Варяги и Русь - Александр Лавров

— Что же, по-твоему, на печенегов идти?..

— Брось струги, обойди их по берегу.

Но, вместо того чтобы идти по совету Свенельда в обход, зазимовал Святослав с дружинами на низовьях Днепра. Быстро истощались все припасы, и растаяла совсем Святославова рать…

Только пригрело весеннее солнышко, славный Днепр от своих ледяных оков освободился, тронулся на Киев с жалкими остатками дружины князь Святослав, готовясь к бою с печенегами.

А те поджидали киевлян у порогов…

Пал славный князь, полегли вместе с ним его удальцы. Лишь немногие с воеводой Свенельдом успели спастись и ушли в Киев.

После побоища печенежский князь Кур приказал отыскать труп киевского князя. Принесли к печенегу бездыханного героя. Князь усмехнулся, взглянув на него, приказал отрезать голову и из черепа сделать застольную чашу. Из этой чаши Кур пил, празднуя победу…

Часть девятая

Красное Солнышко

Глава первая

I

Густой туман поднимался над таинственным Рюгеном, островом, где царил страшный Святовит. Кроткие венды, жившие на Рюгене, были порабощены жрецами Святовита, требовавшими от населения и кровавых жертв, и воинов в ряды своих дружин, всегда готовых по первому их знаку кинуться на непокорных. Со временем в Святовите рюгенцы стали видеть грозного защитника от внешних врагов.

Храм Святовита находился в Арконе, на северном мысе Рюгена. Здесь, окруженный высоким валом, стоял городок жрецов. Вал закрывал собой остроконечные крыши домов, где жили служители Святовита. Только храм, стоявший на горе, одиноко поднимался над островом и издалека был виден с моря.

Редко, очень редко кому-либо удавалось побывать в жреческом городке. Служители Святовита ревниво берегли свои тайны. Для них чужой глаз был опасен. Поэтому только в самых исключительных случаях посторонние попадали в таинственное убежище грозного бога — храм, ворота которого открывались лишь тогда, когда выносилось из храма огромное знамя, что служило знаком того, что «божество» разгневано и требует войны и истребления своих врагов.

Вслед за знаменем выходили тогда воины Святовита. Их было только триста, но это были закаленные в боях витязи, для которых «не было в мире дел лучше войны». К ним присоединялись молодежь и наемные воины жрецов, викинги с соседних островов; спускались на воду остроносые драхи, и уходила на грабежи к соседям буйная дружина, давая клятву возвратиться не иначе, как с добычею, назначенной в жертву Святовиту.

Случалось так, что долгое время не показывалось пред рюгенским народом знамя Святовита. Не с кем было воевать его воинам. На берегах Норвегии царствовал храбрый Олоф Тригвасон, пришедший туда из Дании. Борьба с ним была не под силу рюгенским жрецам.

На площадке окружавшего жреческий городок вала, у разложенного костра, сидели несколько суровых воинов, поставленных для наблюдения за морем. Дул сильный, пронизывающий ветер. Туман волновался, как воздушное море. Невидимое за ним море глухо рокотало, словно начинавшее свирепеть чудовище. Костер горел тускло; дым его стлался по низу, как будто тяжело ему было подниматься к этой белесоватой, давившей сверху гуще. Лица воинов были угрюмы. Изредка кто-нибудь из них приподнимался и начинал подкладывать в костер сучья; тогда вспыхивало пламя, и суровые лица на мгновение как будто оживлялись… Вдруг со стороны моря донесся какой-то страшный шум. Не то крики людей, не то звуки рогов слышались в нем.

— Что там такое, Сфенкал? — сказал старший, — пойди посмотри.

Сфенкал поднялся и с сожалением взглянул на свое место у костра.

— Иди, Сфенкал, иди! — крикнул старший, — а вы, — обратился он к остальным, — будьте наготове.

Посланный воин, ворча, пошел по валу и скоро скрылся в туманной мгле.

— Уж не те ли там, на море, кого так ожидают в Арконе? — высказал свое предположение один из воинов.

— Кто знает? Может быть, и те! — отозвался старший.

— Тогда чего же мы здесь?

— А что же мы сделаем в таком тумане?

Раздавшийся снизу, от подошвы вала, звук рогов заставил воинов вскочить на ноги.

— Вот теперь нас зовут, и мы пойдем, — наставительно произнес начальник, — скорее разбирайте оружие, не забудьте потушить костер.

Он говорил все это отрывистым голосом; воины быстро раскидали дымившиеся головни.

— Ну, идем! Не то опоздаем! — сказал он.

— Если только уже не опоздали! — сказал насмешливо один молодой воин.

— Это почему, Икмор? — вскинул на него глаза старший.

— Взгляни, — указал молодой человек в ту сторону, где виднелся храм Святовита.

Рога, не умолкая, трубили у подножия вала. Им вторил шум, поднявшийся на улицах Арконы. Видны были толпы людей в белых жреческих и темных воинских одеяниях. Слышались крики, люди двигались по направлению к арконским воротам. Городок, недавно еще безмолвный, вдруг весь оживился.

Старый воин махнул рукой.

— Клянусь рогом Святовита, это прибыли ожидаемые гости! — воскликнул он.

— В такой туман? — сказал Икмор.

— А что же? — возразил тот, — в фиордах мало ли искусных мореходов? А эти гости идут именно оттуда.

Их небольшой отряд спешно пошел по дороге, проложенной на гребне вала. Икмор, воспользовавшись, что старший так разговорился, шагал с ним рядом.

— Скажи, — расспрашивал он, — не слышал ли ты, зачем явилось сюда это посольство. Ведь Олоф Тригвасон не прежний с тех пор, как попал в Норвегию. Что ему здесь нужно?

— Не знаю, — отвечал тот, — зачем послал к нам Тригвасон своих, ничего не слышно; но не будь я Эрик, по прозвищу «Черный Дракон», если только очень скоро не будет вынесено из храма знамя Святовита.

— Вот как! Ты уверен в этом?

— Так же, как и в том, что я сын моей матери.

— Но куда же пошлет нас Святовит?

— А про то знает старый Бела, его верховный жрец.

Тут Эрик сообразил, что он сказал слишком многое, и вдруг рассердился.

— Да чего ты ко мне пристал? — закричал он, — или ты думаешь, что я обязан тебе сообщать, что говорят об этих пришельцах около Святовитова храма? Помолчи лучше, а не то я пожалуюсь на тебя Беле.

Икмор лукаво улыбнулся и замедлил шаг, отставая от своего сердитого начальника.

«И того довольно сказал, — думал он, — стало быть, скоро кончится эта тоска, и мы пойдем за море… А куда, я это узнаю…»

Он поспешил передать товарищам то, что ему удалось выпытать у старого Эрика. Среди воинов послышался одобрительный шумок. Эти воины были не из числа тех трехсот, которые составляли дружину Святовита. На Рюгене они были просто наемниками, взятыми для караульной службы. Таких наемников обыкновенно набирали на полуострове Рослаген, населенном выходцами из Скандинавии, стран Варяжского побережья и Северной Славянщины. Ничто не привязывало к Рюгену этих людей, которых норманны называли «варягами», иногда прибавляя к этому и название их полуострова. Эти люди всегда были верны в исполнении договоров, и никогда не случалось, чтобы кто-либо из них уходил прежде, чем окончится уговоренный срок их службы, или не выполнял принятых на себя обязанностей. Поэтому ими всегда дорожили, и викинги-скандинавы никогда не отказывались принимать в свои дружины этих людей.

Сообщение Икмора обрадовало их. Скоро должен был кончиться их срок службы при дружине Святовита, и им пришлось бы возвращаться на Рослаген, не побывав в боях.

Все население Арконы высыпало на побережье. Маленькая арконская гавань была оживлена. Драхи, стоявшие у берега, отводились: видно было, что для почетных гостей готовилось место. Звуки рогов не смолкали. Из ворот вышел небольшой отряд дружинников Святовита. Эти воины, закованные в железо, с тяжелыми мечами и щитами, сидели на могучих белых конях, прикрытых от вражеских стрел кожаными глухими попонами. Их встретили криками восторга, тогда как варягов никто не замечал. Однако внимание толпы скоро было отвлечено другим. Трубные звуки с моря раздавались все громче и громче, и трубы на берегу вторили им. Вдруг завесу тумана разрезал нос драха. Его черные, суженные кверху борта, острый, загнутый нос, высоко приподнятая корма с площадкой для рулевого четко вырисовывались на фоне белесоватой дымки. С десяток весел медленно поднималось и опускалось, всплескивая воду. На носу стоял воин, дувший в рог. На корме около рулевого стоял другой, в панцирной рубахе с медным нагрудником и в низком крылатом шлеме. Около него стояли еще двое людей, один исполинского роста, тучный, с густой, спускавшейся на грудь бородой, другой статный, стройный, с кудрями, выбивавшимися на плечи из-под шлема. За этим драхом выскользнул из тумана другой, третий, и скоро в маленькой гавани появилась целая флотилия драхов. Когда первый, самый нарядный из них, подошел к пристани, приветственные крики, трубные звуки рога, шум волн — все слилось вместе. На борт драха вскинута была сходня, и три витязя, стоявшие на его корме, медленно сошли на землю.