К началу. История Российской Империи - Михаил Яковлевич Геллер

Наступил паралич власти. Собор, избравший Владислава, отправил половину своего состава к Сигизмунду под Смоленск.

Делегацию возглавляли «большие послы» - князь Василий Голицын и Филарет. Они должны были предъявить королю решение Москвы и привезти в столицу царя Владислава; король не хотел его давать, делегация не имела права менять решение Собора и приглашать на московский трон Сигизмунда. Чего он добивался. Оставшаяся в Москве часть Собора не была полномочна действовать, даже если бы хотела, в отсутствии послов, отправленных к Смоленску.

Паралич власти был, прежде всего, результатом неудачи политики высшего правящего слоя. Бояре, после провала политики их царя Василия Шуйского, сделали попытку сохранить свою власть, избрав польского королевича. С. Платонов пишет: «Попытка политической унии с Речью Посполитой была лебединой песнью московского боярского класса». Одновременно, как покажут позднейшие события, это была последняя попытка создать систему ограниченного самодержавия. Московские бояре пытались совершить революцию, ее можно называть консервативной революцией, но это, несомненно, была попытка изменить характер существовавшего до начала смуты порядка.

Боярам помешал польский король Сигизмунд III, ослепленный своими амбициями и религиозным фанатизмом. В конце 1610 г. власть в Москве принадлежит польскому гарнизону, под командованием Александра Госевского, который ведет себя как в завоеванном городе. Москвичи начинают волноваться, оккупанты устанавливают военное положение.

Убийство Лжедмитрия II233 меняет ситуацию: исчезает враг, Тушинский вор, «казацкий царь», который представлялся многим опасностью, еще более грозной, чем поляки. Исчезновение Вора (убит 10 декабря) оставляло только одного врага - оккупантов Москвы. Об этом заговорил единственный авторитет, который оставался незапятнанным сношениями с поляками или тушинцами, - патриарх Гермоген. Он соглашался принять присягу Владиславу, ибо тот обещал перейти в православие. Патриарх в Успенском соборе запретил своей пастве целовать крест которолю-католику. Смута вступила в очередной, национальный период своей истории. До сих пор главной разделительной чертой была религия. Патриарх Гермоген призвал подняться против иноземцев. Позиция патриарха, выступившего как против поляков, занимавших Москву, так и против поддерживавших оккупантов бояр (главным коллаборантом был Михаил Салтыков), требовала мужества. К тому же, не все церковные иерархи были согласны с ним. Авраамий Палицин, входивший в состав посольства, отправленного к Сигизмунду, согласился поддержать притязания короля на русский престол и был отпущен домой, получив охранные грамоты для Троице-Сергиева монастыря. Большинство других послов было задержано поляками на долгие годы. Патриарх Гермоген был арестован Госевским и 17 февраля 1611 г. умер в тюрьме. Разосланные им в разные города грамоты дали толчок к организации движения за освобождение Москвы, которое получило название первого ополчения.

Первой поднялась Рязань, имевшая в лице воеводы Прокопия Ляпунова энергичного и уважаемого руководителя. К нему присоединился Нижний Новгород и другие города. Прокопий Ляпунов сумел договориться о совместных действиях с теми тушинцами, которые после смерти самозванца не ушли к полякам. К ополчению присоединились казаки под командованием князя Дмитрия Трубецкого и атамана Ивана Заруцкого. Зимой 1611 г. по разным дорогам ополчение пошло к Москве. Готовясь к осаде, поляки, воспользовавшись выступлением москвичей 19 марта в Вербное Воскресенье, выгнали жителей и сожгли город, закрывшись в Кремле Польский историк констатирует: «Город умышленно подожжен нашими. Дома, которые не загорались, обливались смолой, и тогда огонь пожирал их»234. Ополчение застало только пепелище столицы и раскинуло лагерь на развалинах. По общему согласию власть над русской землей получили «троеначальники»: был выбран триумвират, состоявший из Ляпунова, Трубецкого, Заруцкого.

Убитый самозванец не хотел исчезать и, выражаясь поэтически, также присутствовал под Москвой. Марина, не желая ни за что расставаться с мечтой о московском троне, родив в января 1611 г. сына от Лжедмитрия II, связалась с Иваном Заруцким. Авраамий Палицин, несмотря на свой монашеский чин, выражался языком ядреным: «И остася сука со единым щенетем. К ней же припряжеся законом сатанинским поляк Иван Заруцкий, показуяся, яко служа ей и тому выблядку»235.

Подошедшее к Москве ополчение, начав осаду польского гарнизона в Кремле, решило создать новую систему власти, выводящую страну из кризиса. По инициативе Прокопия Ляпунова был выработан «приговор», утвержденный всем войском 30 июня. Это уникальный в русской политической истории документ. Он определял, что верховная власть в стране принадлежит «всей земле», иначе говоря - всему войску, посылавшему своих представителей в совет «всея земли». «Троеначальники» становились временным правительством, которое отчитывалось перед советом, имеющим право смещать членов триумвирата. Суд принадлежал правительству, но приговаривать к смертной казни они могли только с согласия совета. Были урегулированы поместные дела: все пожалования Вора и Сигизмунда объявлялись недействительными, «старые» казаки могли получать поместья и становиться служилыми людьми, «новые» казаки, т.е. беглые холопы, возвращались хозяевам. Для административного управления учреждалась приказная система по московскому образцу.

«Приговор 30 июня» обходился без царя, верховная власть принадлежала войску, ядром которого считали себя «служилые люди», среднее провинциальное дворянство. Решение «всея земли» было явно направлено против казаков и крестьянства, усиливая крепостную зависимость. 22 июля Прокопий Ляпунов был убит казаками, земская часть ополчения разбежалась. Власть в лагере под Москвой перешла в руки атамана Заруцкого и его казаков. Восстановилось «Тушино» - без Вора, но с его сыном, «воренком».

Государство осталось без власти. 3 июня 1611 г. поляки овладевают Смоленском, а затем 16 июля шведы захватывают Новгород. Бывшие союзники (шведскими солдатами командовали Делагарди и Горн, еще недавно воевавшие в армии Скопина-Шуйского) не только легко овладевают побережьем, но отдают завоеванные земли принцу Филиппу, брату шведского короля Густава-Адольфа, который выдвигает претензии на московский трон.

Смута достигла зенита. Было полностью дискредитировано родовитое боярство; рядовое дворянство, выдвинувшее определенную политическую программу, не имело силы для ее реализации; нижние слои общества не имели ни программы, ни организации и могли выражать свое недовольство только стихийно. Дискредитация правящего слоя, потеря им власти оставила пустоту, которая была одной из причин социального бурления. Авраамий Палицин замечает, что все старались подняться выше своего звания: рабы хотели стать господами, рядовой воин начинал боярствовать. «Государство, - резюмирует В. Ключевский, - потеряв свой центр, стало распадаться на составные части; чуть не каждый город действовал особняком… Государство преображалось в какую-то бесформенную, мятущуюся федерацию»236.

Распад государства привел к территориальным потерям, отбрасывавшим западные пределы Москвы по крайней мере на сто лет назад. Завоеванный в 1514 г. Смоленск был потерян. Закрыт был путь на Балтику.

Катастрофа Смутного времени, как это видно из конца XX в., была моделью государственного развала: в 1917 г. и в 1990 г. царская империя и Советский Союз распадались - в основном - подобным образом: дискредитация элиты, отсутствие лидеров, стихийные движения, исчезновение центра и автономизация (суверенизация) отдельных частей. С некоторым ужасом употребляет В. Ключевский странно звучащее для русского уха в конце XIX в. слово «федерация». Но первая советская конституция (июль 1918 г.) прокламирует создание Российской Федерации (РСФСР). Федерация (на этот раз подлинная) становится лозунгом русских реформаторов 90-х годов XX в.

Смутное время убедительно продемонстрировало, как государство распадается. В это же время, в последний период Смуты, была произведена демонстрация значительно более сложного и таинственного процесса - как государство возрождается. После неудачи первого ополчения инициатором собирания сил снова становится церковь. Патриарх Гермоген рассылает призывы собраться и идти к Москве, подчеркивая опасность «воренка», т.е. казаков Заруцкого. Настоятель Троице-Сергиевой лавры архимандрит Дионисий звал идти против поляков. Были, следовательно, названы враги, против которых следовало вооружаться, с которыми следовало воевать.

Первым откликнулся Нижний Новгород, богатый город на Волге. По призыву небогатого торговца мясом Кузьмы Минина, «человека большого темперамента и исключительных способностей»237, горожане, «посадские люди», решили собрать средства на мобилизацию войска. Призыв Минина к согражданам вошел во все русские хрестоматии: «Мое имение, все, что есть, без остатка готов я отдать в пользу и сверх того, заложа дом, жену и детей, готов все отдать в пользу и услугу Отечества». Знаком времени и патриотизма Козьма Минина была готовность заложить «жену и детей». Знаком времени, ибо это не было риторическим красноречием: заклад жены, детей и самого себя, отдача в холопство, было распространенной формой приобретения капитала. Командовать ополчением выбрали князя Дмитрия Пожарского, опытного воеводу, лечившегося неподалеку от Нижнего Новгорода от ран, полученных во время боев в Москве в марте.