Призма тишины - Роман Викторович Титов

– Я думала, ты и сам догадался.

Вариантов было немного, так что я и перебирать не стал.

– Шуот?

Она кивнула.

– Возвращаемся к тому, с чего начали. – Заметив выражение моего лица, Эйтн даже уголка губ не приподняла. – Я могла бы сказать, что твое изумление меня оскорбляет, однако не стану. Несмотря на то, каким мерзавцем был мой дядя, одной замечательной вещи он меня все же научил – продумывать все на несколько шагов вперед. Когда Кукольница и Гомса покинули астероид, я вовсе не забыла о нем, оставив пару независимых зондов в качестве наблюдателей. О том, что конкретно произошло на дне той шахты, мне, разумеется, неизвестно, но по контексту я догадалась, что Мама Курта добилась того, чего хотела.

Это были первые слова, которые по-настоящему задели мое все еще немного рассеянное сознание. Я приподнял брови:

– А ты знаешь, чего она хотела?

Эйтн позволила себе усмешку.

– Она и не скрывала. – Она немного помолчала, как будто изучая мою реакцию, после чего с некоторой осторожностью добавила: – Во всяком случае, от меня.

Когда и эти сведения (а вместе с ними и последствия) улеглись в котелке, мне пришлось немало постараться, чтобы следующий вопрос не прозвучал воплем. Слова выталкивались из глотки через силу:

– Почему ты ничего не сказала?

На моей памяти моментов, которые могли бы заставить леди Аверре отвести глаза, не случалось. До этой минуты. Сейчас же Эйтн походила на ребенка, застигнутого за очень нехорошей проделкой: руки сцеплены на коленях, голова чуть опущена, а на лице – маска мрачного отчуждения.

– У меня была причина, – сказала она настилу под ногами.

– Какая?

Это заняло время, тем не менее Эйтн все-таки рискнула посмотреть на меня. Ее взгляд напоминал золоченые кинжалы – невыразимо прекрасные, но готовые резать налево и направо.

– Я тебе не доверяла.

Это можно было проглотить. Следовало проглотить. И забыть, как о старой байке. Но мне не удалось. Возможно, со временем, когда раны значительно притупятся, но не сейчас. И не тогда. Хотя слова леди Аверре и не стали подлинным откровением, им все равно удалось меня задеть. Притом настолько, что я не постеснялся спросить:

– Почему?

Эйтн моргнула.

– Сет, ты что, шутишь?

Мое лицо не дрогнуло.

– А разве похоже?

Эйтн повернулась к стражу, управлявшему судном, и как будто решала, стоит ли затевать откровения при посторонних ушах. Видимо, решив, что ничего страшного нет, снова перевела внимание на меня.

Однако прежде, чем она успела издать хоть звук, я вставил:

– Только не говори, что это из-за того, кто я есть. Не поверю.

– Не из-за того. А вопреки.

– Это как?

– Сет, мы оба знаем, чего стоят обещания, данные под принуждением. Мама Курта вынудила тебя подписаться на ее предприятие, сделав из меня предмет торга. Не стану скрывать, мне польстило, что ты на это пошел, но, если быть до конца откровенной, то я попросту не верила, что тебе удастся сдержать слово. Ты – хороший парень, в этом я давно перестала сомневаться. Как и в том, что значу для тебя. Ты для меня тоже значишь очень многое. Тем не менее ни я, ни ты не свободны в собственном выборе. У каждого из нас есть обязательства.

– Не у меня. Я не Адис Лейр, помнишь?

– Неужели ты в это веришь?

– Конечно!

– Да брось! Ты – Адис Лейр до мозга костей и, как бы ни старался откреститься от этого наследия, оно не перестанет влиять на тебя и на каждый твой поступок. Несмотря на все свои заверения о свободе и отстраненности, ты продолжишь действовать в интересах большинства. Просто потому, что для тебя это нормально. По-другому ты не умеешь. И я это понимаю и принимаю. Просто не готова была проверять делом.

– А сейчас что изменилось?

Эйтн помолчала. Возможно, обдумывала вопрос или подбирала слова. А может, набиралась мужества для откровенности. Кто угадает?

В итоге она сказала:

– Очень многое. И то, что ты чуть не погиб, в первую очередь.

Это был один из тез редких случаев, когда я не нашелся с ответом. Слова Эйтн, ее маленькое скомканное признание поразили меня. Ржавой отверткой они вонзились мне в грудь, прошли мимо ребер и застряли в сердце.

Я понимал, что обязан хоть что-то сказать, но волны жара и боли, разгонявшиеся от словесной раны, душили саму возможность формулировать смыслы. Оставалось только смотреть. И надеяться, что она и так все поймет.

Остаток пути провели в неуютном молчании. Каждому из нас было о чем подумать.

Не желая сидеть на одном месте, я решил прогуляться по кораблю. Страж, тот, что встречал меня в лазарете во время пробуждения, глядел китхом и следовал по пятам. Когда мне это надоело, я обернулся и процедил:

– Нитар, правильно? Лучше бы тебе убраться с глаз моих, Нитар. Я сейчас сильно не в духе и, если честно, не прочь раскроить кому-нибудь башку. Испарись!

Страж, чья маска не позволяла считать ни единой эмоции, лишь отчеканил:

– Я исполняю приказы. Только не твои.

Я знал, что мог бы поспорить, более того – опуститься до прямых угроз и даже попытки подчинить себе его разум. Но нагнетать к и без того непростой ситуации не хотелось. Как и тратить с таким трудом обретенное равновесие на никуда не ведущие споры. Вздохнул и зашагал дальше.

Я едва сделал пару шагов, как вдруг осознал, что крепкая рука в черно-серой броне держит меня на месте.

– Та-а-ак, – протянул я. – А это еще что? Или у тебя снова приступ желания рассказать мне, какие лейры плохие и как ошибается леди Эйтн? Если что, то я с первого раза усвоил. Можем сэкономить друг другу время.

Ответ стража, однако, удивил.

– Неплохо держишься, – сказал он. – Учитывая, куда мы летим.

Я ненадолго завис. Признаться, никогда еще не чувствовал себя настолько свободным. Общество Ра и последствия этого весьма непростого взаимодействия заставили меня позабыть, что значит целиком и полностью принадлежать себе. Будто плотное покрывало сняли, сквозь которое можно было лишь улавливать приглушенные звуки. Окружение преобразилось. Желания петь во все горло или приплясывать, конечно же, не появилось, но необычайная легкость, с которой Тени текли мне в руки, захватывала дух. Может, так себя ощущали алиты, проходившие обряд Пробуждения способностей?

Впрочем, я решил не распространяться, ответив лишь:

– Деваться