Люди и нелюди - Олег Бубела

Надо сказать, этот помятый и изрядно потрепанный кусок плотной бумаги меня не порадовал. На нем изображалась только малая часть Пограничья, охватывающая четыре города и небольшой участок Проклятых земель, в который даже не входила обитель служителей Ахета, откуда я начал свои странствия. Нет, карта не была абсолютно бесполезной. Первый пояс, выделенный жирной линией, изобиловал ценными пометками, обозначающими укрытия, действующие колодцы, излюбленные места обитания тварей и тому подобное. Второй от него не сильно отставал, но земли Империи, которые в данный момент интересовали меня больше всего, оказались пустыми. Там отыскалась только пара точек – крупных деревень, поставленных, надо понимать, для ориентира, хотя, по словам Вики, поселков, живущих поставками продуктов в вольные города, должно быть до фига и больше.

Честно признаться, я особо не надеялся с помощью карты отыскать местечко, пригодное для нашего проживания, понимая, что никто не станет скрупулезно наносить на нее заброшенные деревеньки. Я лишь хотел определить ближайший к Страду населенный пункт, в котором можно начинать осторожные расспросы на тему жилья. В городе этим заниматься нельзя – поползут слухи, способные взбудоражить многих не обремененных моральными ценностями искателей, которые, узнав о моих намерениях обосноваться неподалеку от Пограничья, сразу же отправятся в гости. И отнюдь не с целью поздравления с новосельем, а с намерением разжиться имеющимся у нас золотишком. Жаль, идейка не выгорела. Придется просто выйти из западных ворот и поглядеть, куда приведет нас дорога.

Спрятав карту, орчанка предприняла очередную попытку развести меня на подробности встречи с Муркой, но я молча кивнул на спящего Дара, не собираясь дважды повторять одно и то же. Вика разочарованно вздохнула, достала справочник и продолжила загружать в свою прелестную головку сведения о мерзких тварях с заковыристыми названиями. Признав, что и мне не помешало бы освежить память, я, тем не менее, поленился доставать свой талмуд, а вместо этого попытался наверстать упущенные часы сна.

Несмотря на то, что тихий шелест листвы убаюкивал и показывал прямую тропинку к местному Морфею, задремать у меня так и не получилось. Где-то с четверть часа я ворочался, мысленно проклиная мелкие камешки, впивавшиеся в бока, и необычайно жесткую высушенную землю, а потом заметил, что за моими мучениями наблюдает Мурка.

– Тоже не спится? – спросил я у кошки.

Та будто ждала, когда же я, наконец, обращу на нее внимание. Молча поднялась, подошла ко мне и улеглась рядом, преданно заглядывая в глаза. Вновь ощутив исходящее от мариланы амбре, я недовольно поморщился и пробормотал:

– Знаешь, тебе определенно не мешало бы помыться.

А в следующий момент почувствовал чужое, необычайно сильное желание окунуться в чистую прохладную воду. Похоже, Мурка изнывала от жары в своей меховой шубке. Искренне посочувствовав хвостатой и почесав ее за ушком, я уточнил:

– И что же тебя все время останавливало? Ведь неподалеку имеется удобный родничок, да и речка совсем рядом – только лапу протяни. Давно бы пошла и поплескалась в свое удовольствие.

В ответ марилана заявила, что о роднике ничего не знает, поскольку до этой ночи так далеко от своего нового логова не уходила, а в реке и рада бы искупаться, только ее обитатели не позволяют. В качестве доказательства Мурка передала мне кусочек воспоминаний: стоя на берегу, кошка пытается оторвать от своей лапы парочку вцепившихся в нее карасей, зубки которых оказались достаточно острыми, чтобы прокусить ее шкуру. Скривившись от острой боли, появившейся у меня в сознании вместе с вышеописанным видеорядом, я задумчиво почесал тыковку. Надо же, сколько раз принимал водные процедуры, а никогда с подобной напастью не сталкивался. Что это, новооткрытая грань моего невероятного везения или просто моя «попаданческая» тушка не является для местных пираний привлекательной? Эх, вот бы всем тварям Проклятых земель такие вкусы!

– Ладно, не переживай, будет тебе банный день, – пообещал я Мурке и, потакая своему любопытству, попросил хвостатую рассказать о себе.

Когда родилась кошка, я выяснить не смог – не знакомая с арифметикой марилана была неспособна назвать свой возраст. Моя здравая идея подсчитать, сколько смен времен года было на ее памяти, не выгорела. Дело в том, что в лесу ушастиков деревья листву не сбрасывали, так как даже в зимнее время там было довольно тепло, а снег шел лишь на крайнем севере, и то крайне редко. Наводящие вопросы об изменениях во внешности знакомых Мурке эльфов также оказались бесполезными. Детей в доме ее хозяина не водилось, а над физиономиями взрослых ушастиков время, казалось, не было властно. Во всяком случае, сравнив наиболее раннюю и самую позднюю версию нескольких долгожителей, я никаких отличий не нашел.

Пришлось удовлетвориться предположением Вики, которая, понаблюдав за моими потугами, сказала, что большой кошке около двадцати (орчанка от кого-то слышала, что именно в этом возрасте мариланы способны впервые окотиться). Короче, сейчас Мурка находилась в самом расцвете сил. А ее история началась в питомнике, о котором у кошки остались только приятные воспоминания. Ведь все беззаботное детство подруга провела в увлекательных играх с воспитателями или другими котятами. После окончания обучения к ней привели эльфа, который стараниями какого-то мага превратился в хозяина и забрал кошку с собой.

По словам мариланы, в логове ушастого было скучно. Эльф не желал бегать с ней наперегонки, охотиться или рвать набитые соломой чучела, а заставлял охранять свои владения, сидеть рядом на приемах и рассказывать об эмоциях его собеседников, а иногда навязывать свои (вроде уважения или легкого опасения, благоприятствующих принятию ими верных решений). Другие кошки, с которыми изредка пересекалась Мурка в домах долгожителей, видя в ней глупого котенка, общаться не желали, а прочие обитавшие в логове хозяина ушастые, хотя регулярно кормили, мыли и вычесывали шерстку, но на контакт не шли. В общем, неудивительно, что марилана с каждым днем все глубже погружалась в пучину тоски, рискуя в любой момент захлебнуться.

Единственной причиной, удерживающей Мурку на плаву, являлась навязываемая меткой любовь к хозяину. Именно она стала тем спасательным кругом, что позволял хвостатой изредка выныривать на поверхность за живительным глотком воздуха… Да что меня все на морскую тему тянет-то?! Однако это плавсредство для утопающих оказалось плохоньким, поскольку любовь была неразделенная. Эльф не удостаивал кошку ласки, не делился с ней теплыми эмоциями, не разговаривал. Он лишь отдавал приказы и даже не хвалил за их быстрое выполнение. Одним словом – урод! Я бы еще понял, если бы от страданий кошки эльф получал удовольствие, так ведь нет! Он обращался с Муркой как с неодушевленным предметом, вещью, не имеющей права на чувства, чем морально уничтожал кошку.

Может показаться, что я преувеличиваю, но это не так. Все, абсолютно все звучавшие в моем сознании слова и проносившиеся перед глазами картинки воспоминаний подруги буквально сочились грустью, унынием и серой безнадегой. Черт возьми, да если бы у меня была такая жизнь – я бы повесился на второй месяц, а Мурка барахталась в этом тоскливом болоте годами! Пыталась притерпеться к окружающему ее вакууму, находила прелести в наблюдении за поведением ушастиков, придумывала для себя игры… короче, старалась всеми силами отвлечься от мысли, что лучше бы ее никогда не забирали из питомника. Ведь даже радость служения не могла справиться с преследовавшей марилану скукой.

Не выдержав, я взял рекламную паузу и долго гладил кошку, прикрывшую глаза и тихонько мурлыкавшую от удовольствия. Теперь-то ясно, отчего Мурка поначалу так прохладно отнеслась к моим прикосновениям! За столько лет отвыкнув от ласки, она не сразу вспомнила, что это вообще такое, и как на нее нужно реагировать. А сейчас природные инстинкты взяли свое, о чем свидетельствовали чувства кошки, отголосками которых я без зазрения совести наслаждался, размышляя, не помурлыкать ли нам дуэтом. Интересно, подобное отношение к хвостатым у эльфов считается нормой, или только Мурке не повезло с хозяином? Судя по Дару, второе предположение ближе к истине.

Спустя некоторое время я снова улегся, положив руку под голову, а марилана продолжила рассказ. Эмоциональный фон ее воспоминаний, слава богам, вернулся в норму, и я смог спокойно воспринимать информацию, не отвлекаясь на острое чувство жалости. Выговорившись, Мурка помчалась по своей истории галопом, за пяток минут пересказав события лет так пятнадцати (хотя лично я бы ограничился всего двумя словами – скука смертная). Но последующий период привнес в жизнь хвостатой много разнообразия. Непонятно по какой причине хозяин кошки из домоседа превратился в путешественника, начал мотаться по эльфийским лесам из конца в конец, беседовал с ушастиками самых разных профессий, о чем-то договаривался, что-то покупал, кому-то отдавал приказы. Появилась у него и собственная команда, состав которой периодически менялся.