Интервальная психопатология - Олег Сыропятов

3. Также, он может основательно выйти из игры, отрубив все каналы коммуникации и проявляя скрытность и недоступность.

Каждая из этих трех схем поведения вызывает одну из трех форм шизофрении: параноидную, гебефренную или кататоническую. Бейтсон и его сотрудники говорят, что человек «не в состоянии без основательной посторонней помощи расшифровывать и комментировать сообщения других людей», он «похож на саморегулирующуюся систему, лишившуюся своего регуляторного устройства; он обречен двигаться по спирали, совершая постоянные и всегда систематические искажения»; Вацлавик дополняет, что коммуникация шизофреника, сама по себе парадоксальна, в добавок она накладывает отпечаток парадоксальности на участников взаимодействия, создавая порочный круг. (П. Вацлавик, Д. Бивин, Д. Джексон Прагматика селовеческих коммуникаций: Изучение паттернов патологий и взаимодействия./Пер. с англ. – М.: Апрель-Пресс, Изд-во ЭКСМО Пресс, 2000. – 320 с.).

Компаративистика общей психопатологии представлена в немногих работах и чаще всего ограничивается критикой, вместе с тем, новое понимание возможно лишь при изменении методологии, требующей глубокого философского погружения в проблему. В настоящее время обилие междисциплинарных исследований на границе психиатрии и философии привело к выделению новых областей знания – философии психиатрии, философии медицины, клинической философии – все они вызревают как одна из ветвей прикладной философии (Власова О.Г., 2009).

Философия и психиатрия соприкасаются и вступают во взаимодействие как теория и клиническая практика. При трансформации философской теории в практику клинической психиатрии существенную роль играют следующие факторы: 1). Изменения связаны с приспоосбление философской теории к отрасли медицины – клинической психиатрии. Теория всегда определяет практику, а практика влияет на теорию. 2). Клиническая практика в обязательном порядке требует приспоосбления теории к своим задачам – исцеления пациента. Теория подчинена практике – те элементы теории, которые не имеют прагматического значения, обычно исключаются. 3). Практика психиатрии не поддаётся логике «здравого смысла». Практика психиатрии для разума есть прямой опыт трансцендирования, в котором он видит свои ограничения. Поэтому психиатрическая практика совершенствует философскую теорию. Под влиянием психиатрии философия ставит свои вопросы: каковы онтологические основания патологического опыта, и что он может сказать нам о привычной реальности; какие механизмы конституируют патологический мир и запускает эти трансформации; что составляет ядро патологического опыта и как вообще онтологически и онтически он возможен; каким путём можно проникнут в патологическую реальность и каковы основания для интерпретации.

Все теории, возникшие в результате взаимодействия философии и психиатрии, представляют нам не психиатрию и не философию как таковую, в их рамках возникает пространство философской рефлексии, определённая философская культура. Именно в этом состоит феномен междисциплинарной философской психиатрии как таковой. Философские идеи вызревают в пространстве клинического мышления. Мышление клинициста и мышление философа отличаются уже по самой своей направленности. Идеал клинического мышления – конкретная болезнь, синдром, симптом, практическое применение теории. Философское мышление, напротив, устремлено к предельному обобщению. Творческое сочетание этих двух типов мышления мы видим у К. Ясперса – предельная чёткость, конкретность и блестящая способность к систематизации и обобщениям.

Герберт Шпигельберг в своей работе, посвящённой феноменологии в психологии и психиатрии (Phenomenology in Psychology and Psychiatry: A Historical Introduction.– Evanston: NWUP, 1972) отмечает особенно большое значение феноменологии в психологии и психиатрии. Он фактически не разделял психологию и психиатрию в описании влияния на них феноменологии, аргументируя такую позицию чрезвычайно высокой их пересечения. Кроме психиатрии Шпигельберг выделял как сферы влияния феноменологии психопатологию и психоанализ, дифференцируя их как от психологии, так и от психиатрии. Психопатология определяется, прежде всего, как теоретическая дисциплина, предметом которой служат психические расстройства, психиатрия же – в большей мере как клиническая практика. Шпигельберг определяет феноменологические психологию и психиатрию как «прикладная феноменология», «метафеноменология» и связывает внедрение феноменологии с кризисом науке в XX веке. Феноменология, подчёркивает Шпигельберг, проникла в психологию и психиатрию путём неличных и косвенных влияний. Он подчёркивал, что феноменология не должна конкурировать с психологией и психиатрией, для которых имеется своя естественнонаучная основа. Феноменология, таким образом, приобретает «статус универсального метода науки» (Гусерль).

Таким образом, феноменологический метод выявляет «базовую психопатологическую реальность», создавая тем самым основу для общей психопатологии и всей последующей психиатрической диагностики. Кроме того, при его помощи реконструируется внутренний мир человека с психическими расстройствами, благодаря чему психиатрия обретает качество человечности и личностности и противостоит сведению психических расстройств к организмоцентризму. Следует отметить, что феноменологический метод (в разной степени завершённости) обязательно присутствует в повседневной деятельности психиатра, независимо от его школьной принадлежности, и поэтому отказ от него принципиально невозможен (Чайка Ю.В., Чайка Ю.Ю., 2004).

Психодинамическое направление – методологическая критика

Психоанализ был замечен философией и психиатрией не сразу. Он достаточно долго проникал как в одну, так и в другую. И это проникновение было отмечено своими победами, своими кризисами и своими закономерностями. Понимающая психология была направлена на раскрытие внутреннего мира, на разворачиваение внутренней истории больного, на установление связей между его отдельными переживаниями, поэтому в своем замысле понимающая психология предполагала некоторые общие с психоанализом моменты. И понимающая психология, и психоанализ строились на идее «прояснения» ранее неявного, оба этих метода работали со связями, а не с феноменами. 3. Фрейд же наделял свой метод собственной историей и собственным содержанием, а Ясперс всячески подчеркивал, что история и содержание должны приходить от больного. Отношение Ясперса к психоанализу менялось по мере отхода от психиатрии и приближению к философии, поэтому оценки Фрейда и его метода разнятся в разные периоды творчества, разнятся они и в разных изданиях его первого труда – «Общей психопатологии». Обращаясь к содержанию предложенного Фрейдом метода, в параграфе «Понимание и бессознательное» Ясперс актуализирует важную гносеологическую проблему психоанализа и разделяет бессознательное в смысле незамеченного и бессознательное в смысле внесознательного, при этом отмечая, что первое может стать осознанным с помощью процедур психологии понимания и феноменологии, его можно испытать в действительности, второе же, являясь истинно бессознательным и принципиально внесознательным, пережито быть не может. На его взгляд, психоанализ акцентировал и гиперболизировал понимание, обратив свой взор ко всем мелочам, сопровождающим жизнь и историю человека. В этом внимании к деталям психоанализ обращается к прошлому человека, к его детству как внутренней истории жизни. Ясперс продолжает свою критику психоанализа в работе «Человек в современную эпоху». Здесь он развивает три направления критики: 1) критическое эпистемологическое исследование психоанализа, 2) противопоставление психоанализа и философии существования, 3) критика буржуазной сексуальной этики. Он подчеркивает, что психоанализ способствует утверждению человека в его гипер-человеческом бытии и оправданию существования в его фактичности. Психоанализ принижает культуру и возвышает подавляемые импульсы, он стремиться прийти к той ситуации, когда человек, избавившись от расщепления и принуждения, благодаря которым он мог приблизиться к самому себе, вновь обращается к своей природе и перестает быть человеком.

Ясперс всячески подчеркивает религиозный характер психоаналитической мысли, религиозную суть психоаналитического движения и указывает, что психоанализ как религия функционирует благодаря нескольким заложенным в его основаниях ошибкам:

1. Подмена постижения смысла причинным объяснением. Понимание, по Ясперсу, основано на взаимности коммуникации, обоюдности взаимодействия и. Причинное объяснение, которое лежит в основании психоанализа, выстраивается на значительной дистанции от субъекта понимания, на его подчинении, на ограничении его свободы, превращении его в объект и навязывании собственной рационалистической интерпретации.