FLY - Александр Шуваев

А. правду говоря, - и прилично же у них Великих Князей готовят. Пожалуй, на месте того воеводы он бы после такого разговора тоже усиленно сосал бы палец… Нет, все- таки - не сосал бы. Пожалуй, - все- таки застрелился бы, пока не поздно…

Уже в бронированном лимузине глянув на Ансельма Мягкого, Дубтах не поверил своим глазам: пират исчез бесследно, одетый, как последний щеголь, в коричневом с искрой костюме- тройке, в ослепительной рубашке цвета яичной скорлупы, при галстуке в тон, в туфлях, отливающих благородным приглушенным блеском, чисто выбритый, - только орхидеи в петлице не хватает, - в машину сел несомненнейший аристократ, - разве что несколько больше, чем то велит мода, загоревший в имении. Аккуратно причесанные волосы выглядели чуть влажными. Замазанное чудодейственным гелем господина военлекаря, обширное розовое пятно тоже почти не бросалось в глаза. Ну и, разумеется, тут были, помимо князя, графа, шофера и его, грешного, еще две личности. Лимузин, - по всему видно, - был не дорогостоящей игрушкой, а, напротив, рабочим инструментом: под его непробиваемым панцирем они, все шестеро, размещались не только свободно, но и, можно сказать, вольготно, хотя последних двоих смело, с полным основанием можно было считать за четверых. Если не за пятерых: плечи - как лежачие холодильники, лапы - как у экскаваторов, морды - как плиты с мегалитической гробницы Гурхана Жестокосердного. Они точь-в-точь напоминали бы другую парочку, тех самых двух с экспресса, но, - как бы это поточнее выразиться? - не по Принципам Равенства, а, скорее, по Принципу Подобия геометрических фигур: тех, - тоже очень здоровых, - можно было бы совершенно спокойно вставить в этих, причем остался бы еще приличный зазор, во всех местах одинаковый. Такое ощущение, что такого рода устройства ( ну не людьми же их назвать, на самом-то деле?) делались где-то по одному чертежу, хотя и разного размера. Чтобы по чину, значит. И зря Империя не экспортирует их, меряя непременно на кубометры, в качестве уникального полезного ископаемого, нигде более не … Он не закончил этот мысленный пассаж, вспомнив, к примеру, телохранителей Пернатого Змия, а также множество им подобных, и - устыдился своей непатриотичности. Растет этот овощ и под другими небесами, и хорошо растет! А порода - та же самая, рядом поставить - так и не отличишь… Он вдруг вспомнил, что в Империи такого рода типы в просторечии называются "идолами", глянул на парочку еще раз и восхитился исключительной меткости термина.

Между тем - они подъехали, хитрый водитель остановился сначала чуть поодаль, чтобы пассажиры могли по стеночке, не привлекая излишнего внимания, пройти к входу в Управление. Так принцу, видите ли, показалось удобней. Его высочество предъявил часовому пропуск с такой зверской рожей, что тот почел за благо побыстрее пропустить его. Офицер, сидевший внизу, на вахте, увидев вошедшего, с грохотом вскочил, вставая по стойке "смирно", но Великий Князь, пролетая мимо, только сделал отстраняющий жест в его сторону, но все- таки, подойдя к лифту, обернулся, причем весьма вовремя, - офицер как раз потянулся к телефону с явным намерением донести по начальству. Его Высочество, похоже, было взвинчено как следует, поскольку вместо того, чтобы приказать, повернулся и через считанные мгновения навис над столом и над перепуганным офицериком:

- Я тебе позвоню, - прошипел он с выразительностью целой стаи королевских кобр, - ты у меня до отставки на заполярных островах прослужишь! Это в лучшем случае. А то и вообще в сообщниках будешь пребывать… Ну? - Рявкнул он прямо в перекошенное от страха лицо вахтенного. - Бросишь глупости, или предпочитаешь, чтобы за тобой приглядел кто- нибудь из моих мальчиков?

Офицер, похоже, напрочь лишился последнего соображения и ничего не говорил, а только все время кивал часто-часто, - очевидно, в знак согласия. Великий Князь постоял еще секунду молча, только свистя бешено носом и сверкая глазами. Потом он быстро повернулся к офицеру спиной и прошел в лифт. Точно так же одним-единственным взглядом буквально парализовал секретаря и в сопровождении всех прибывших с ним вошел прямо в кабинет воеводы. Тот оказался пожилым, полным человеком с коротким ежиком седых волос и роскошными белыми усами и, услыхав, что кто- то вошел прямо без доклада и даже без стука, поднял к двери лицо с крайне недовольным видом, но, увидав, кто вошел, замер с открытым ртом.

- Ваше Высочество?

- Да, друг мой. Это я. И я за тобой.

Воевода поглядел на "идолов" словно только что увидал их в первый раз и по его красному, налитому привычным самодовольством лицу разлилась желтоватая бледность:

- Ваше Высочество! Но вы же сказали, что раз все кончилось благополучно, я могу, вы можете… Вы же сами мне говори-или!

- Это я из абстрактного гуманизма. Чтобы продлить твою драгоценную жизнь еще месяца на три. Другое дело, что это будут не самые лучшие месяцы в твоей жизни, но это уже, - согласись, - и впрямь совсем другое дело.

- Ваше Высочество! Ваше Высочество! Ваше Вы…

- Хотя бы не унижайся, Савостьян, - брезгливость на лице князя была еще более отчетливой, нежели обычно, - пойми, наконец, что - все уже. Совсем все. И не ори, побереги ор для Управы… Проводите бывшего воеводу и сдайте за караул…

" Идолы", словно только и ждали этих слов, совершенно синхронно двинулись к затравленно озирающемуся воеводе, на ходу примериваясь к нему своими захватами (ну не руками же это назвать, на самом-то деле?), когда он вдруг с совершенно неожиданной, окатистой резвостью, порой проявляемой даже довольно-таки упитанными свиньями, рванулся назад, нелепо прыгнул вбок и шмыгнул между громил с такой быстротой, что их лапы попросту с него соскочили, не успев вцепиться мертвой хваткой. При всей тренированности "идолов" они не поспели, поскольку такое поведение полного, немолодого, важного воеводы оказалось для них полнейшей неожиданностью. Да что там - неожиданностью! Так попросту никогда и нигде не было, столь вопиющее поведение жертвы из "чистых" являлось совершенно поразительным, обескураживающим нарушением всех и всяческих неписаных Правил Поведения Употребляемых, главное из которых, судя по поведению "идолов", утверждало что- то вроде: "Подлежащий Употреблению да будет к вышеозначенному Употреблению готов.". Ситуация осложнялась тем, что на пути к выходу у воеводы стояли совершенно замерший от неожиданности Великий Князь, Дубтах и, - несколько позади и левее его, - Ансельм Мягкой. Воевода попытался на полном газу обогнуть препятствие, учуял (сообразить просто-напросто не успел бы, - если в этот страшный миг он вообще был способен - соображать) что не успевает, и гигантской мышью юркнул в сторону вдоль стены, с грохотом и лязгом врубился в неизбежный, как смерть, умывальник с такой силой, что основательные стальные крепления жалобно крякнули, а массивную раковину - перекосило, налетел на стул, умудрившись сокрушить и его, - в общем успел поразительно много, когда опомнившиеся профессионалы приступили к действиям в сложившейся нестандартной ситуации. Один из них с неизбежным, как умывальник и совершенно интернациональным визгом: "Стоять, сука!!!" - с поразительной для такой туши резвостью метнулся к жертве, но перемещения того в пространстве кабинета были уже совершенно непредсказуемыми: в совершеннейшем ошалении он рванулся к столу, где встретился с выдвинувшимся к месту ведения боевых действий Дубтахом, который попросту, без изысков, подставил ему ногу и - сам чуть не повалился от силы рывка. Воевода стремительно, рыбкой нырнул с размаху под стол, а Дубтах еще успел подумать о зряшности своего вмешательства: второй из "идолов" уже хватал воеводу за щиколотку, метнувшись через половину кабинета в совершенно фантастическом прыжке. Как вратарь - на летящий в нижний угол ворот мяч. Как удав - на добычу особенно шустрого сорта. Дело, похоже, начало входить в нормальную колею: два ожесточенно сопящих "идола" пытались извлечь за ноги из-под стола бешено брыкающегося, намертво вцепившегося в ножки громадного стола воеводу в парадном мундире с золотым шитьем где только можно, Дубтах вернулся на исходную позицию и с интересом наблюдал за развитием событий, а Его Императорское Высочество, наморщив горбатый нос, изволило проявить беспокойство: