Вторая модель (Сборник) - Филип Дик

— Ах ты скотина, — прохрипел седоволосый, выпрямляясь. — Вонючее животное!

Рыжий лежал, опираясь на ограждение — похоже, он был готов потерять сознание.

— Б-боже… ах ты… баба! — проревел он.

Седоволосый нажал на рычаг, и диск поднялся над Волшем. Тот благодарно помахал рукой:

— Спасибо! — крикнул он вверх. — Я признателен вам за вмешательство!

— Не за что! — ответил седоволосый, пробуя пальцем сломанный зуб. Диск набирал высоту, голос становился все тише: — Всегда рад помочь другу… — и тут до Волша донеслись последние слова: — другу Пуристу!

— Я не Пурист! — отчаянно заорал Волш. — Не Пурист я! И не Натурист! Вы меня слышите или нет?!

Конечно, его никто не слышал.

— Я не принадлежу ни к одной из партий! — занудно повторил Волш, усаживаясь за стол.

И положил себе кукурузы в сливках, картошки и кусок рибая.

— Я не Пурист. И не Натурист! Почему нужно обязательно примыкать к какой-то группировке? А что, человеку больше своего собственного мнения нельзя иметь?

— Дорогой, ты кушай, кушай, — примирительно пробормотала Бетти.

Сквозь тонкие стены светлой крохотной столовой доносился звон посуды — другие семьи тоже ужинали. Отзвуки голосов — там тоже разговаривали. Жесткие металлические интонации диктора в телевизоре. Шум духовок, и холодильников, и кондиционеров, и батарей отопления. Напротив Волша сидел Карл — шурин — и с чавканьем поедал вторую порцию горячего. Рядом сидел Джимми — сын, — пятнадцатилетка с увлечением штудировал «Поминки по Финнегану» в мягкой обложке. Он купил книгу в магазинчике на нижнем этаже жилого комплекса.

— Не читай за едой! — сердито прикрикнул Волш на сына.

Джимми поднял глаза от книги:

— Отстань. Я знаю правила комплекса, а этого там, черт побери, нет и не было. И вообще, я по-любому должен прочитать это до того, как уйду.

— А куда идешь сегодня вечером, солнышко? — спросила Бетти.

— Дела партийные, — уклончиво ответил Джимми. — Я больше ничего сообщать не уполномочен.

Волш сосредоточился на еде и постарался приостановить поток несущихся в голове мыслей.

— По дороге домой, — проговорил он, — я видел драку. Прямо на диске.

Джмми заинтересовался:

— И кто одержал верх?

— Пурист.

Лицо мальчика вспыхнуло радостью — он гордился тем, что произошло. Джимми был сержантом в Лиге юных Пуристов.

— Пап, пора бы тебе определиться. Вступай в партию — и в следующий понедельник сможешь исполнить свой гражданский долг. Проголосовать!

— Я и так собираюсь пойти голосовать.

— Ты не можешь. Голосовать могут лишь члены какой-либо из двух партий.

А ведь и правда. Волш смотрел мимо сына, и взгляд его был несчастным. Впереди его ждали два тяжелых дня, в течение которых он будет то и дело попадать в дурацкие ситуации вроде сегодняшней. На него будут набрасываться Натуристы или, как на прошлой неделе, разъяренные Пуристы.

— Вот что я тебе скажу, — сообщил шурин. — Ты, между прочим, сидишь себе на пятой точке и ничего не делаешь — и этим помогаешь Пуристам!

Он довольно рыгнул и отодвинул тарелку.

— Таких, как ты, мы называем бессознательными про-Пуристами!

И он злобно зыркнул на Джимми:

— Ты, мелкий наглец! Был бы совершеннолетним, я б тебя вытащил да и отлупил бы — от души…

— Прошу вас, — вздохнула Бетти. — Давайте не будем ссориться из-за политики за столом. Давайте, для разнообразия, поужинаем в мире и согласии. Я уже жду не дождусь, когда пройдут эти выборы…

Карл и Джимми смерили друг друга ненавидящими взглядами и продолжили осторожно есть.

Джимми не выдержал первым:

— Твое место на кухне, — зашипел он. — Тебя под плитой нужно кормить, а в столовую не пускать! Ты только посмотри на себя! Ты потный!

Он гадко хихикнул:

— А когда поправку примут, тебе придется избавиться от потливости, так и знай! А то в тюрьму посадят!

Карл покраснел от гнева:

— Вы, паскудники, шиш получите, а не поправку!

Он грубил, но уверенности в голосе не чувствовалось. Натуристы боялись выборов — Пуристы контролировали Совет Федерации. В случае победы на выборах они могли и впрямь принять законы, требующие принудительного исполнения пуристского кода из пяти пунктов.

— Я не позволю вырезать мои потовые железы! — процедил Карл. — И вы не заставите меня проходить контроль свежести дыхания. И зубы отбеливать я не буду. И волосы в лысину вставлять я тоже отказываюсь! Это моя жизнь, а жизнь предполагает, что ты становишься грязным, лысым, толстым и старым!

— Это правда? — спросила Бетти у мужа. — Ты действительно бессознательный про-Пурист?

Дон Волш яростно пронзил вилкой остатки стейка.

— Я не присоединяюсь ни к одной из партий, и за это меня обзывают бессознательным про-Пуристом и бессознательным про-Натуристом! А я считаю, что оба движения уравновешивают друг друга. Если я всем враг — значит, я никому не враг. — Он подумал и добавил: — И не друг.

— Вам, Натуристам, нечего предложить молодежи! — сказал Джимми Карлу. — Какое будущее вы нам пророчите? Вот мне, например? Жить в пещерах, жрать сырое мясо и вести животное существование! Вы тормозите развитие цивилизации!

— Вам бы все лозунгами кидаться, — презрительно бросил Карл.

— Вы хотите вернуть нас к дикости! Вы за социальный регресс, а мы — за интеграцию! — Джимми возбужденно тряс худым пальцем перед лицом дяди. — Вы… вы подвержены таламическим эмоциям!

— Я тебе сейчас голову оторву, — взревел Карл, поднимаясь со стула. — Вы, пуристские наглецы, старших ни во что не ставите!

Джимми захихикал:

— А ты попробуй, а я посмотрю. За нанесенные несовершеннолетнему побои дают пять лет тюрьмы! Давай, ударь меня!

Дон Волш грузно поднялся на ноги и вышел из комнаты.

— Куда ты? — капризно пискнула Бетти. — Ты же не доел!

— Будущее принадлежит молодым! — Джимми информировал Карла. — А молодежь планеты — за Пуристов. Никуда вы от нас не денетесь, грядет пуристская революция!

Дон Волш вышел из квартиры и прошел по коридору к лестнице на нижний этаж. По обеим сторонам тянулись закрытые двери. Вокруг колыхалась аура шума и света и лихорадочной деятельности — рядом общались, ели, взаимодействавали семьи, множество семей. Он прошел мимо занимающихся в темноте любовью юноши и девушки и вышел на лестницу. Остановился на мгновение, а потом спустился на самый нижний уровень комплекса.

На этом уровне никого не было. Здесь стояла тишина. Темная, влажная. Над головой голоса людей превратились в далекое эхо, еле слышное через цементные перекрытия. Какой контраст — там полно народу, а здесь пусто, и в магазинах не горит свет. Вот бакалейные лавки, вот салон красоты и винный магазин, прачечная, аптека, зубоврачебный кабинет, приемная терапевта, а вот и приемная местного психоаналитика.

Внутри кабинета сидел аналитик — Дон его хорошо видел. Сидел неподвижно и молча, а вокруг текли вечерние тени. В отсутствие клиентов аналитик сидел выключенный. Волш неуверенно потоптался, а потом прошел через идентификационную рамку в приемной и постучался в прозрачную дверь кабинета. В его присутствии реле и переключатели среагировали, в кабинете мгновенно зажегся свет, а психоаналитик выпрямился, улыбнулся и приподнялся, приветствуя Волша.

— Дон, — радостно сказал он. — Проходи, садись.

Волш вошел и устало опустился в кресло.

— Я тут подумал, что, наверное, хочу с тобой поговорить, Чарли.

— Ну конечно, Дон.

И робот наклонился и посмотрел на часы, установленные на широком столе орехового дерева.

— Но… разве сейчас не время ужина?

— Да, — согласился Волш. — Но что-то я не голоден. Чарли, ты же помнишь, о чем мы говорили в прошлый раз… ну, ты помнишь, что я сказал. Помнишь, что меня беспокоило.

— Ну конечно, Дон.

И робот удобно устроился в своем крутящемся кресле и положил локти на стол — совсем как человек. И ласково посмотрел на пациента.

— Как дела? Как ты себя чувствуешь последние несколько дней?

— Да не так чтобы очень хорошо, Чарли. Понимаешь, мне нужно что-то делать с этим. И ты можешь мне помочь — потому что ты ни на чьей стороне и у тебя нет предубеждений.

Волш посмотрел в почти человеческое лицо из металла и пластика.

— Ты же все видишь как есть, Чарли. Ну и как я могу присоединиться к одной из партий? Ведь эта их пропаганда, эти их лозунги, они же… черт… да они же дурацкие! Все как один! Да какое мне дело до чистоты зубов и запаха из подмышек? Люди готовы убивать друг друга по таким пустячным поводам… просто в голове не укладывается… Да если эту поправку примут, мы получим полномасштабную гражданскую войну! Самоубийственную, страшную! И что же, мне придется выбирать в этой схватке сторону?