Магнетрон - Георгий Бабат

В этот день Веснину не пришлось объяснять Ронину правила обращения с чертежами изобретений оборонного значения. Как раз в тот момент, когда Веснин собрался сделать это, Арнольд Исидорович, очень взволнованный, сам обратился к своему начальнику:

— Не могу молчать! Это превосходит все пределы.

В руках у Ронина был только что вышедший (№ 5 за 1934 год) журнал Электрификация сельского хозяйства.

— Вот, не угодно ли полюбоваться!

И, не дождавшись от Веснина ни вопроса, ни ответа, не дав ему опомниться, Ронин развернул журнал и показал статью с подчеркнутым заголовком: Электричество как фактор органических процессов.

— Арнольд Исидорович, какое это имеет отношение к нашей работе?

— Нет, да вы только взгляните! Здесь сказано, что возбуждение с одной нервной клетки на другую передается при помощи быстрых колебаний, что концы нервных волокон образуют как бы катушки связи и что явления резонанса играют здесь решающую роль, как и во всяком контуре с синусоидальными колебаниями.

— Ну, а вам какое дело до этого?

— Это же все неверно! В живых организмах нет и не может быть колебательных контуров с синусоидальными колебаниями. Это такой же всеобщий закон, как и то, что в живых организмах нет колес. Колесо — это искусственное создание человека. Также и электрический контур, в котором токи колеблются по закону синуса. В живом организме могут быть только колебания релаксации. А этот почтенный профессор подсчитывает здесь в своей статье самоиндукцию «нервных катушек» и емкость «нервных конденсаторов». Нет, ведь это не простая, а злостная чепуха! Глубочайшее невежество в области точных наук!

— Мало ли у нас своих грехов! — возразил Веснин.

Он хотел прибавить, что если бы, мол, Ронин поменьше занимался посторонними вещами и побольше следил за собой, то вот не пришлось бы ему, Веснину, постоянно подбирать с чужих столов его бумаги, да еще выслушивать замечания по поводу этих бумаг от сотрудников других бригад. Но Ронин не дал ему продолжить.

— Сократа заставили испить чашу с цикутой за взгляды, которые его современникам казались аморальными. А этот профессор своей статьей отравляет юношество безнаказанно. Я не могу молчать. Я ему должен сию же минуту ответить…

— Арнольд Исидорович, — подошел к столу Муравейский, — тут ко мне есть несколько петиций от различных организаций, прямо или косвенно заинтересованных в вашем поведении.

— А что? Я кого-нибудь обидел?

— Напротив, вас обидели и собираются обидеть еще больше. Полюбуйтесь на эту карикатуру в сегодняшнем номере заводской газеты. Это только начало. Хотят выпустить целую серию.

Веснин взглянул на последнюю страницу многотиражки и увидел там довольно удачно схваченную художником фигуру Ронина с телескопом в руках, разглядывающего созвездия. Прямо у носа Ронина были нарисованы гигантские часы. Подпись гласила: «Хорошо жить по звездному времени! Жалкие часы, сделанные на Земле, еще не могут сравниться по точности с космическими процессами!»

Ронин внимательно посмотрел на карикатуру и обернулся к Муравейскому:

— Михаил Григорьевич, вы боитесь в следующем выпуске этой серии увидеть себя? Вы ведь почти каждый день опаздываете.

— Начальство не опаздывает — оно задерживается. А вам, Арнольд Исидорович, я от души советую больше думать о своих поступках и словах. Владимир Сергеевич до сих пор под судом и следствием не был. Не хотелось бы нам губить его неопороченное имя. Но, увы, в уголовном кодексе предусмотрены наказания для преступлений, именуемых «попустительство и недоносительство», которые могут также рассматриваться и как соучастие и подстрекательство.

Весь остаток дня Ронин молча занимался за своим столом. Он был подавлен не столько смыслом слов Муравейского, сколько недружелюбием, которое он почувствовал в его тоне.,

Поглощенный своими переживаниями, Ронин, вечером уходя из лаборатории, забыл закрыть воду охлаждения насоса вакуумной установки. Ночью поднялось давление в водопроводной сети, сорвало резиновые шланги с насоса. Вода залила помещение бригады промышленной электроники и стала просачиваться вниз, в помещение конструкторского бюро. Несколько наколотых на доски чертежей было испорчено капавшей с потолка водой. Бдительность дежурного пожарника предотвратила более крупные убытки.

Это происшествие дало Муравейскому повод для новых насмешек.

— Да-а, — вздохнул он и покрутил кран. — Да, принято считать, что преступление часто носит оболочку невинности. Но чаще именно невинность совершает тягчайшие преступления.

Аудитория живо отозвалась на эту реплику, и Михаил Григорьевич продолжал свою импровизацию:

— Разбирая уголовные дела, суд обычно выясняет мотивы, которые побудили подсудимого совершить преступление, и цель, которую он преследовал. Если бы, например, было установлено, что попытка затопить нижние этажи лабораторного корпуса была совершена подсудимым не из мести, а с целью диверсии, то действия подсудимого, как контрреволюционное преступление, были бы не подсудны народному суду.

— Прекратите, Миша! На сегодня достаточно, — заметил Веснин.

— Нет, — твердо сказал Ронин, — я стою за продолжение этой беседы. Я хотел бы напомнить так хорошо изучившему уголовный кодекс Михаилу Григорьевичу статью тринадцатую — об обстоятельствах, исключающих ответственность. Не забывайте, что действия, которые вообще признаются преступными, не влекут за собой наказания, если совершаются в состоянии необходимой обороны. Так что если я, например, в ответ на реплики начальника бригады схвачу вот это пресс-папье и кину ему в голову, то не буду отвечать за последствия своих действий, так как не превысил пределов необходимой обороны.

И, отвернувшись от своего противника, Ронин подошел к рабочему столу Бельговского и предложил тому продолжать свою работу с максимальным вниманием и точностью. Бельговский по заданию Ронина снимал вольт-амперные характеристики магнетрона.

О любви говорят, что она слепа. Но ненависть иногда делает человека прозорливым. Внимательно присмотревшись к действиям Юры Бельговского, Муравейский попросил у него разрешения взглянуть на амперметр.

И снова зазвучал торжествующий, певучий голос Михаила Григорьевича:

— Юра, кто дал вам для работы прибор, не прошедший отдела технического контроля?

Не получив от Бельговского ответа, Муравейский продолжал довольно добродушно:

— В течение недели здесь носили воду решетом. Вопрос технику бригады был мною задан чисто риторический. Ответа не требуется. В нашем коллективе, к счастью, есть лишь один великий ученый. Эти так называемые гении, подобно совам, видят только во мраке своих рассуждений и слепнут при свете действий. Эти прозорливцы, которым дано зрить на сто метров под землей и на километр над землей, совершенно лишены способности видеть, что творится на их рабочем столе. Измерения производились непроверенным прибором, и неделя труда Юры Бельговского пошла насмарку. Ввиду того, что у нас в бригаде имеются талантливые математики, я попросил бы их произвести подсчет убытков.

Вечером, проходя мимо табельной доски, Веснин услышал голос Вани Чикарькова:

— Эх, умная голова, а дураку досталась!

Чикарьков стоял в группе молодых рабочих, тех самых, которые с таким увлечением слушали объяснения Ронина о самоиндукции и конденсаторе. Теперь они с не меньшим восторгом смеялись шутке Чикарькова, который рассказывал, как Ронин вместо своего перевешивает чужой номерок. Чикарьков развивал идею тети Поли и предлагал привязать к номерку Арнольда Исидоровича серебряную бумажку от конфеты.

Инженер Степанова

Несмотря на многочисленные происшествия, героем которых был Ронин, работа над магнетронным генератором продвигалась быстро и успешно Пророческие физико-математические вещания Арнольда Исидоровича направляли практическую деятельность Веснина, который терпеливо разрабатывал детали конструкции. А воплощенные в металле и стекле новые приборы, в свою очередь, вдохновляли Ронина на новые обобщения. Сочетание индивидуальностей Ронина и Веснина оказалось полезным для успеха дела.

Практикантки Валя и Наташа работали теперь над магнетроном не между прочим, в сверхурочное время, а по заданию своего руководителя, начальника теоретического отдела лаборатории Кузовкова. Девушки успешно проделали несколько кропотливых и трудоемких расчетов. Инженер Степанова — человек очень сдержанный и точный — часто своим холодным и беспощадным анализом очередного опыта помогала Веснину увидеть порочность метода или ошибку в детали.

Общительный характер Ронина способствовал тому, что в работу над магнетроном включились многие отделы лаборатории. Но чем большее число людей принимало участие в этом деле, тем холоднее становился к нему Муравейский. Когда Веснин обращался к нему за советом, Михаил Григорьевич отвечал: