Мой талисман - Татьяна Романова

– Прошу вас, дамы, проходите, – пригласила принцесса по-французски, – я очень рада, что вы будете сопровождать меня в Россию.

Она пригласила гостей выпить с ней чаю, за столом собственноручно разливала его по чашкам, чем покорила Ольгу и шокировала графиню Анну. За разговором принцесса расспрашивала дам о Санкт-Петербурге, Москве, об обычаях, принятых в свете. На попытку Анны Алексеевны завести речь о предстоящем переходе в православие, она не обратила внимания, мельком сказав, что уже узнала все, что нужно, от Музовского.

«Бедняжка, она даже не поняла, что нажила себе недоброжелателя, – сочувственно подумала Ольга. – Графиня Орлова-Чесменская не прощает такого легкомыслия в вопросах веры».

Действительно, Анна Алексеевна переменилась в лице и демонстративно замолчала. Но принцесса этого не заметила и начала обращаться с вопросами к Ольге. Та, как могла, отвечала, подумав про себя, что богомольная графиня и ее запишет во враги. Так и получилось. Несмотря на то, что они были соседками, Орлова-Чесменская больше не заходила в комнату княжны. Сказавшись больной, графиня не принимала не только Ольгу, но и других членов российской делегации.

Принцесса Шарлотта этого как будто не заметила, она теперь постоянно приглашала к себе Ольгу, беседуя с ней наедине. Постепенно ее отношение к русской фрейлине, присланной будущими родственниками, стало доверительным, и Шарлотта начала рассказывать девушке о своей любви к жениху.

– Холи, мой Ник – красавец, но его красота ничто по сравнению с его душой. Он добр и ласков со мной. Я люблю его и очень счастлива, что мое чувство – взаимно. Ведь принцессам редко так везет, – рассказывала она. – А у вас есть жених?

– Да, я помолвлена с князем Курским, – чуть запнувшись, сказала княжна, вспомнив слово, данное императрице Елизавете Алексеевне.

– И вы влюблены в своего жениха? – с любопытством спросила Шарлотта.

– Я люблю его, – уже твердо сказала Ольга, по крайней мере, это было правдой.

– Значит, вы меня поймете, – радостно воскликнула принцесса, – я стремлюсь скорее покинуть этот дворец, моих братьев и сестер, отца, которого очень люблю, чтобы только соединиться с моим избранником.

Ольга подумала, что отдала бы все на свете, чтобы так смело лететь в объятия любимого, но промолчала. Однако принцессу Шарлотту устраивал и молчаливый слушатель, она снова начала рассказывать, как познакомилась с Николаем, что он говорил и что делал. Ольга с сочувствием слушала эту повесть счастливой любви, и радовалась за молодых людей, которые смогли найти любовь на холодных ступенях трона.

Ко времени отъезда принцесса Шарлотта так полюбила новую фрейлину, что почти не отпускала ее от себя, Ольга вместе с ней проверяла укладку приданого, рассматривала сорочки, сшитые в подарок жениху, помогала паковать памятные вещи, связанные с королевой Луизой. Теперь она почти не бывала в своей комнате и не видела никого из русских, кроме протоиерея Музовского, который два раза в день приходил к принцессе, чтобы учить с ней «Символ веры». Шарлотта не отпускала княжну, заставляя ее присутствовать на уроке, и та очень жалела молодую немку, которой совершенно не давался русский язык.

Наконец, после бала, данного в честь отъезда принцессы в далекую Россию, на котором ее отец почти плакал, принцесса Шарлотта в сопровождении брата Вильгельма, нескольких представителей своего двора и русской делегации выехала в Санкт-Петербург. Ольга ехала в своем экипаже, размышляя о том, как она перенесет дорогу, преследуемая ледяным молчанием со стороны графини Анны и явно недоброжелательным отношением других членов делегации, не одобривших благоволение новой великой княгини к княжне Черкасской.

Сама Шарлотта по простоте душевной не замечала тех сложностей, с которыми столкнулась ее новая подруга. На всех остановках она брала Ольгу под руку, проводила все время в ее обществе и требовала, чтобы княжна всегда была рядом. Принц Вильгельм, высокий красивый молодой человек с такими же каштановыми волосами и большими прозрачными глазами, как у его сестры, начал сначала несмело, а потом все настойчивей ухаживать за Ольгой. Девушка старалась, не нарушая приличий, дать тому понять, что она не может принять его внимания. Однако Вильгельм совсем потерял голову, поскольку искал любой возможности появиться около дверцы кареты княжны Черкасской. Ольга совсем измучилась, и когда, наконец, в мае кортеж прибыл в Санкт-Петербург, княжна была рада, как никогда в жизни.

Как хорошо было снова оказаться дома. Алексей и Катя с детьми уже отплыли в Англию, но Ольге не понадобилось перебираться во дворец или к Натали. На ее счастье из Москвы вернулась тетушка Апраксина, остававшаяся больше чем на полгода с Лизой. Теперь малышка Александра уже подросла, молодая мать окрепла, и тетушка смогла вернуться к самой младшей из своих питомиц.

– Здравствуй, Холи, – нежно сказала она, целуя девушку, – наконец, ты дома. Наши не дождались тебя, а твой жених вообще уехал уже два месяца назад.

– Сергей был здесь? – поразилась Ольга, почему-то ей казалось, что он должен еще находиться в Италии.

– Приезжал. Его отец умер, а твоему жениху нужно было возвращаться к месту службы. Он оставил для тебя письмо.

Графиня принесла из кабинета Алексея конверт и протянула Ольге.

– Читай, дорогая, не стану тебе мешать, – сказала старая женщина и вышла из комнаты.

Ольга открыла конверт и прочитала, как всегда, короткое письмо:

«Любимая моя девочка, мой отец умер, и в семье объявлен траур. Но я считаю, что год – слишком долгий срок, ведь я все отдал бы за то, чтобы прижать тебя сейчас к сердцу. Матушка дала мне свое благословение на венчание с тобой через полгода после смерти батюшки. Если бы ты согласилась на скромную свадьбу, мы могли бы обвенчаться летом. Напиши мне, пожалуйста, я говорил с твоим братом, он не будет против.

Нежно целую твои руки. Сергей».

Ее терзания начались вновь. Сергей был так нежен, так хотел их брака, но когда он писал это письмо, ее жених еще не получил того злополучного послания. Теперь он его, конечно, прочитал. Если бы Сергей не согласился с ней, наверное, ее уже ждало бы еще одно письмо. Он мог бы попытаться сказать слова утешения, или уговорить ее. Он должен был сделать хоть что-то! Он должен был дать знак! Ольга свернула письмо и отправилась к тетушке. Она нашла старушку в ее спальне. Набравшись мужества, девушка спросила:

– Тетушка, Сергей больше не писал?

– Нет, дорогая, – виновато развела руками старая женщина. – Может быть, он ждет твоего ответа?

– Может быть, – согласилась с ней Ольга, уже понявшая, что главная беда свершилась: Сергей согласился с ее решением. – Я напишу.