Дюна - Фрэнк Герберт

— Джамис из тех, кто запоминает обиду, саяддина. Твой сын победил его и…

— Случайно! — взревел Джамис. — В низине Туоно не обошлось без колдовства, и я это докажу!

— Я тоже его победил в свое время, — продолжал Стилгар. — С помощью поединка тахадди он хочет бросить вызов и мне. Но Джамис слишком любит насилие, поэтому ему и не стать хорошим вождем. Когда в человеке много сарфы, это сбивает его с правильного пути. Уста его привязаны к закону, а сердце — к сарфе, беззаконию. Нет, хорошего вождя из него не получится. Я берег его только для хорошего боя, вроде давешнего, но когда он предается безумству гнева, он становится опасен для своих же соотечественников.

— Стилгар… — прошипел Джамис.

Джессика понимала, что делает Стилгар — старается раздразнить Джамиса и отвлечь его от поединка с Полем.

Стилгар повернулся лицом к Джамису, и Джессика снова услышала умиротворяющие нотки в его низком голосе.

— Джамис, он всего лишь мальчишка. Он…

— Ты сам назвал его мужчиной. Его мать говорит, что он будто бы прошел гом-джаббар. У него мясистое тело, и он переполнен водой. Человек, который нес их рюкзак, говорит, что там булькают фляги. А мы должны хлебать из вонючих карманов, пока они наслаждаются!

Стилгар посмотрел на Джессику:

— Это правда? У вас в рюкзаке есть вода?

— Правда.

— Фляги с водой?

— Две литровки.

— И что вы собираетесь делать с этим богатством?

Богатством? Джессика покачала головой, услышав холодок в его голосе.

— Там, где я родилась, вода падала с неба и бежала широкими реками по земле. Там были океаны такой ширины, что невозможно было разглядеть другой берег. Меня никогда не учили вашей водной дисциплине. Мне никогда прежде не приходилось так думать про воду.

Вздох изумления пронесся над толпой:

— Вода падает с неба… Бежит по земле…

— Ты не знала о том, что среди нас есть люди, у которых повреждены влагоуловители, и их ожидают серьезные затруднения, пока мы доберемся до Табра?

— Откуда мне знать? — Джессика снова покачала головой. — Если у них неприятности, отдайте им нашу воду.

— Так ты берегла свое богатство для этого?

— Я берегла его для спасения жизни.

— Тогда мы принимаем твое благословение, саяддина.

— Ты не купишь нас своей водой, — ухмыльнулся Джамис. — А ты, Стилгар, не отвлечешь меня на себя. Я вижу, как ты стараешься, чтобы я вызвал тебя, вместо того чтобы доказать свои слова делом.

Стилгар опять повернулся к Джамису.

— Так ты настаиваешь на поединке с ребенком, Джамис?

Его тихий голос был напоен ядом.

— Ее обязаны защищать.

— Даже когда она под моим покровительством?

— Я взываю к закону амталя. Это мое право.

Стилгар кивнул.

— Хорошо. Но если мальчик не распорет тебе брюхо, ты встретишься с моим ножом. И на этот раз я не отведу его, как тогда.

— Вы не можете этого допускать, — перебила их Джессика. — Поль всего-навсего…

— Не вмешивайся, саяддина. Я-то знаю, что ты можешь взять верх надо мной, а значит, и над каждым из нас. Но ты не сможешь драться со всеми нами. Таков закон, закон амталя.

Джессика умолкла. Она посмотрела на Стилгара в зеленоватом свете поплавковых ламп и увидела демоническую жестокость, которая стерла все остальные чувства с его лица. Потом перевела взгляд на Джамиса, увидела в его чертах безумие и подумала: Я должна была предвидеть все заранее. Это же маньяк. Он принадлежит к тому молчаливому типу, у которых все происходит внутри. Как же я этого не учла!

— Если ты что-нибудь сделаешь с моим сыном, — сказала Джессика, — тебе придется иметь дело со мной. Я выверну каждый твой сустав…

— Мама, — Поль шагнул вперед и дотронулся до ее рукава. — Может, мне удастся объяснить Джамису…

— Объяснить! — фыркнул Джамис.

Поль замолчал и внимательно посмотрел на вольнаиба. Он не чувствовал страха перед ним. Движения Джамиса показались ему прошлой ночью довольно неуклюжими, он слишком легко упал на песок в их вчерашней схватке. Но в голове было еще свежо воспоминание о стиснутом в этой пещере бурлящем сгустке событий, воспоминание о себе самом, погибшем от ножа. Как мало возможностей выжить оставалось у него в том видении…

— Саяддина, — обратился к Джессике Стилгар, — тебе придется отойти в сторону, чтобы…

— Перестань называть ее саяддина! Это еще не доказано. Подумаешь, она знает молитву! Ну и что с того? У нас каждый ребенок ее знает.

Он уже наболтал вполне достаточно, подумала Джессика. Я подобрала к нему ключ. Сейчас я могла бы вывести его из строя одним словом. Она замешкалась. А как остальные? Со всеми мне не справиться.

— Тогда ты мне ответишь, — заговорила она чуть сдавленным голосом с едва уловимыми всхлипывающими интонациями.

Джамис уставился на нее, и на его лице отразился ужас.

— Ты у меня узнаешь, что значит мука! — продолжала она в том же тоне, делая небольшие паузы перед каждым словом. — Помни об этом, когда будешь сражаться! Ты будешь так мучаться, что воспоминание о гом-джаббаре сделается для тебя сладостным. Все твое тело станет…

— Она напускает на меня чары! — вскрикнул Джамис. Он поднял к правому уху крепко сжатый кулак, — Я призываю молчание на ее голову!

— Да будет так, — сказал Стилгар. В его взгляде, брошенном на Джессику, было предостережение. — Если ты скажешь еще хоть слово, саяддина, мы поймем, что это колдовство, и ты будешь изгнана.

Кивком головы он приказал ей отступить назад.

Джессика почувствовала, как чьи-то руки оттолкнули ее, отодвинули в сторону. Но руки эти не были враждебными. Она видела, как Поль отделился от толпы, как девочка с лукавым личиком — Чейни — зашептала что-то ему на ухо и кивнула в сторону Джамиса.

В толпе образовался круг. Принесли еще поплавковых ламп и включили их на желтый уровень.

Джамис вступил в круг, стянул с плеч плащ-джуббу и швырнул его кому-то в толпе. Он стоял в матовом сером влагоджари. На влагоджари были заплаты, прорехи, зашитые грубыми стежками. Джамис припал губами к плечу, втянул глоток воды из трубки. Потом выпрямился, гибким движением сбросил костюм, аккуратно сложил и передал в толпу. Его бедра и ноги до лодыжек были обмотаны плотной тканью. С ай-клинком в правой руке, он стоял, поджидая противника.

Джессика видела, как девушка-ребенок помогла Полю раздеться, сунула ему в ладонь рукоять ай-клинка. Она видела, как Поль покачивает его на руке, прикидывая вес и определяя центр тяжести. Джессика вдруг вспомнила, что ее сын обучен искусству праны и бинду — искусству управления нервами и мышцами всего тела. Что он учился бою в самой грозной школе, что его учителями были Дункан Айдахо и Джерни Халлек — люди, при жизни ставшие легендой. Мальчик изучил коварные науки Бен-Джессерита и выглядел уверенным и спокойным.

Но ведь ему только пятнадцать! И у него нет щита, Я обязана остановить это. Должен быть какой-то способ… От подняла глаза и заметила, что Стилгар наблюдает за ней.

— Ты не имеешь права вмешиваться, — сказал он. — И не имеешь права говорить.

Она зажала ладонью рот и подумала: Я все-таки успела внедрить чувство страха в мозг Джамиса. Возможно, это замедлит его движения… хоть немного. Если бы я только умела молиться — искренне молиться!

Поль теперь уже стоял один — в кругу. На нем было бойцовское трико, которое он носил под защитным костюмом. В правой руке он держал ай-клинок, босые йоги стояли на присыпанном зернистым песком камне. Айдахо не уставал снова и снова предупреждать его: «Когда ты не уверен в поверхности, лучшее дело биться босиком». В сознании ярко горели наставления Чейни: «После выпада Джамис всегда уклоняется вправо. У него такая привычка — мы все это видели. Еще, он всегда смотрит в глаза — выжидает момент, когда ты моргнешь, чтобы ударить. И он умеет драться любой рукой — внимательно следи за его ножом».

Но больше всего сил придавало Полю чувство, что тело его хорошо натренировано, что реакции у него на уровне инстинкта, что все это вбивалось в него день за днем, час за часом на полу тренировочного зала.

На память пришли слова Джерни: «Хороший фехтовальщик думает о лезвии, острие и защитном кольце одновременно. Острием можно еще и резать, а лезвием — колоть, а завитками на защитном кольце можно поймать меч противника».

Поль посмотрел на ай-клинки. На защитном кольце не было завитков — оно просто прикрывало руку выгнутыми вверх лепестками. Еще он подумал, что не знает, прочно ли это лезвие, может ли оно сломаться.

Джамис начал осторожно придвигаться к левой половине круга, где стоял Поль.

Поль присел, вспомнил, что у него нет щита и что он привык драться, ощущая вокруг себя его тонкое поле. Приучен защищаться с молниеносной быстротой, а зато нападать с точно просчитанной замедленностью — чтобы проникнуть сквозь щит противника. Несмотря на постоянные предостережения наставников, что он не должен зависеть от привычки инстинктивно замедлять скорости атаки, он понимал, что она вошла ему в плоть и кровь.