Огненный крест. Книга 2. Зов времени - Диана Гэблдон

И все же мысли об этом не покидали меня, и когда после помощи на родах я вернулась домой и обнаружила стопку писем на столе в кабинете Джейми, к горлу подкатил комок.

Ответа от Милфорда Лиона не было – и слава богу! Даже если бы письмо от него пришло, Джейми тут же забыл бы о нем, ведь среди корреспонденции был конверт с его именем, написанным уверенным почерком сестры.

Я едва удержалась, чтобы сразу не вскрыть письмо – и не бросить его прямо в огонь, пока Джейми не увидел, если оно полно резких упреков. Честность взяла свое, и я сумела дождаться возвращения Джейми – он ездил в Салем и теперь был весь в грязи после непроходимых троп. Узнав о том, какое послание его ждет, Джейми быстро сполоснул лицо и руки и направился в кабинет, где аккуратно закрыл за собой дверь, прежде чем вскрыть письмо.

Я заметила, как он сделал глубокий вдох, будто готовился к худшему. Я тихо подошла к Джейми сзади и положила руку ему на плечо, чтобы поддержать.

Почерк у Дженни Фрейзер Мюррей был выверенный, буквы – круглые и изящные, а строки – ровные и легко читаемые.

Брат!

Взявшись за перо и написав это одно-единственное слово, я сидела и смотрела на него, пока свеча не сгорела почти на дюйм, а я так и не придумала, что сказать. Если продолжать в том же духе, уйдет ужас как много воска, а затуши я свечу, то зря потратила бы чистый лист бумаги – так что, пожалуй, из соображений бережливости надо писать дальше.

Я могла бы устроить тебе разнос. Мои упреки заняли бы немало места на странице, и бумага сохранила бы то, что мой муж с восхищением называет самой непотребной и отвратительной бранью, которую ему выпала честь услышать за долгие годы. В свое время на придумывание этих непотребств ушло немало сил – не хотелось бы, чтобы все пропало зря. Однако у меня не найдется столько бумаги.

Тем не менее я не хочу бранить или осуждать тебя, ведь ты, возможно, воспримешь это как справедливую кару и сбросишь камень с души, перестанешь корить себя. Это слишком простое наказание; раз уж тебе хочется страдать, так страдай, и пусть это мучает твою душу так же, как мою терзает потеря сына.

И все же я пишу, чтобы простить тебя, – я не просто так взялась за перо, и, хотя сейчас прощение кажется мне сомнительной идеей, я надеюсь, что со временем свыкнусь с ней.

У Джейми глаза на лоб полезли, но он продолжил внимательно читать письмо вслух.

Думаю, тебе интересно, что привело меня к этому решению.

Рано утром в прошлый понедельник я отправилась к Мэгги – у нее родилась еще одна малышка, так что ты снова стал дядей. Симпатичную кроху назвали Анджеликой – как по мне, глупое имя, но она очень красивая, а на груди отметина в виде клубники – хороший знак. Я пробыла у них до вечера, а по дороге домой мой мул случайно наступил в кротовую нору и упал. От этого происшествия досталось нам обоим, и продолжать путь я не могла ни верхом, ни пешком.

Я очутилась на дороге Олдерн, что за холмом после Бэлриггана. Обычно я не стремлюсь оказаться в компании Лири Маккензи – она вернула себе эту фамилию, ведь я ясно дала понять, что мне не по душе использование ею имени «Фрейзер», на которое она не имеет права претендовать, – однако близилась ночь, надвигался дождь, и только там я могла найти пищу и кров.

В общем, я сняла с мула седло и оставила его искать себе пропитание у дороги, а сама захромала в поисках ужина.

Я подошла к дому сзади, прошла мимо огорода и наткнулась на построенную тобой беседку. Виноградные лозы крепко оплели ее, и мне не было видно, что творится внутри. Впрочем, там точно кто-то был – я слышала разговоры.

К тому времени уже начался дождь – несильный, но стук капель по листьям, должно быть, заглушил мой голос, потому что на мой зов никто не откликнулся. Я подошла ближе, точнее, подползла, будто хромая улитка, ибо при падении сильно ушиблась, и правую лодыжку скрутило, и уже собиралась позвать еще раз, как вдруг услышала из беседки непристойные звуки hochmagandy.

– Что это? – удивленно взглянула я на Джейми.

– Блудодеяние, – кратко ответил он.

– Вот как. – Я заглянула через его плечо в письмо.

Конечно, я тут же замерла, думая, что мне делать. Судя по голосу, там задирала ноги Лири, но кто был с ней, я не представляла. Лодыжка у меня раздулась, как пузырь, идти дальше я не могла, вот и пришлось стоять под дождем и слушать все эти непристойности.

Ухаживай за ней кто-то из местных, я бы об этом знала, однако она ни на кого не обращала внимания, хотя некоторые пытались завоевать ее расположение. В конце концов, у нее есть Бэлригган, а на твои деньги она живет, как лэрд.

Меня переполнила ярость, а еще больше – изумление. Почему я сердилась? Каким бы неразумным ни показался мой гнев в данных обстоятельствах, гневалась я за тебя. Это ощущение охватило меня изнутри, и я с неохотой была вынуждена признать, что мои чувства к тебе все-таки никуда не делись.

Здесь письмо обрывалось – видимо, Дженни пришлось отвлечься на какие-то домашние дела. Ее рассказ продолжался уже на другой странице с новой датой.

Мне то и дело снится младший Иэн…

– Что? – воскликнула я. – К черту младшего Иэна, кто был там с Лири?

– Хотелось бы знать, – пробормотал Джейми. Кончики его ушей налились кровью.

Мне то и дело снится младший Иэн. Во сне я чаще всего вижу нашу повседневную жизнь, и Иэн здесь, в Лаллиброхе, но иногда мне снится и его жизнь среди дикарей – если он действительно еще жив (а я убеждаю себя, что, будь иначе, сердце подсказало бы мне).

Получается, заканчиваю я тем же, с чего начинала – с одного-единственного слова «брат». Ты мой брат так же, как Иэн мой сын, вы оба – моя плоть, мой дух, и так будет всегда. Потеря Иэна преследует меня во сне, а потеря тебя, Джейми, не дает мне спокойно бодрствовать.

Джейми на мгновение остановился и, сглотнув, уверенным тоном продолжил читать.

Все утро я писала письма, раздумывая, стоит ли заканчивать послание к тебе или лучше бросить его в огонь. Теперь я разобралась со счетами, написала всем, о ком вспомнила, тучи разошлись, выглянуло солнце, и на мой письменный стол у окна падает тень от маминых роз.

Мне часто кажется, что мама со мной разговаривает, хотя прошло уже столько лет. Правда, сейчас я и так знаю, что она хотела бы сказать. И я не сожгу это письмо.

Ты ведь помнишь тот день, когда я запустила в тебя сливочником и он разбился о твою голову? Знаю, что помнишь, ты как-то рассказывал об этом Клэр. Я не хотела признаваться, и ты взял всю вину на себя, однако отцу все было известно, и он наказал нас обоих.

Я уже неоднократно стала бабушкой, волосы поседели, а щеки по-прежнему краснеют от стыда и внутри все сжимается при мысли о том, как отец заставил нас встать рядом на колени и перегнуться через скамейку. Когда он бил тебя плеткой, ты визжал и скулил, точно щенок, а я едва дышала и не осмеливалась повернуть голову. Настал мой черед, но меня настолько переполняли эмоции, что я едва почувствовала удары. Ты наверняка возмутишься и скажешь, что отец просто был со мной помягче, ведь я девочка. Что ж, может, и так, а может, нет, Иэн вот с дочерями очень великодушен.

Прочитав это, Джейми усмехнулся.

– Да, это точно, – пробормотал он, а затем потер нос и продолжил читать, барабаня пальцами по столу.

Потом отец сказал, что выпорет тебя еще раз – за вранье, – ведь правда была ему известна. Я хотела встать и смыться, но он приказал мне сидеть на месте, прошептав, что, хотя за мою трусость расплачивается брат, мне тоже должно достаться.

Во второй раз ты не проронил ни звука, помнишь? Надеюсь, ты не почувствовал удары плеткой по спине, а вот я ощутила каждый.

В тот день я поклялась, что больше никогда не проявлю трусость.

Наверное, это и правда трусливо – продолжать винить тебя в том, что случилось с младшим Иэном. Я всегда знала, каково это – любить мужчину, будь то муж или брат, любовник или сын. Опасное это дело.

Мужчины отправляются куда хотят, поступают, как им должно, и женщина не вправе приказать им остаться или упрекать их за то, какие они есть – за то, что они не возвращаются.

Я знала это, когда отправила Иэна во Францию с крестом из березы и завязанным восьмеркой локоном моих волос, молясь, чтобы он вернулся ко мне, к моему телу и душе. Я знала это, когда отдала тебе четки и проводила тебя в Леох в надежде, что ты не забудешь Лаллиброх и меня. Я знала это, когда малыш Джейми поплыл на Тюлений остров, когда Майкл сел на пароход до Парижа, и я должна была знать об этом, когда младший Иэн отправился за тобой.