госпиталя, которого прислал Нотхакер. Тот просто кивнул головой, давая понять, что ожидает продолжения.

- Зачем? - повторила она вопрос и сама же стала на него отвечать. - Нет, меня всегда привлекали люди в военной форме. Не в повседневной и мятой, а офицеры в красивых парадных мундирах, со всеми этими нашивками, значками и наградами, а если еще и сами они спортивные и симпатичны, то я была заинтересована в знакомстве. Я же, женщина. И мне хочется найти достойного спутника жизни.

Шульц подумал: «Ты не женщина, ты-монстр», но вслух этого говорить не стал: его интересовали ответы, а комментировать ее слова пока не стоит.

- Но все знакомства заканчивались смертью тех господ, с которыми ты знакомилась. Почему?

- Не всех, отнюдь не всех. Но, тут согласна, большинство не оправдывало ожиданий.

- Каких?

- Они сначала прикидывались нежными и заботливыми, но как только дело доходило до близости, то превращались в грубых скотов. Такая богатая наружная красота, и полная гниль внутри. Это приводило меня в разочарование. Крушение надежд раз за разом.

Барт, сидевший рядом, при слове «скоты» хотел было возмутиться, но сыщик хлопнул его по бедру. Лейтенант понял и сдержался.

- Они причиняли тебе боль?

- Боль? Думаю, что да.

- Ты не уверена? Или просто не помнишь? Что они такое делали? - Шульц решил, что еще несколько вопросов и надо будет сделать перерыв. Они допрашивали ее уже два с половиной часа, Зайберт прислал свою даму сердца — Эмму, которая стенографировала допрос. Пару раз он видел на лице Эммы выражение ужаса и отвращения и подумал, что гестаповец слишком жесток по отношению к женщине, которую , наверное, любит. Но с другой стороны доверить такое кому-нибудь из местных он бы тоже не решился. Интересно, а о своей работе он ей в подробностях рассказывает, когда они лежат рядом в постели? Сам Шульц свою жену никогда не посвящал в подробности своей деятельности, а ей хватало ума не лезть с вопросами. Некоторые вещи их любимым лучше не знать. Мир и так суров.

- Физически это было просто унизительно, а вот душевно — просто колоссальный удар по ожиданиям. Они убивали во мне надежду. И да — это было больно. А мне не хотелось, чтобы мне причиняли боль. И ведь они могли причинить боль кому-то еще. Кому-то, не столь сильному,как я. Наивной девушке, еще не познавшей любви.

- Позвольте, я задам пару вопросов? - вмешался психиатр, и сыщик согласно кивнул. - В вашем прошлом кто-то из людей в форме совершил над вами насилие? Я просто уточняю, так как знаю ответ.

- Это случилось, когда началась война.

- Солдаты вермахта?

- Нет, наш польский офицер. Сбежал с фронта,обманул нас, что отправляется за снабжением, отец позволил ему остаться у нас — русские еще не пришли. Этот скот напился и надругался надо мной.

- Вы рассказали об этом отцу?

- Нет. Эта скотина пообещала, что убьет всех моих родных, если я проболтаюсь. У него было оружие, и он не шутил.

- Вы решили разобраться с ним самостоятельно?

- Я долго мечтала об этом, но он сбежал и от нас, так как на подходе были красные. В тот момент я не уверена, что мне хватило бы решимости. Вы думали о примерно таком ответе, доктор? Не так ли?

Шульцу за свою службу приходилось проводить тысячи допросов, но эта женщина просто изумляла его: психически больная, но совершенно спокойная и уверенная в себе. Она даже не раскаивается в совершенном. Тот акт насилия что-то изменил в ее голове, изменил так, что она решила винить во всех бедах военных.

- Изнасиловал вас поляк, а убивать вы стали немцев? Вот я чего-то не понимаю.

- Узко мыслите, - она улыбнулась, из-за разбитого лица улыбка вышла зловещей. - Насилие совершил солдат, а чья на нем форма значения не имеет. Все солдаты насильники и убийцы.

- Красных вы тоже убивали?

- Нет. Форма у них некрасивая, да и в тот период мне было не до знакомств. А потом я переехала сюда.

- И убили пожарного?

- Да. Убила пожарного. Мы познакомились и как-то сразу прониклись симпатией. Он тоже был не местный. Но оказался скотиной. Как и все остальные. А потом польские военные закончились, - она сказала это таким тоном, как будто в меню закончились салаты.

- Ясно. Давайте прервемся. Герр Барт, распорядитесь пожалуйста, чтобы ей принесли воды.

- Вы расстреляете меня сейчас? - в ее голосе не было страха.

- Нет. Пока вообще не идет речь о вашей