Интервальная психопатология - Олег Сыропятов

Основные работы: «Против метода» (англ. Against Method: Outline of an Anarchistic Theory of Knowledge, опубликована в 1975 году), «Наука в свободном обществе» (англ. Science in a Free Society, опубликована в 1978 году), «Прощай, благоразумие» или «Прощай, разум» в других переводах (англ. Farewell to reason, сборник статей, опубликованный в 1987 году). Эту линию постпозитивизма можно условно назвать иррационалистической. Она акцентировала интерес на том влиянии, которое оказывают на науку вненаучные факторы. Идеологический пафос этой линии находится в одной струе с учениями эпохи «подозрения» (то есть учением Маркса о том, что надстройка определяется экономическим базисом, учением Ницше о том, что мораль определяется ресентиментом, учением Фрейда о том, что сознательное определяется бессознательным). Фейерабенд приходит к выводу, что нельзя утверждать, что научное знание более правильно и обоснованно, чем религиозное или мифологическое. Они являются равными между собой способами познания действительности, и отвергать какой-то из них будет потерей, а не приобретением. В концепции П. Фейерабенда выделяют принципы: 1) «В науке дозволено всё». 2) Ученый должен быть отделён от государственных научных воззрений. Одна из проблем концепции заключается в том, что Фейерабенд размывает грань между способом изобретения научной теории и ее обоснования. При всей видимой гуманности его концепции, стремления создать общество, где каждый будет развиваться индивидуально, а государство будет охранять любые формы познания, положения Фейерабенда имеют слишком общий и абстрактный характер.

«Мягкие» версии иррационалистической линии ограничиваются изучением этих факторов (таково, например, учение М. Полани о неявном знании), «жесткие» же версии постулируют прямую зависимость науки от них. Перенеся акцент с развития логики науки на изучение ее истории, постпозитивизм способствовал масштабным исследованиям социальных и культурных аспектов науки.

К постпозитивизму близки по духу исследования французской эпистемологической школы (неорационализма), в особенности Г. Баш-ляра и М. Фуко. Понятие «эпистемологического разрыва», введенное Башляром, совпадает по смыслу с куновским понятием научной революции, а программа «археологии знания» Фуко предлагает методологическую базу для исследований по истории науки

Отличительные черты постпозитивизма: 1) Своеобразная «реабилитация философии, возвращение к метафизике; 2) Метод исследования науки нередко выступает как комплексный: историко– научный подход, методологический подход, логический подход; 3) Научное знание рассматривается как целостное образование; оно не разделяется на эмпирический и теоретический уровни; 4) Теоретическое понимание науки возможно при условии построения динамической структуры научного понимания; 5) Динамика, развитие научного знания признается всеми постпозитивистами (в отличии от неопозитивистов не рассматривавших проблему развития научного знания). 6) Целью изменения научного знания является не достижение объективной истины, а реализация одной или нескольких задач по технологии добывания знаний. Заслуга позитивизма: много сделано для анализа языка, понимания науки и путей её развития; совершенствована математика и логика; «подключение» философии к общим процессам развития точного знания способствовало существенному обновлению тех её разделов, которые пограничны с естествознанием, математикой, техническими науками.

Радикальный конструктивизм оказывает также своё влияние на современные парадигмы психиатрии и психотерапии.

Радикальный конструктивйзм – эпистемологический подход, согласно которому знание принципиально не может соответствовать объективной реальности или «отражать» её, поскольку единственный доступный индивиду «реальный мир» представляет собой конструкцию (систему конструктов), порождаемую самим индивидом в процессе познания на основе своего сенсорного опыта. Основными представителями радикального конструктивизма считаются Эрнст фон Глазерсфельд, Пауль Вацлавик, Умберто Матурана и Хайнц фон Фёрстер.

Центральную парадигму радикального конструктивизма Глазерсфельд формулирует следующим образом: а) знание не обретается пассивным образом, оно активно конструируется познающим субъектом; б) функция познания носит адаптивный характер и служит для организации опытного мира, а не для открытия онтологической реальности. В центре внимания радикального конструктивизма находится не проблема обоснования знания, а исследование самого процесса (биологического, нейрофизиологического, психологического) создания конструкций (конструктов), которые оказываются «последней реальностью», с которой может иметь дело человеческое познание. Центральное место занимает вопрос о том, как возникает знание наблюдателя о мире, который он воспринимает как свой собственный мир.

Согласно А. В. Кезину, основные философские утверждения радикального конструктивизма можно сформулировать в виде следующих тезисов: А) Познание – активный процесс конструктивной деятельности субъекта. Б) Познание имеет адаптивное значение и нацелено на приспособление и выживание. В) Познание служит организации внутреннего мира субъекта, а не задачам описания объективной онтологической реальности. Г) Научное познание в конечном счете должно служить практическим целям.

Методологическая позиция радикального конструктивизма применима к психотерапии и психиатрии, ряду областей гуманитарно-научных и социологических исследований, нейронауке и физике, а также другим дисциплинам.

Пауль Вацлавик применил системный подход в теории межличностных коммуникаций в психотерапии для объяснения психопатологии. Исследование человеческой коммуникации показало, что это сложный многоуровневый процесс, понимаемый с точки зрения контекста, содержания, кодировки-декодировки и передачи сообщения. П. Вацлавик приводит анализ «парадоксальной коммуникации» в обыденной жизни и в «шизофренногенных семьях». Парадоксальная коммуникация, которая лежит в основе двойного принуждения, обычно приобретает принцип приказа, который следует сделать, но сделать – означает проявить непослушание. Мать общается с психиатром по поводу своей дочери, болеющей шизофренией, говорит, что у девушки началось обострение заболевания. Врач просит мать привести пример ненормального поведения дочери. Мать говорит, что дочь сегодня заявила, что не хочет приехать пообедать с ней. Когда врач спросил, чем кончилась эта беседа, мать недовольно ответила, что убедила ее приехать, так как однозначно знала, чего на самом деле хочет ее дочь, да и духу отказать у нее все равно бы не хватило. Из вышесказанного матерью делаем выводы, отказаться пообедать на самом деле обозначает желание прийти и мать в этом абсолютно уверена; согласиться пообедать – недостаток у дочери силы духа отказаться. Таким образом, мы видим парадоксальное наклеивания ярлыков на сообщения, жертвами которого стали мать и дочь.

Столкнувшись с несносной абсурдностью происходящего, человек может выбрать одну из приведенных моделей поведения:

1. Ему может казаться, что определенные элементы происходящего он не улавливает и это таит в себе некий скрытый смысл, который другие понимают очень просто. В результате у него появляется потребность выявить эти элементы, что приводит к замене их самыми безобидными фактами, не имеющие к ситуации существенного отношения;

2. Человек может реагировать на мучающую его логику ситуацию, соответствуя всем ее требованиям и принимая все слишком буквально, не расставляя приоритетов между важным и неважным, правдоподобным и неправдоподобным, реальным и нереальным;

3. Также, он может основательно выйти из игры, отрубив все каналы коммуникации и проявляя скрытность и недоступность.

Каждая из этих трех схем поведения вызывает одну из трех форм шизофрении: параноидную, гебефренную или кататоническую. Бейтсон и его сотрудники говорят, что человек «не в состоянии без основательной посторонней помощи расшифровывать и комментировать сообщения других людей», он «похож на саморегулирующуюся систему, лишившуюся своего регуляторного устройства; он обречен двигаться по спирали, совершая постоянные и всегда систематические искажения»; Вацлавик дополняет, что коммуникация шизофреника, сама по себе парадоксальна, в добавок она накладывает отпечаток парадоксальности на участников взаимодействия, создавая порочный круг. (П. Вацлавик, Д. Бивин, Д. Джексон Прагматика селовеческих коммуникаций: Изучение паттернов патологий и взаимодействия./Пер. с англ. – М.: Апрель-Пресс, Изд-во ЭКСМО Пресс, 2000. – 320 с.).

Компаративистика общей психопатологии представлена в немногих работах и чаще всего ограничивается критикой, вместе с тем, новое понимание возможно лишь при изменении методологии, требующей глубокого философского погружения в проблему. В настоящее время обилие междисциплинарных исследований на границе психиатрии и философии привело к выделению новых областей знания – философии психиатрии, философии медицины, клинической философии – все они вызревают как одна из ветвей прикладной философии (Власова О.Г., 2009).