Космическая чума. Сборник - Гэри Вульф

— По-моему, это все равно, что испечь кекс. Все составные части перемешиваются — кекс может получиться большим или маленьким, иметь форму сковороды или оказаться вконец испорченным. Но если вы смешали дерьмо, то и получите дерьмо.

— Немного странная, хотя и вполне точная аналогия. Но мне больше нравится другая, высказанная когда-то давным-давно доктором Билли Леем, проделавшим довольно тонкие эксперименты. «Вы не сможете узнать, как устроен паровоз, разрушив его и исследуя обломки».

Потом он продолжил:

— Давайте вернемся к Мекстромовой болезни. Мы выяснили, что скорость затвердевания тканей составляет одну шестьдесят четвертую дюйма в час. Так, к примеру, если вы заметили на среднем пальце правой руки следы болезни, то приблизительно через три дня первый сустав пальца будет полностью состоять из мекстромовой ткани. Еще через две недели средний палец полностью затвердеет. Можете взять пилу, отрезать его без всякой анестезии и принести нам для исследования.

— И ничего не почувствуешь?

— Вообще ничего. Хотя суставы срослись, артерии стали твердыми, как стальные трубы. Правда, сердце уже не может работать нормально. Когда Мекстромова болезнь ползет от руки к плечу, крупные сосуды затвердевают, и сердце не может прокачивать по ним кровь в прежнем режиме. Получается то же самое, что и при атеросклерозе. Далее инфекция выводит из строя плечо, на это уходит девяносто дней. За это время заражаются остальные конечности, и болезнь охватывает руки и ноги.

Тут он торжествующе взглянул на меня.

— Остальное выглядит весьма скверно: вскоре наступает смерть. Собственно, я могу сказать, что счастлив тот, кто подцепит Мекстромову болезнь на пальцах левой руки, потому что в этом случае заражение достигнет сердца быстрее всего. Те, кому инфекция первоначально попала в пальцы ног, практически прокляты, ибо инфекция вначале поразит нижнюю часть тела. По-моему, вы можете представить результат — смерть из-за остановки перистальтики. Гибель наступает за счет интоксикации организма и бывает медленной и болезненной.

Я содрогнулся. Мысль о смерти уже тревожила меня. Сознание того, что в случае заражения я должен умереть буквально по календарю, приводило меня в дрожь.

Я проговорил сквозь зубы:

— Дипломированный специалист Фелпс, я вот только не возьму в толк, то ли вы и ваш центр боретесь с Мекстромовой болезнью, то ли потворствуете ей?

— Потворствуем? — переспросил он.

— Конечно. Вы выяснили, что будет с человеком, если он пройдет через все стадии Мекстромовой болезни?

— Он станет практически суперменом, — кивнул Фелпс. — Стальные мускулы, движущие твердой, как сталь, плотью под непробиваемой кожей. Возможно, такой человек будет свободен от всех болезней и недугов. Вообразите себе бактерию, которая старается проникнуть в тело твердое, как бетон. Более того, мекстромова плоть физически почти невосприимчива к кислотам. Очевидно, что такой супермен трижды переживет наши живые тела, а может, и раз в десять. Но…

Тут он остановился.

— Не хочу разрушать ваших иллюзий, но эта мысль не нова. Несколько лет назад мы пригласили сюда одного блистательного молодого доктора, чтобы тот пополнил свое образование. К несчастью, парень прибыл сюда со следами Мекстромовой болезни на среднем пальце правой руки. Под его руководством провели около сотни великолепных опытов, и у него возник свой подход к этой проблеме. Но все было тщетно: несмотря на все усилия, он не смог отдалить смерть хотя бы на секунду. С тех пор и до настоящего времени над этой проблемой работает одна из наших групп.

Тут мне пришло в голову, что, окажись у меня признаки Мекстромовой болезни, я бы скорее помчался в убежище на хайвэе, чем в Медицинский Центр. Через секунду меня осенило: предположим, доктор Торндайк нашел у себя следы болезни или, скорее, его навели на эту мысль люди хайвэя. Что тогда будет лучше, — присоединиться к штату Медицинского Центра или оказаться перед лицом компромисса: «Вы поможете нам, работая с нами, а мы спасем вашу жизнь»?

Эти размышления привели к следующей мысли:

«Если люди в убежище руководствовались благими намерениями, они не стали бы скрываться и предоставили бы свой метод лечения Медицинскому Центру. Ну, хорошо, у меня накопилось к ним порядочно претензий, поэтому придется нанести сокрушительный удар».

— Видите ли, Фелпс, — сказал я спокойно, — одной из причин, по которой я оказался здесь, является то, что у меня есть веские доказательства существования способа лечения Мекстромовой болезни. Я видел людей с ультраплотными телами и сверхчеловеческой силой.

Он смотрел на меня с той терпеливой улыбкой, которая возникает у отца, когда ворвавшийся к нему отпрыск заявляет, что он изобрел вечный двигатель.

— У вас есть веские доказательства ваших слов?

— Я видел этих людей, как сейчас вижу вас.

— Тогда я могу заверить, что вы неверно истолковали то, что увидели, — ответил он холодно, — энтузиасты летающих тарелок до сих пор утверждают, что те штуки, которые они наблюдали, пилотировались маленькими зелеными человечками с Венеры, хотя мы уже побывали там и обнаружили, что Венера необитаема, за исключением нескольких жучков, личинок и маленьких животных, подобных теллурическим пиявкам.

— Но…

'— Старая история, — сказал он мне с капризной улыбкой. — Тайная организация, заговор. Эта сказка была популярна еще во времена форта Чарли. А теперь… лучше скажите, что вы видели.

Я состряпал сказку, в которой на четыре процента правды приходилось сорок процентов полуправды. А остальное было просто ложью. Я просто упомянул, что как-то сбил на дороге девицу и, когда остановился помочь ей, девица вскочила и, как ни в чем не бывало, помчалась прочь. Она не потеряла ни капли крови, хотя передний бампер машины был здорово изувечен.

Он торжествующе кивнул.

— Такие вещи случались. Человеческое тело действительно очень прочно, ведь и раньше бывало много случаев, когда самые страшные катастрофы кончались легкими ушибами. Я читал рассказ о человеке, у которого не раскрылся парашют и который выжил и явился на завод собственной персоной, как в старом анекдоте. Но сейчас, мистер Корнелл, разве можно в этом мире скрыть какую-либо тайную организацию? Даже до Райна это было трудно. В вашей сказке не хватает только каких-нибудь секретных знаков, может, особого рукопожатия или, скорее, охватывающей весь мир системы знаков, служащих каким-то ужасным, дьявольским целям.

Я взвился. Дипломированный специалист оказался слишком близок к истине, чтобы это пришлось мне по вкусу, а он еще издевался. Он буквально довел меня до белого каления.