Космическая чума. Сборник - Гэри Вульф

— На это уйдет время.

— Конечно. Но мы попробуем. Посмотрим, сколько времени угробим на первый раз.

— Но что они хотят? — спросила она.

«Этого я сказать не могу. Я не могу сказать многого, как, где и почему. Но знаю, что мы уже завязли в этом деле и отступать поздно, — подумал я. — Можно было бы попробовать на Торндайке, он бы поверил, если бы мы его нашли. Еще неплохо бы вызвать ФБР-группу, которая вышла на меня, — парочку хладнокровных типов, которые, казалось, были способны просеять миллионы тонн песка, чтобы найти один нужный уголек. Они бы выслушали. Я…»

Мисс Фарроу взглянула на свои часы. Я почувствовал положение стрелок прежде, чем она сообщила время:

— Одиннадцать часов. Вызовешь? — спросила она.

— Нет, — ответил я. — Слишком поздно. Это ведь Нью-Йорк. Группа не будет готова тут же взяться за дело.

— И что?

— Я не собираюсь, набрав номер ФБР, спросить: «Вы готовы?» Тут между вопросом и ответом пройдет восемь часов. Слишком многое может случиться с нами за это время. Но если я вызову их утром, мы, может быть, сможем продержаться до их прибытия, если остановимся в каком-нибудь людном месте.

— Звучит вполне резонно.

На том и порешили. Я нажал до отказа педаль газа.

Мы въехали в Денвер где-то около полуночи и немного поплутали, пока не обнаружили гостиницу, удовлетворившую всем нашим требованиям. Она была достаточно большой, чтобы воспрепятствовать открытым действиям «врага», и к тому же находилась в мертвой зоне, которая препятствовала чтению мыслей. В ней мы могли спать спокойно.

Посыльный одарил нас злобным взглядом, но я разрешил ему думать все, что заблагорассудится. Лучше пусть думает хуже, чем есть на самом деле. Он прошествовал в комнату мисс Фарроу на девятом этаже, спеша за хорошими чаевыми, которые он надеялся получить, оставляя нас наедине, так как все время давал нам понять, что мы находимся в сильной зависимости от него. Наконец он устал выдвигать ящики, проверять лампочки и поправлять полотенца и проводил меня на двенадцатый этаж. Я выдворил его с пятью монетами в кулаке и с еще большей злобой в глазах.

Если он ожидал, что я спущу его по ступенькам, как только он появится у слухового окна, то жестоко ошибался — я упал как подкошенный и первый раз за последние несколько недель забылся глубоким сном, не нарушаемым судорожными кошмарами и мучительной бессонницей. Теперь, имея под ногами твердую почву, я мог наметить какие-то конкретные действия.

8

Я просил разбудить меня в восемь часов. Хотя сон оказался глубоким и крепким, я очнулся уже в семь тридцать. Торопливо оделся, побрился и отменил по телефону восьмичасовой звонок. Потом я набрал номер и попросил телефонистку соединить меня с комнатой № 913.

В трубке раздался грубый и злой мужской голос, похожий на рев. Я рассыпался в извинениях, но парень грохнул трубкой так сильно, что у меня зазвенело в ушах.

Я зло теребил рычажок аппарата и, когда телефонистка ответила, отчитал ее за ошибку. Она выслушала мои претензии и потом проговорила умоляющим голосом:

— Но я вызвала 913, сэр. Я попробую снова.

Я хотел сказать ей, чтобы попробовала без всяких «снова», но не стал. Я постарался мысленно пробраться через мрак к ее пульту, но не смог продвинуться и на фут в этой зоне. Я едва дождался, когда она установит связь на своем пульте, и услышал гудок на другом конце провода. Потом тот же голос, похожий на рев быка, изверг массу оскорблений, относящихся к людям, звонящим среди ночи, после чего, не слушая моих извинений, вновь повесил трубку. Я остался ни с чем и потребовал соединить меня с регистратурой. Им я и высказал свои претензии.

— Одну секундочку, сэр, — проговорил клерк, через полминуты он отозвался вновь: — Простите, сэр. Но у нас не значится никакой Фарроу. Может, я вас не расслышал?

— Да нет же, черт побери, — взорвался я. — Фарроу. Ф — Фрэнк, А — Артур, два Р — Роберт, О — Оливер, У — Уолтер.

Наступила мертвая тишина. Затем он сказал:

— Вас зовут мистер Корнелл. Зарегистрированы в комнате 1224 прошлой ночью приблизительно около четырех минут пополуночи.

— О себе я все знаю. Это именно я. И если вы меня зарегистрировали около четырех минут пополуночи, то мисс Фарроу зарегистрировали около двух минут пополуночи, потому что чернила на ее карточке еще не просохли, когда я записывал свое имя. Мы прибыли вместе, мы путешествовали вместе. И что теперь?

— Я не знаю, сэр. У нас нет постояльцев с именем Фарроу.

— Посмотрите получше, — огрызнулся я. — Неужто у вас нет никого с именем Фарроу?

— На регистрационном столе передо мной — никого. Может быть, в прошлом…

— Оставьте прошлое. Что за тип живет в 913-м?

Регистратор обернулся и проинформировал меня холодно:

— Комната 913 занята мистером Горацием Вестфилдом более трех месяцев. Ошибки быть не может.

— Его голос звучал любезно, и я понял, что он забудет мои претензии, как только его телефонная трубка ляжет на рычаг.

— Оставим, — оборвал я в сердцах. Потом прошел к лифтам, двигаясь, словно в полусне. Казалось, в глубине моего желудка застрял холодный и тяжелый ком. Спина покрылась испариной, и пот катился градом по всему телу. Лицо стало холодным, но когда я провел по нему ладонью трясущейся руки, то обнаружил, что оно покрыто липким потом. Все вокруг стало чудовищно жутким.

— Девятый, — сказал я лифтеру далеким хриплым голосом.

Может, это просто такой яркий и живой сон, подумал я, и стоит мне вернуться в свою комнату и немного вздремнуть, как все пойдет по-старому.

Лифт замер на девятом этаже, и я вышел в тот же коридор, что и прошлой ночью. Я постучал в дверь комнаты № 913.

Дверь отворилась, оттуда высунулся человек, похожий на громадную небритую гориллу, и проревел:

— Это ты нахально звонишь незнакомым людям по ночам?

— Послушайте, — сказал я терпеливо, — прошлой ночью в этом отеле зарегистрировалась моя приятельница, и я приводил ее в этот номер, 913. Сейчас…

Человек схватил меня за лацканы пиджака своей длинной обезьяньей лапой и втащил внутрь. Дыхание у него было гнилое, глаза налились кровью — он был чрезвычайно зол. Другой рукой он схватил меня за брюки и потащил в комнату, словно барахтающуюся муху.

— Приятельница? — взревел он. — Здесь вообще нет никаких женщин, видишь?

Он сорвал меня с места и швырнул на кровать, пружины которой сжались под моим телом и отбросили к стене. Шмякнувшись о стенку, я медленно соскользнул на пол с громким хлюпом: «У-у-ух!» Затем, не успел я собраться с силами и духом, как он одним громадным прыжком перелетел кровать и вновь сгреб меня за лацканы пиджака. Вторая рука легла на мое плечо и напомнила двадцатипятифунтовый мешок муки, по тяжести равный мешку цемента.