Варяги и Русь - Александр Лавров

— Только помните уговор!

— Ладно! Твою часть тебе выдадим.

— Это само собой, а еще то…

— Что еще?

— О старичишке-то что я вам говорил?

— Подвернется, прикончим.

— Чего там подвертываться, с этого начните!

— Да что он тебе дался? Чего ты с ним не поделил?

— А это уже наше дело.

— Ишь ты какой! Да нам-то он ничего не сделал.

— Не сделал, так сделает. Жаловаться пойдет.

— А и впрямь так!

— Видите! Князь наш не из таких. За это дело не похвалит. Узнается оно — вам несдобровать.

— Будь по-твоему! Придем, так прежде всего за старика примемся.

— Это сделайте, а там все, что ни отыщите, ваше! Сами подумайте, никто-то тогда ничего не узнает. Сидит старик в своей трущобе и в Киев носу не показывает. — Никто у него никогда не бывает. Нет его, да и все. И вспомнить о нем некому будет.

Зыбата все еще оставался в своей засаде. Он узнал, что негодяи решили произвести нападение на старца христианина, когда солнце начнет склоняться к закату.

Збигой возвращался назад. Он очень рад был, что так удачно покончил с этим делом, как вдруг увидел Зыбату.

Збигой почтительно снял шапку и в пояс поклонился своему молодому господину.

Вдруг Зыбата схватил его за горло и сдавил так, что Збигой чуть было не задохнулся.

— Господин, — застонал он, — что ты?

— Негодный пес смердящий, — не помня себя от гнева, воскликнул Зыбата, — как смел ты задумать такое дело?

— О каком деле ты говоришь? — пролепетал Збигой.

— О том, о котором ты сговаривался с негодяями варягами.

Лицо Збигоя вдруг мертвенно побелело.

— Ты слышал, господин, — воскликнул он.

— Все слышал! Готовься к смерти!

— Господин, господин, — в ужасе кинулся к ногам Зыбаты Збигой, — пощади, не губи меня.

— А ты, негодный, что задумал?

— Не моя на то воля была, господин.

— Не твоя? Чья же?

— Отпусти меня, дай мне вздохнуть, я тебе скажу все.

— Что все?

— Все, господин, все! Все, что я знаю!

— Опять какая-нибудь ложь.

— Правду скажу! Клянусь Перуном.

Зыбата отпустил Збигоя.

— Говори, что ты хотел, говори все! Чья воля?

— Твой отец, господин…

— Отец! Мой! При чем тут он?

— Это он приказал мне подговорить варягов убить Андрея.

— Лжешь! Я слышал, ты подговаривал их на грабеж.

— Только чтобы отвести этим негодникам глаза, только за этим.

— Но зачем это могло понадобиться отцу?

— Прастен думает, что этот старик христианин зачаровал тебя, и, убив его, хочет избавить тебя от колдовских чар.

— Хорошо, — сказал Зыбата, — я спрошу у отца, и горе тебе, если ты солгал.

— Господин, пощади, — вскричал Збигой не своим голосом, — если Прастен узнает, что я открылся тебе, он убьет меня!

— Туда тебе и дорога! — сурово вымолвил Зыбата.

— Но и тебе, господин, будет плохо! — возразил Збигой, — я доверился тебе, а ты выдашь меня Прастену!

Зыбата согласился, что Збигой прав.

— Хорошо, — сказал он, — я не скажу отцу, что узнал его тайну от тебя, но и тебя я не отпущу.

— Возьми меня с собой! — просил Збигой.

Лукавый раб думал предупредить Прастена о том, что случилось, но Зыбата словно проник в его замыслы.

— Нет, — сказал он, — я тебя с собой не возьму и на свободе не оставлю.

— Господин, что ты задумал! — воскликнул Збигой.

— Это ты увидишь сейчас!

С этими словами Зыбата скинул с себя пояс и крепко связал Збигою руки. Потом юноша привязал его к дереву. Теперь он был спокоен. Трусливый раб не мог никого предупредить.

Зыбата был убежден, что Збигой оклеветал его отца, и решил спросить об этом самого Прастена.

Запыхавшись, прибежал Зыбата в княжий детинец.

— Где Прастен? — спрашивал он у всех встречавшихся ему.

Никто не знал этого. Одни говорили, что воевода давно уже ушел домой, другие, что он у князя Святослава вместе с другими воеводами обсуждает условия союза с послом венгерского короля.

— Да на что его тебе нужно? — допытывались любопытные.

Зыбата кинулся к княжичу Владимиру.

Того удалось отыскать легко. Он вместе со старшими братьями Ярополком и Олегом забавлялся стрельбою из лука.

— А, Зыбата, — вскрикнул Ярополк, увидя юношу — вот кто не промахнется. Бери лук и стрелу, попробуй!

— Не до того, княжич.

— Будто бы? Откуда у тебя заботе быть!

— Да что с тобой? — спросил Прастенова сына Олег.

— Скажи, скажи и нам, — стал настаивать Владимир, — на тебе просто лица нет. Испугался ты чего, или обидел кто?

Зыбата рассказал, что к лесу, где-жил старец Андрей, направляются грабители, которые решили убить старца. Об участии в этом темном деле отца он, впрочем, умолчал.

— Чего же ты от нас хочешь? — спросил Ярополк.

— Помощи вашей!

— Какой?

— Прикажите послать со мной дружинников!

Ярополк пожал плечами и отвернулся.

— Княжич, — кинулся к нему Зыбата, — ты старший после отца, ты можешь. Скажи слово.

— Нет, Зыбата, прости меня, — сказал Ярополк, — отец здесь, и без него я ничего не сделаю.

У Зыбаты руки опустились при таком ответе.

— Что это за народ христиане, — презрительно произнес Олег, — из-за них чуть не весь Киев беснуется. Вот и Зыбата тоже… Перебить бы их всех!

— Не говори так, брат, — остановил его Владимир, — христиане — достойные люди. Зыбата! Не горюй, пойдем к хоромам, увижу Добрыню — уговорю его.

— Спасибо, спасибо тебе, Владимир! — воскликнул юноша.

— А мой совет тебе, Зыбата, такой, — с насмешкой промолвил Олег, — коли тебе так дорог этот христианин, так садись на коня да, не дожидаясь, пока тебе здесь дадут подмогу, отправляйся туда. Ты ведь молодец, в бою один пятерых стоишь!

— Спасибо тебе, княжич! — радостно воскликнул Зыбата, — надоумил ты меня. Теперь я знаю, что мне делать!

— Зыбата, — воскликнул Владимир, — что ты задумал?

— Я помчусь туда… к Андрею.

— Один?

— Да, княжич, пусти меня!

— Остановись, безумец, подожди.

— Не могу, я должен успеть.

Он вырвался из рук Владимира и убежал.

Княжич покачал головой.

— Что-то тут совсем не то, — сказал он.

— А ты что думаешь? — спросил его Ярополк.

— Зыбата что-то скрыл от нас… Я думаю, нужно поспешить ему на помощь.

— Оставь, брат, — воскликнул Олег, — ты сам назвал Прастенова сына безумцем! Так и пусть он безумствует на свою голову. Бери-ка лук, твоя очередь!

Забава возобновилась. Юноши скоро так увлеклись ею, что позабыли о Зыбате. Закончили стрельбу лишь тогда, когда начали уже ложиться предвечерние тени.

— Зыбата так и ушел! — вспомнил вдруг Владимир.

Олег усмехнулся с презрением.

— Пусть его!

Владимир взглянул на брата.

— Ты, видно, не любишь его?

— Чего мне его любить или не любить, — было ответом, — он всегда был не со мною…

— Все-таки помочь ему можно бы было!

— Нет, — решительно произнес Ярополк, — я не дозволил бы этого.

— Почему? — спросил Владимир.

— Да что мне за дело до какого-то христианина? Пусть они довольствуются тем, что никто их не трогает здесь. Зыбата сказал, что на него напали варяги. Совсем не такая пора, чтобы ссориться с ними. Отец уйдет, останусь в Киеве вместо него я. На варяжских воинов можно положиться. Уж кто-кто, а они сумеют отстоять своего князя. Из-за старика никому не нужного, я ссориться с ними не буду.

Владимир в душе согласился с доводами брата, но все-таки ему хотелось бы помочь и Зыбате. Он решил пойти и разыскать дядю, выпросить у него несколько дружинников и отправиться за Днепр.

Добрыня Малкович был на переговорах с венгерскими послами.

Князь Святослав готовился к походу на Дунай с лихорадочною поспешностью. Когда все уже было почти закончено, в Киев прибыло посольство его союзника, короля венгерского, и в самые последние дни пришлось обсуждать окончательные условия заключаемого договора.

Святослав болгарское царство решил завоевать для себя. Поэтому он не хотел делиться новыми владениями, но в то же время ему не хотелось и упускать полезного союзника. Переговоры с послами шли непрерывные. Каждая сторона желала извлечь из взаимного союза возможно большие для себя выгоды. Все Святославовы воеводы участвовали в совещаниях, тянувшихся иногда чуть не целую ночь. Добрыня Малкович в качестве ближнего воеводы Святослава не отрывался от обсуждения и не уходил из палаты, понимая, что его слова и советы необходимы Святославу.

Однако племянник все-таки нашел случай вызвать его.

Усталый воевода рассеянно слушал сбивчивый рассказ Владимира. Мысли его были совсем далеко. В эти мгновения он более думал о том, как добиться новых уступок от венгров, чем о помощи какому-то старику христианину. Тем не менее он все-таки спросил у Владимира: