Академия тишины (СИ) - Летова Ефимия

А если следы останутся? Останутся…

Залечит.

— Прекратите!

Не знаю, что во мне выкрикивает этот слабый протест. Но он есть.

"Последний бастион", — хмыкнул бы Джеймс.

— Не трогайте меня.

— Не могу, Джейма.

— Не надо… Ну, пожалуйста. Ну, не надо…

***

Я еду в столицу почти как на праздник. Если бы было можно, бежала бы все пять часов поездки впереди экипажа. Мэй косится с сочувствием.

Догадывается о чём-то?..

Плевать.

Да, я обещала Габриэлю туда не ездить больше. Но в свете всего моему обещанию — грош цена.

Мне самой — грош цена.

Мэй оглядывает небольшой саквояж, который я держу в руке, уже не так отстранённо, как смотрела на меня раньше. И я вдруг обнимаю её и шепчу прямо на ухо, хотя где-то внутри ещё сомневаюсь, что поступаю правильно:

— Мэй… Мэй, может быть, так случится, что сегодня вечером ты будешь возвращаться одна. Если так произойдёт, скажи… скажи Габриэлю, что я просила ему передать: со мной всё нормально. Всё в порядке. Я сама… Сама решила, вот.

И не надо меня искать.

Глава 60

Разумеется, в дороге я несколько поостыла. Мэй дремала, закутавшись в плащ, а я боролась с желанием разбудить её и попросить снова меня усыпить. Потому что ощущать себя камушком, несущимся с горы, — так себе удовольствие.

Как я вообще умудрилась попасть в такую дурацкую ситуацию?!

До того, как я встретила Габриэля, я ни к кому не испытывала физического влечения, имелось несколько мальчишек в школе и не хуторе, которые мне нравились и которых я со смехом обсуждала с Ларсом, но это было совсем иное чувство, не то влечение.

Теперь я запуталась — и в чувствах, и в ощущениях, и в мыслях, и в себе в целом. Отец и тётушка не были теми людьми, которым можно было легко задавать такие личные вопросы, а в прочитанных мною книгах перед героинями никогда не вставало такого выбора. Они влюблялись и шли к своим избранникам, как корабли сквозь бури, целиком подчиняясь своему сердцу. Впрочем, с сердцем-то я как раз была заодно. Но то, что, как оказалось, меня может тянуть одновременно к двоим, хотя и по-разному, было просто… подло.

Я не боялась добрачных отношений, хотя отец бы за такие мысли наверняка выкрутил бы мне ухо и запер в подвале — от греха подальше. Возможно, в этом моём вольнодумстве была виновата исключительно мальчишеская компания друзей-приятелей, или кровь роковой Корнелии — не знаю. С Габриэлем — однозначно не боялась бы, как ни смешно, а вот законный брак и даже мысли о нём пугали куда больше, не говоря уж о детях. Какие дети, я сама-то себя воспринимала ещё ребёнком. Хутор, конечно, это не жилище аристократического семейства Фоксов, там рано узнаёшь, откуда дети берутся и что конкретно следует предпринять в этом направлении. Только вот что нужно сделать, чтобы они как раз-таки не появились, парадоксальным образом мало кто знал: якобы где-то там, в городе, можно купить какое-то там снадобье, совершенно точно гарантирующее… Прецеденты "принесения в подоле" у нас, конечно, были, недаром отец так беспокоился о моих ночных прогулках. И, сказать по правде, я до сих пор так и не знала толком, что нужно сделать, чтобы не порадовать мир собственным незапланированным отпрыском. В паре лавок закрытой Академии таких средств явно не имелось — да и зачем, если думать положено только об учёбе?! Зато в Тароле — наверняка…

"Интересные мысли, предусмотрительная ты моя, — высказался бы внутренний Джеймс. — А ещё интереснее интрига: от кого ты собралась обзаводиться, то есть, наоборот, не-обзаводиться этими самыми отпрысками?!"

"Ни от кого! — мысленно огрызнулась я. — Просто…"

"Нет, ну, конечно, лучше бы подстраховаться, — с важным видом кивнул бы Джеймс. — У тебя столько вариантов, и почему-то я не уверен, что мужская половина возьмёт беспокойство об этом вопросе на себя. Хотя бы тот, кто постарше, похоже, он вообще ни о чём не думает головным мозгом, а еще потому, что я не уверен, будто братишка вообще в курсе того, как…".

— Заткнись! — сказала я шёпотом самой себе. Как же стыдно! Не хочу об этом думать, не хочу!

…если ребятишки на хуторе получают ценную информацию об интимной жизни из уст в уста, порой еще и в школу пойти не успев, порой — в весьма искажённом варианте, но всё-таки, интересно, когда, откуда и что именно узнал получивший правильное благородное воспитание Габриэль? И узнал ли… Не думаю, что родители его просвещали, впрочем, он ведь тоже ходил в школу и в разные летние пансионы, а еще вокруг были слуги и Гриэла со своими друзьями постарше, так что…

Избавиться ото всех этих мыслей было сложнее, чем жарким летним днём в лесу — от комаров и мошек.

Было ли у Корнелии с сэром Элфантом что-нибудь? Почему бы и нет, мамаша доброго слова явно не заслуживала, не исключено, что она никого не упустила.

А я — заслуживаю?

Так или иначе, ясно одно. Чем бы ни была вызвана моя постыдная слабость, продолжать какие-либо встречи с профессором я не должна. Я не хочу. Да, пусть где-то там, какой-то нехорошей части меня это нравится и даже очень, эта часть — не я целиком. Она не главная, не единственная. Но если я останусь в Академии, исход очевиден — Джордас не Габ, осторожничать и ждать он не станет. И я, вероятно, поддамся, и ничем хорошим это для меня не закончится. Нас ничего, кроме этого безумного притяжения почти стихийной природы не связывает. Он старше меня на три десятка с лишним лет, хоть и выглядит совсем молодо! А самое главное — он мне не нужен. Я — не мой огонь, не только он, во всяком случае. И я ему не нужна. Джордас видит во мне только мою мать, что бы их там не связывало тогда, в прошлом.

…наверное. Как же я зла на себя, что мне больно от этой мысли. Вот так человек не твой — а отдавать его не хочется, даже воспоминаниям.

Если для того, чтобы разорвать эту "порочную связь" — снова большой привет школьным романам с их пафосными пошлыми фразочками и словечками — нужно оставить Академию, — так тому и быть. Мне требуется передышка.

Но, возможно, сейчас я сильно сглупила.

"Возможно?!" — иронично переспросил бы Джеймс. Я сжала виски ладонями. Ещё ничего не решено. Одно ясно — мне невыносима мысль о том, что я предаю Габриэля. И я не хочу его терять. Он мой. Только мой.

"Ты ничего ему не должна, — напомнил какой-то коварный голос внутри, и этот голос уже явно не принадлежал Джейси. — Габ — просто симпатичный паренёк, которого ты увидела в шестнадцать лет и почему-то решила, что в жизни нет никого лучше. А если что-то лучшее — есть? То, от чего всё внутри переворачивается и разлетается на осколки? А что, если это не более чем собственническая ревность? И отпустить не хочешь, и жертвовать своими порывами — тоже. Корыстная лживая тварь, вот ты кто".

— А ну, заткнитесь, — снова сказала я вслух всем своим внутренним голосам сразу, положила голову на плечо Мэй и закрыла глаза, чувствуя её успокаивающее тепло.

Мэй, кажется, не возражала.

***

— Могу ли я увидеть принца или принцессу? — спросила я у адьюта, как только мы остались наедине. — Я бы хотела посмотреть их плетения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Взгляд сквозь прорезь маски труднее было определить, чем обычный, но такую настороженность нельзя не заметить, не почувствовать. Раньше я не проявляла инициативы, тем более такой.

— Проклятие проявляется только в двенадцать лет! — сказал адьют мне с таким видом, будто десять раз объяснил на пальцах, что пять плюс пять равно десять, а я всё равно не понимала.

— Но оно в них уже есть, раз уж завязано на кровном родстве! — я тоже изобразила скептически-недоумённое выражение на физиономии. Честно говоря, для того, чтобы отвлечься от своих личных переживаний, я была готова ввязаться в любой спор, в любую дискуссию или сомнительную авантюру. В дороге размышления, терзания и диалоги с самой собой, прерывались краткосрочными погружениями в сны, тревожные и жаркие, заставлявшие просыпаться с испуганным выдохом, не дававшие ни восстановления, ни отдыха. И сейчас мне было море по колено, а голова работала как-то странно — вроде и соображала я лучше, чем обычно, а с другой стороны, трудно было сосредоточиться, проанализировать происходящее, посмотреть на себя со стороны. Вероятно, лихорадочный блеск глаз и пунцовые щёки не способствуют установлению доверия.