Мой талисман - Татьяна Романова

Сергей встретился с Вольским, который передал ему личную благодарность от управляющего иностранной коллегией графа Нессельроде и высокую оценку его деятельности со стороны государя.

– Вы блестяще работали, князь, мы очень заинтересованы в вашем возвращении в Лондон. Теперь прошу вас обратить пристальное внимание на стрелковое оружие.

Они обсудили новую легенду, придуманную Сергеем. Теперь тот собирался представляться немцем или австрийцем, торгующим оружием. Вольский согласился, что история про русского купца, покупающего пароход, отслужила свое.

– Купите несколько образчиков нового оружия, – попросил Николай Александрович. – Я не думаю, что такое везение, как с чертежами и расчетами новой паровой машины, повторится еще раз. А стрелковое оружие, по крайней мере, можно разобрать, промерить и сделать с этих промеров чертежи.

– Хорошо, я постараюсь, – пообещал князь.

Они еще обсудили дела посольства в Лондоне и простились. Сергей ясно понял по прозрачным намекам Вольского, что начальство хотело бы, чтобы он уже сегодня сел на корабль, поэтому сразу поехал в контору «Полярной Звезды». Там ему сообщили, что «Виктория» отплывает завтра на рассвете. Оплатив каюту, Сергей отправился собираться.

Оставалось последнее незавершенное дело. Еще вчера он взял у Алексея Черкасского адрес конторы Ивана Ивановича Штерна. Тот как раз находился сейчас в Санкт-Петербурге, и князь собирался договориться с ним о ведении дел семьи Курских. Поэтому, не заезжая домой, Сергей отправился к Штерну. Контора с большими стеклянными витринами, расположенная на первом этаже большого нового дома на Невском проспекте, производила впечатление богатой и солидной. Хозяин вышел навстречу новому клиенту и пригласил его в свой кабинет. Мужчины знали друг друга по Лондону, поэтому любезно поздоровались и пожали друг другу руки.

– Чем могу быть полезен, ваша светлость? – спросил Штерн.

– Я хотел бы попросить вас взять на себя управление моими делами здесь. Мое личное состояние довольно значительное, и оно вложено в золото и ценные бумаги в Лондоне, где я жил все эти годы. Но теперь я получил наследство отца, а это – имения, земли и дома в России. Нужно посмотреть, как и что управляется, а потом разумно вкладывать доходы.

– Это – наша обычная работа, моя контора выполнит ее для вас, – подтвердил Штерн.

– Спасибо, я очень рад нашему сотрудничеству, – обрадовался князь. – Я хочу отплыть завтра, поэтому должен подписать все необходимые бумаги.

– Конечно, подождите немного, у нас есть заготовленные доверенности на ведение дел, – предложил Штерн.

Пока Сергей ждал подготовки документов, он вспомнил о князе Платоне и, продиктовав адрес, попросил доставить тому две тысячи рублей.

– Предупредите старика, что он будет получать такую же сумму каждые полгода.

– Не волнуйтесь, – успокоил Штерн, – вашими делами будет заниматься мой лучший конторщик.

Принесли доверенности на подпись. Сергей подписал бумаги и, простившись со Штерном, уехал домой.

«Я опять разминулся с Холи, – вновь грустно подумал он, глядя на темное небо над российской столицей. – Почему что-то все время встает между нами? Я же никогда не снимаю кольцо, которое она мне надела. Ведь Холи сказала, что это – наш талисман».

Он потер гладкий сапфир с тонкой белой звездой и прижал руку к сердцу. Где теперь была его девочка? Сердце ныло от тоски.

Глава 20

Берлин оказался серым, скучным городом. Даже нежная весенняя дымка проклюнувшихся почек слабо украшала его. Все было серым – дома, улицы, даже вода в реке с шипящим названием Шпре, серым было и настроение светлейшей княжны Черкасской. Неожиданно для самой себя она сделалась любимой подругой будущей великой княгини, чем вызвала ревность и зависть у всех членов российской делегации.

Императрица направила Ольгу с делегацией, которая должна была привезти принцессу Шарлотту Прусскую в Россию, спасая княжну от самой себя. Елизавета Алексеевна взяла с нее обещание не объявлять ни в семье, ни в свете о разрыве помолвки с князем Курским.

– Холи, никто не знает, как сложится жизнь, зачем самой провоцировать несчастья, – сказала тогда императрица. – Вы еще успеете испить свою чашу горя, зачем спешить. Господь милостив, возможно, ваши предчувствия вас обманывают, а подозрения – ложны. Юношеский максимализм обычно приносит только беды.

– Ваше императорское величество, мой брат сам рассказал вам о моей беде, когда просил о месте фрейлины для меня, – не решаясь спорить с императрицей, слабо сопротивлялась Ольга. – Он ведь сказал, что, возможно, служба при дворе станет для меня единственным доступным занятием, ведь я не смогу выйти замуж.

– Ваш брат – мужчина, – улыбнулась Елизавета Алексеевна, – и хотя я искренне люблю князя Алексея, но, как все мужчины, он видит жизнь женщины в черно-белом цвете. А наша жизнь полна оттенков. Когда-то то же самое сказал гетман Малороссии граф Разумовский о своей дочери Наталье, прося для нее места фрейлины у Екатерины Великой. Графиня Наталья была некрасива лицом и горбата, но государыня очень любила фрейлину Разумовскую, к тому же та была так богата, что женихи толпами приходили просить ее руки. Однако Наталья Кирилловна выбрала человека по сердцу, выйдя замуж за скромного вдовца – родственника нашей Катрин. И ребенка она тоже завела себе сама, самовольно увезла свою маленькую племянницу, дочку младшей сестры. Когда родители стали требовать ребенка назад, графиня пообещала, что сделает девочку единственной наследницей своего громадного состояния. Так она получила дочь, вырастила ее и выдала замуж за Кочубея, нынешнего министра. Мы с вами были на балу в их доме. Вы не обратили внимания на горбатую сухонькую даму в лиловом бархате? Так это – она.

– Я не знала, – удивилась Ольга, задумываясь над примером из жизни, приведенном императрицей.

– Она все решила и сделала сама, но сделала мудро, и теперь она счастлива, – продолжила свою мысль государыня. – Не нужно бросаться в крайности. Вы красивы, молоды, богаты, о вашем бесплодии знаете только вы и члены вашей семьи. Возможно, что все не так страшно, как вы думаете. Кстати, что вы сделали с землей, которую набрали в том месте, где мы с вами были?

– Я пересыпала ее в ладанку и поставила в своей комнате, – ответила Ольга, отметив про себя, что императрица не называет вслух место упокоения Святой Ксении.

– Нужно носить ее с собой, – посоветовала Елизавета Алексеевна. – Стесняетесь носить на цепочке – носите в кармане платья. Мое желание уже исполнилось, надеюсь, что теперь исполнится и ваше.