Год Крысы. Путница. - Ольга Громыко

— Пусть лучше на нас охотится эта тараканиха, чем незнакомый убийца. Но, думаю, она к нам больше не сунется. Трижды на одни грабли наступают только азартные юнцы, а эта — тертая лиса, знает, когда пора свильнуть с тропки. Она передаст заказ другому. Если я произвел на нее хорошее впечатление — то с небольшой задержкой.

— А ты произвел?

— За хорошее не ручаюсь. А ты чего застыла?!

— Но… это же наш дом! — растерянно пролепетала девушка. — Разве можно вот так просто его бросить?!

— Оставь хозяйке плату на столе и пару монет сверх. — Альк взял вторую котомку и ногой подпихнул к Рыске третью. — Платье твое кошмарное я положил, не бойся.

Девушка продолжала потрясенно на него таращиться. Если бы дело было в платье! А как же огород, где она с разрешения хозяйки вскопала пару грядочек и посадила всякую зелень?! А кормильня, где Рыску так восторженно приняли? Опять — все сначала?!

— Я и один могу уйти, — отважно предложил вор.

— Если бы это помогло, я бы сам тебя за порог вышвырнул, — нетерпеливо пообещал Альк. — Ты вообще чем слушал? Меня собирались убить на всякий случай, а уж твою подружку в живых точно не оставят. И как соучастницу, и как свидетельницу.

— Что же в этом проклятом письме?! — Жар нашел-таки, что закинуть на свободное плечо — гитару. — Чего они никак от меня не отвяжутся?

— Если не перестанете тупить, то скоро сможете спросить прямо у них. Идем! — Альк решительно ступил за порог. Вор замешкался, поджидая подружку — и одновременно не оставляя ей выбора.

Рыска медленно подняла котомку — ох, тяжелая! — и привычно потянулась к светильнику, но саврянин осадил ее через распахнутое окошко:

— Пусть горит. Пусть думают, что мы еще вернемся. Девушка выпрямилась и послушно попятилась к двери, до последнего не отрывая взгляда от одинокого огонька. Вдруг и в самом деле вернутся?

Сарай стоял на опушке, уже наполовину проглоченный лесом. Для амбара — слишком маленький, для хлева слишком чистый, для дома — а где окошки? Только дверной проем зияет. Что здесь держали или хранили, понять так и не удалось. По запаху — трупы.

— Наверное, крыса где-то сдохла, — предположил Жар.

— Привередливые ночуют под деревом, — огрызнулся Альк, опуская сумку на глинобитный, но давно уже скрывшийся под слоем земли пол. По соломенной крыше шуршал дождик; понять впотьмах, насколько она надежна, не удавалось, но на головы пока не капало. И почему стоит нам пуститься в дорогу, как сразу портится погода? — уныло подумала Рыска. — Это Хольга на что-то намекает или Саший развлекается?

— Я ж о тебе забочусь! А вдруг у нее какая крысья болячка была? А вдруг ты заразишься и тоже околеешь? — Жар споткнулся обо что-то тяжелое и загудевшее. Наклонился, пощупал. — Котелок, что ли? О, да тут и дрова рядом лежат! У кого-нибудь кресало есть?

— В твоей котомке, сверху. Строгать щепу и разводить огонь на ощупь было тем еще удовольствием, но вор справился. Тяга в сарае оказалась хорошая — дыр в крыше все-таки хватало, и дым потянулся к ним. При свете удалось разглядеть голые, по углам затянутые паутиной стены, пепелище в двух шагах от того места, где костер пылал сейчас, да кучу еловых веток в углу. Альк на всякий случаи потыкал в нее ногой, и высохшие иглы зашуршали, осыпаясь.

Вор полез убирать кресало обратно в котомку, и лицо у него озадаченно вытянулось: белокосый не просто покидал туда все вещи, а сложил складочка к складочке.

— Ты б их еще погладил на дорожку!

— Так больше влезло, — бесстрастно отозвался саврянин.

Жару еще никогда не доводилось рассматривать аккуратность с подобной точки зрения. Порядок у него был только в рабочей сумке, от которой зависела жизнь, а не ее удобство. Хмыкнув, парень подобрал котелок — глубокий, с толстыми стенками, даже почти не ржавый.

— Целый! — радостно заметил вор, щелкнув ногтем по чугуну.

— Как мало дураку нужно для счастья. — Альк встряхнул покрывало, расстилая на полу.

— Может, в нем злые колдуньи зелья варят? — поежилась Рыска. — Собираются здесь в полнолуние…

— Ты за вечер не наболталась?

Девушка обиженно замолкла. Жар на всякий случай понюхал котелок, но тухлятиной пахло не оттуда.

— А чего мне, плакать, что ли? Если у тебя дурное настроение, то хоть остальным его не порть.

— У меня оно соответствующее, — процедил сквозь зубы саврянин, опускаясь на покрывало и протягивая руки к огню. — И если бы кое-кто не испортил кое-что другое, то оно было бы намного лучше.

Жар и сам уже стократно проклял халявную кружку пива, сведшую его с гонцом (грешить на свои шаловливые ручонки вор и не подумал). Сняв с шеи цепочку с трубочкой, парень выколупал пробку и в который раз принялся рассматривать смертоносную бумажку.

— Странно как-то, — задумчиво сказал он. — Если письмо ищут хорьки и в нем какой-то тсарский секрет, то они отдали бы приказ не убить меня, а схватить живьем и допросить — по чьему приказу крал, сумел ли прочесть, кому рассказал.

Альк тоже взял, поглядел:

— Тараканиха сказала, что за запечатанную трубочку ей заплатят вдвое. Но ее устроила бы и открытая, а ведь за три недели письмо могли сто раз прочитать и столько же копий наделать.

— Значит, заказчика интересует содержание письма, а не сохранность тайны? — закончил его мысль вор.

— Угу. Меня оно тоже очень интересует. — Саврянин посмотрел через бумажку на пламя, сосредоточенно прощупал ее кончиками пальцев. — Нет. Писали тонкой кисточкой, а не пером, вмятин не осталось. Надо искать тень.

— Чего? — Рыска непонимающе оглянулась на свою, длинную и изломанную.

— Вторую половинку чернил, которая сделает их видимыми, — пояснил Жар, наслышанный о таких штучках.

— И где ее берут?

— Покупают. — Но не успела девушка обрадоваться такому простому решению, как Альк мрачно добавил: — Только, боюсь, в обычной лавке нам нужный пузырек не продадут.

— Почему?

— Бумага гербовая. Трубочка серебряная. У отправителя, кем бы он ни был, вполне может быть личный, уникальный рецепт светотени — или, по меньшей мере, дорогой и редкий.

— А они разные бывают?

— У моего отца всегда штук десять на столе стояло, для переписок разного рода. И это только самые ходовые.

— А если пузырьки перепутаешь?

— Чернила расплывутся, и прочесть текст будет уже невозможно. Купцы и мелкие чиновники обычно самые дешевые светотени берут, чтоб только от простолюдинов защититься. А ключик к этому письму разве что у наместника или посла может быть, для сверхважных и тайных приказов. — Угрюмое выражение на лице Алька сменилось задумчивым, однако делиться мыслью со спутниками саврянин не стал. Просто перевесил трубочку на свою шею. Жар хотел возмутиться, но вместо этого позорно обрадовался. У Алька и письмо будет сохраннее, и сам письмоносец.