Варяги и Русь - Александр Лавров

— Спасибо, Добрыня, — крикнул в ответ Прастен, — чем скорее я доберусь до него, тем скорее утолю свою месть… Проклятый! Я сумею отомстить за сына.

Добрыня Малкович только головою покачал вслед ему и коротко произнес:

— Не то что-то тут! Пойдем-ка, княже, я тебе скажу слово и ты по правде дело рассудишь.

— Да, Добрыня, — сказал Святослав, — ты что-то знаешь?

— Вели им, — кивнул воевода на толпившийся пред крыльцом народ, — не расходиться. Да узнают они, сколь справедлив твой суд.

С громким отчаянным плачем прибежала к княжескому дворцу мать Зыбаты, и, когда ее увидели, когда ее жалобные вопли достигли до сердца каждого, поднялся грозный ропот против виновников ужасного злодеяния.

— Христиане, христиане это сделали! — слышались крики.

— Князь попустит, мы расправимся.

— Выметем зло из Киевской земли!

— Ишь какую волю забрали!

Прастен направил своего коня к тому дому, где, как ему хорошо было известно, жил «жрец христианского Бога».

Он ворвался в жилище и заревел от радости: Стемид стоял на коленях перед образом и горячо молился.

Прастен кинулся к нему и схватил его за плечи.

— А, ты здесь, — закричал он, — тебя-то мне и нужно!

— Ты помешал мне молиться, Прастен, — кротко сказал Андрей, — вероятно, у тебя есть какое-нибудь важное дело ко мне. Скажи, что тебе от меня нужно…

Прастен захохотал.

— Тебя мне нужно, тебя, проклятый! — хрипел он.

— Зачем, Прастен?

— Чтобы вырвать своими руками твое подлое сердце, чтобы насладиться твоими муками… Ты не уйдешь от меня… Князь сам отдаст тебя мне…

— Не знаю, Прастен, — покачал головою старец, чего ты хочешь от меня. Что случилось?

— Говори, собака, — закричал воевода, — что ты сделал с моим Зыбатой?

— С Зыбатой? — удивленно спросил Андрей, — как что сделал? Да я его не видал с тех пор, как ты увел его от меня.

— Ты лжешь!

И ослепленный яростью Прастен со всей силы ударил старика.

Не ожидавший удара Андрей пошатнулся, но тут же выпрямился и произнес несколько дрожавшим голосом:

— Ты ударил меня по левой щеке, вот правая, бей! Так повелел Христос, Бог мой!

— А, ты еще издеваешься надо мной! — закричал Прастен и кинулся к старику.

Двое дружинников успели схватить его за руки.

— Вспомни княжье приказанье! — крикнул один из них.

— Все равно, пусть казнит меня князь, — хрипел, отбиваясь от них, Прастен, — я убью его сейчас.

— Нет, мы тебе этого не позволим!

— Остановись, князь отдаст его тебе, — успокаивали они его.

— Идем к князю, — сказал один из дружинников, — и нечего бояться, если ты прав. Если же виновен — пеняй на себя.

— Я ничего не боюсь, со мною Господь мой, — ответил Андрей.

Они вышли.

Около дома стояла толпа христиан.

— Куда тебя ведут, Андрей? — раздавались крики.

— К князю Святославу, братья мои и сестры, — последовал ответ, — простите, если чем виновен перед вами.

— Все мы пойдем за тобой, — закричали некоторые.

— Идем, идем к князю все!

— Защитим его.

— Не нужно защищать меня, — громко сказал Андрей, — Господь мой — прибежище и защита.

Однако толпа христиан, со священником во главе, пошла вслед за дружинниками.

Громкими криками встретили приближавшихся те, кто оставался на дворе перед княжьими хоромами.

Толпа за то время, которое отсутствовал Прастен, еще более увеличилась, люди взобрались на стены, даже на крышу терема и оттуда с нетерпением ожидали, что будет дальше.

Перед княжьим крыльцом образовалось свободное место, которое заняли Прастен и Стемид.

— Чего же медлить князь, — закричали со всех сторон, — пусть идет и судит…

Святослав, узнав о возвращении Прастена, вышел на крыльцо. С ним были венгерские послы, воеводы Сфенкал, Икмор, Добрыня, бояре и трое его сыновей.

— Мужи и людины, народ киевский, — воскликнул Святослав, — будьте все свидетелями суда моего. Хочу единой правды, да будет приговор мой справедлив.

Потом он обратился к Прастену и громко спросил:

— Что ты имеешь на Стемида?

— Он пролил кровь моего единственного сына.

— Ты говоришь это!

— Да, он сделал это!

— Чего же ты желаешь?

— Чтобы ты, князь, выдал мне его головою и дал мне отомстить, как я того желаю.

Святослав обратился к старцу.

— Ты слышал?

— Слышал, князь!

— Что ты скажешь?

— Мне нечего говорить. Его сын Зыбата заблудился в лесу и занедужил. Я помог ему и, когда он выздоровел, возвратил отцу.

— Прастен говорит, что между вами кровь?

— Да, княже, Прастен убил моего сына на моих глазах. Меня самого отдал в рабство печенегам.

— Зачем же ты сделал милость его сыну?

— Я мстил Прастену…

— Как мстил!

В голосе Святослава слышалось удивление.

— Я мстил, как повелел мне Бог мой: добром за зло.

Святослав покачал головой и спросил.

— Ты христианин?

— Да, княже.

— Странные вы люди, — опять покачал головой Святослав и, обращаясь к своему воеводе, молвил:

— Ты слышал?

— Не верь ему, князь Святослав, не верь! — закричал тот. — Он чаровник, он и тебе сумеет отвести глаза. Где это видано, где слыхано, чтобы так мстили? Ты хочешь, я скажу тебе… Этот проклятый варяг хитер, как тысяча лисиц вместе. Он очаровал моего сына…

— Батюшка, — вмешался Владимир, — Зыбата вчера…

— Молчи! — прикрикнул на сына Святослав и, обернувшись к Прастену, произнес — Говори!

— Он говорит, что, возвратил мне сына, — едва дыша, продолжал Прастен, — да, он сделал это. Какая бы это была месть, если бы он убил Зыбату у себя в лесу, да еще тогда, когда того одолел недуг! Я бы так никогда не узнал ничего, но проклятый варяг придумал месть горшую… Он возвратил мне сына, заставил явиться к себе на поклон, а потом отнял его у меня. Он слишком труслив, чтобы открыто схватиться со мной. Много лет он выжидал удобной поры и вот дождался ее.

— Чего же ты хочешь, Прастен, — ты убил его сына?

— Убил, княже.

— Так что же, кровь за кровь!

Прастен пошатнулся.

— Нет, княже, нет, — заговорил он, — кровь за кровь тут не может быть… Я бы и сам признал это.

— Почему не может?

— Я заплатил за сына. Спроси своего Владимира, я отдал ему за Зыбату такие дары, какие только ты на Руси можешь дарить. Два воза я дал ему за Зыбату. Я прибавил к этому шесть рабов.

— Он принял?

— Принял, княже, спроси Владимира своего.

— Так? — обратился к сыну Святослав.

— Да, все верно, он принял, — торопливо заговорил тот, — но…— Юный княжич хотел что-то сказать, но отец не обратил на это внимания.

— Ты слышал, Стемид, все, что говорил Прастен, — произнес он, — так ли это?

— Так, княже, так, — закивал головою он, — верно, Прастен явился с дарами, я взял их.

— Ты, стало быть, принял выкуп мести?

— Какой там выкуп? Я давно уже простил все Прастену. Было время, правда, не скрою я, кипело сердце мое, жаждал я его крови, но, когда я познал Христа, все забыл, все простил врагу моему, и даже молился за него…

— Княже, — вдруг выступил священник, приведший христиан, — позволь мне слово молвить.

— Что ты хочешь сказать?

— Я служитель сил Господа!

— Ты жрец у христиан.

— Называй меня, как хочешь, но я уже стар и никогда не говорю неправды, да теперь и не могу сказать ее; много людей может подтвердить каждое мое слово, много людей, говорю я, и христиане, и язычники.

— Говори же скорее, если у тебя есть дело.

— Андрей, мы так его зовем, вы же зовете его Стемидом, принял дары Прастена, но знаешь, князь, что он сделал с ними.

— Молчи, отец, молчи! — воскликнул Андрей.

— Зачем молчать? Я должен говорить.

— Он возвратил свободу всем невольникам, которых подарил ему Прастен, — перебил священнослужителя звонкий голос княжича Владимира, — при мне это было…

— А все богатства, данные ему твоим, воеводой, — закончил тот, — привез в Киев и приказал до последнего раздать бедным, не разбирая, будь то христианин, будь то язычник. Что ты скажешь, князь?

Святослав поглядел на Стемида. На лице того отражалось смущение, как будто он испугался чего.

— Зачем ты сказал это, отец, — произнес, он, ударяя себя в грудь, — гордыня может обуять меня…

Но священнослужитель не обратил на его слова внимания.

— Скажи, князь, и пусть с тобою скажет весь народ киевский, — твердо сказал он, — кто поступает так, как поступил Андрей, может ли убивать из-за угла, и кого убивать? Юношу, которому он сам спас жизнь.

— Скажу прежнее, вы странные люди, христиане, — сказал Святослав и крикнул народу — вы слышали?