К началу. История Российской Империи - Михаил Яковлевич Геллер

Несмотря на ограниченность его функций, роль земского собора в царствование первого Романова была значительной. Собрания представителей «всея земли» легитимизировали нового царя, новую династию. Это было тем более важно, что Михаил был мягким, послушным окружению человеком. Живший в то время в Москве голландец Исаак Масса писал, что он надеется на Бога, который откроет царю глаза: России нужен новый Иван Грозный, это единственное средство удержаться на троне, русский народ благоденствует только под дланью своего владыки и только в рабстве он богат и счастлив15. Чрезвычайно знаменательно, что мнение о необходимости тяжелой царской руки и кровавых репрессий высказывает гражданин свободной голландской республики. Необходимость деспотии в России для русских станет главной темой, основным выводом всех западных путешественников, приезжавших в империю царей. Возможно, что это связано, прежде всего, с тем, что от самодержавных правителей России иностранцы всегда получали такие привилегии, которые они не могли рассчитывать получить от земских соборов.

Восстановление государства требовало прежде всего наведения хотя бы минимального порядка в государстве. Первым шагом было обуздание разбойничьих банд, гулявших по Руси. Разбойники были «благородные», боровшиеся за какие-то права, против произвола, были и обыкновенные, грабившие всех, кто попадался под нож. Еще долго продолжал беспокоить Москву Иван Заруцкий, которого сопровождала Марина с сыном, «воренком». Отбиваясь от преследователей, отряд Заруцкого уходил все дальше на юг. В июне 1614 г. около 600 волжских казаков, все, что оставались у Заруцкого, были окружены московскими стрельцами. Казаки выдали атамана и Марину с сыном, объявив, что целуют крест Михаилу. В июле пленники были привезены в Москву: Заруцкого посадили на кол, четырехлетнего сына Марины и второго самозванца повесили, а сверженную царицу посадили в тюрьму, где она вскоре умерла от болезни и, как пишет биограф, «с тоски по своей воле». А слухи о спасшемся сыне Марины продолжали жить и пугать Москву…

В северных областях - от Холмогор до Архангельска - хозяйничали банды Баловня и других вожаков: они любили набивать рот и уши жертв порохом и зажигать его.

В центральных областях бушевал Александр Юзеф Лисовский, талантливый кавалерийский командир и безжалостный разбойник. Только в 1616 г. он умер, по-видимому, отравленный. «Лисовчики» были так хорошо известны не только на Руси, но в Польше и других странах Европы, что сейм Речи Посполитой принял специальный закон, освобождавший от наказания того, кто убьет «лисовчика».

Тяжелое положение страны усугублялось наличием на территории Московского государства двух враждебных армий: шведы держали в своих руках территорию вдоль Балтийского побережья и Новгород, поляки не теряли надежды посадить Владислава на московский трон: формально он был московским царем, законно избранным земским собором. Московское войско практически не существовало. Две неразрывно связанные проблемы стояли перед молодым царем: необходимы были деньги для создания войска. Как собрать налоги в разоренной стране, как создать вооруженные силы, способные защитить государство от притязаний поляков, обладавших опытным войском, и шведов, которые под водительством Густава-Адольфа создали самую сильную армию в Европе?

Попытка собрать подати окончилась неудачей: никто не хотел платить; если же сборщики добивались уплаты, то брали деньги себе. В 1616 г. Земский собор постановил собрать со всех торговых людей «пятину», пятую деньгу с имущества (20%), причем обязательно деньгами, а не товарами, а с каждой сохи - по 120 рублей. Самые богатые люди в государстве - Строгановы - должны были заплатить 16 тыс. рублей, а потом от них потребовали дополнительно еще 40 тыс. Главным источником их богатства были сибирские меха - один из важнейших предметов русского экспорта, и соль.

Население, разоренное войнами и поборами, не могло платить того, что требовало государство, подати буквально выбивались палками. Должников били до тех пор, пока они не уплачивали налога или не умирали. В 1620 г. собранным московским купцам было сказано царем: «Ведомо вам всем, что по грехам в московском государстве от войны во всем скудость и государственной казны нет нисколько, кроме таможенных пошлин и кабацких денег государевым деньгам сбору нет»16. Питье всячески поощряется, продажа алкоголя является царской монополией: «Опричь государевых кабаков никто питья на продажу не держит». Идут поиски займов. Джон Мерик, управляющий «Московской компанией английских купцов», возникшей в XVI в. и монополизировавшей московский рынок, дал царю заем на 100 тыс. фунтов17.

Главной задачей была война, которая шла на двух фронтах. Заключение мира с Польшей и Швецией стало самым неотложным делом. Прежде всего начались переговоры со шведами, ибо их притязания носили только территориальный характер. К тому же Густав-Адольф находился в неприязненных отношениях с Польшей и Данией, а, кроме того, имел широкие планы в Германии. В переговорах участвовали в качестве посредников англичане (Джон Мерик) и голландцы. Русские послы, отправившиеся в Голландию договариваться о посредничестве, были так бедны, что в Амстердаме им дали 1000 гульденов на содержание. Несмотря на тяжелое положение, несмотря на поражение московских войск в схватке со шведами, переговоры шли долго и трудно. Наконец 27 февраля 1617 г. был подписан вечный мир. Русские получили обратно Новгород, Старую Ладогу, Гдов и их окрестности, за Швецией оставалось приморье и Ивангород, Ям, Копорье, Орешек, Корела с уездами. Московское государство потеряло выход к Балтийскому морю и приобрело цель внешней политики на сто лет.

Победа Швеции, страны, насчитывавшей примерно 900 тыс. жителей, а вместе с Финляндией - 1250 тыс., была успехом молодого короля Густава-Адольфа, поощрявшего промышленное развитие страны, ставшей главным производителем и экспортером железа и меди в Европе, и проведшего реформы - финансовую, административную, системы образования. Это дало ему возможности и средства на создание армии, которая была, возможно, лучшей в мире в 30-е годы XVII в., когда она включилась в Тридцатилетнюю войну.

Значительно сложнее были отношения с Польшей. Королевич Владислав продолжал считать себя московским царем и надеялся сесть на трон в Кремле. Его отец Сигизмунд III пришел, наконец, к выводу, что ему самому это не удастся. Он решил довольствоваться достигнутым: захватом Смоленска, триумфом в Варшаве с показом захваченного в плен московского царя Василия Шуйского. 7 апреля 1617 г. глава польской церкви архиепископ Гембицкий напутствовал в варшавском соборе Владислава на поход в Москву, вручив ему меч и хоругвь. Летом 1617 г. королевич отправился в поход. Войском командовал один из самых знаменитых польских полководцев гетман Ходкевич. В сентябре 1618 г. поляки снова были под Москвой. Вместе с ними пришли 20 тыс. запорожцев во главе с Петром Конашевичем Сагайдачным, получившим от Владислава знаки гетманской власти - булаву, хоругвь и бубны. Православные казаки вместе с польско-литовскими католиками не смогли убедить русских в необходимости поддержать польского претендента. У Владислава были аргументы. В грамотах, которые рассылались от его имени, перечислялись лишения, которым подвергались жители московского государства «от советников Михайловых, от их упрямства, жадности и корыстолюбия». Со своей стороны королевич обещал «милость, жалованье и призрение». Собранный в Москве 9 сентября земский собор постановил единодушно стоять за православие и государя, «не щадя своих голов биться против его недруга, королевича Владислава и идущих с ним польских и литовских людей, и черкас». Черкасами называли украинцев.

После неудачного приступа войско Владислава отступило от Москвы и остановилось в Тушино. Странным образом это место влекло тех, кто мечтал о московской короне. Подошедшие московские войска были слишком слабы, чтобы атаковать противника, который, в свою очередь, не имел сил для наступления. 1 декабря 1618 г. Москва и Варшава подписали в Деулине перемирие на 14 лет и 6 месяцев. Москва соглашалась на потерю Смоленска, она не добилась отказа Владислава от притязаний на московский престол. Царь Михаил получил перемирие и своего отца Филарета, который был, наконец, освобожден из польского плена. Далеким откликом на события начала XVII в., свидетельством возможностей, которые дает прошлое политикам, было решение, принятое летом 1993 г. властями молодой суверенной украинской республики. Первый корабль украинского военно-морского флота получил имя «Сагайдачный».

Возвращение отца царя изменило положение в Кремле. Молодой и слабый царь целиком подчинялся своей матери и ее родственникам - Салтыковым. Михаил был самодержцем только в титуле. Филарет, получивший после возвращения в Москву звание патриарха (церемонию совершил находившийся в Москве вселенский патриарх Феофан), был возведен в сан «великого государя». Этот титул обозначал одинаково и царя, и патриарха. Историки говорят о наступившем «двоевластии». Имея одного царя, государство управлялось двумя государями. У Филарета были те качества, которых не хватало его сыну: честолюбие, любовь к власти, жизненный опыт, авторитет. Он не имел религиозного воспитания и был известен своими светскими вкусами. Но в его эпоху это не мешало делать государственную и церковную карьеру. Современником Филарета был Ришелье. Московский патриарх имел сходные взгляды на роль монарха и государства, а кроме того власть, безоговорочно отданную сыном отцу, о которой Ришелье мог только мечтать.