Бархатная ночь - Джо Гудмэн

— Я кричал. Несколько раз. Если он и слышал меня, то не подал виду. Я медленно продвигался вперед, но, лишь достигнув подножия лестницы, понял, куда меня привел подземный ход.

— В пещеру, — прошептала Кенна. — Я всегда подозревала, что есть какой-то путь, но…-Она замолчала. — Что было дальше?

— Я шел до тех пор, пока не оказался в тупике. По крайней мере мне показалось, что это тупик. Это была маленькая комната, из которой не было выхода, кроме как назад. Я даже подумал, что свернул не туда, и собрался вернуться, когда услышал за стеной голоса. Если бы у меня был собственный фонарь или если бы мне посчастливилось споткнуться о фонарь, который оставил твой отец, я бы, возможно, нашел выход. Никогда еще я не чувствовал себя таким беспомощным, как тогда. Единственное, что я мог сделать, — это слушать, но толстые стены приглушали голоса. — Боль воспоминания сжала Рису горло, и его голос стал тише. — Я ничего не мог разобрать, пока не прогремел выстрел.

— О Рис! — Кенна ощутила его боль остро, словно свою. Она без колебания прильнула к нему, даря и взаимно получая исцеляющее успокоение рук.

Рис коснулся подбородком ее золотисто-рыжих волос.

— Я разбил руку, в отчаянии стуча в эту каменную стену, прежде чем рассудок вернулся ко мне. Снаружи не доносилось никаких звуков, но я не позволял себе думать, что с Робертом что-то случилось. Я заставил себя успокоиться и подождать несколько кажущихся нескончаемыми минут в надежде, что твой отец вернется тем же путем, что и вышел. Тогда я не знал, что это невозможно, даже если бы он был жив. После того как плиту задвинут на место, единственный выход из пещеры — на побережье. Роберт не вернулся, а я, так и не найдя выхода из тоннеля, возвратился в дом. Я хотел идти искать лорда Данна, когда меня в коридоре остановила Ивонна и спросила, не видел ли я тебя. Должен признаться, я был груб с ней и вообще не обратил бы на нее внимания если бы она не сказала, что, по ее мнению, ты все-таки пришла на маскарад в костюме разбойника.

— И ты понял… — Рис кивнул:

— Я понял, что следил за тобой, и удивился, как раньше не догадался об этом. Твоя походка, профиль — все было мне знакомо, но я не придал этому значения. Я помню, что побежал в пещеру, моля Бога, чтобы ты не пошла дальше летнего домика. В саду я увидел Викторину, которая разговаривала с твоим братом, который все еще был в костюме сатаны. Я крикнул Нику, чтобы он позвал слуг, взял фонарь и шел ко входу в пещеру, а сам побежал к летнему домику. Наскоро осмотрев его, я убедился, что тебя там нет, и, боясь худшего, поспешил на побережье. Ни корабля, ни лодки там уже не было. Даже следы на песке смыл прилив. Я ждал Ника очень долго и все время звал Роберта. Не дождавшись твоего брата, я вошел в пещеру. Ты сама знаешь, что я там обнаружил.

Внезапный холод пронизал все тело Кенны, и она вздрогнула. До сих пор она не задумывалась, что была на волосок от гибели.

Рис нежно провел рукой по спине Кенны:

— Твои стоны привели меня к тебе, иначе бы я свернул не в ту сторону. Когда я наконец нашел тебя, ты была без сознания. А твоему отцу уже ничем нельзя было помочь.

— Я знаю, — с горечью сказала она. — Когда я обнаружила его, он уже был мертв.

— Я понес тебя к выходу и встретил Николаса. Слуги вынесли твоего отца. Ник хотел взять тебя у меня, но…

— Ты не позволил ему, — закончила она. — Он рассказал мне об этом. Об этом и еще о многом другом. О том, как ты провел около моей постели почти две недели, пока я была без сознания. — Кенна чуть отстранилась, чтобы увидеть лицо Риса. — Я была тогда так несчастна и так ненавидела тебя… — Кенна искренне раскаивалась, это читалось в ее глазах.

Рис прижал к ее губам палец, вынуждая молчать.

— Ты была ребенком, Кенна. То, что ты видела, или то, что тебе казалось, будто ты видела, — тяжелейшее испытание не только для ребенка; но и взрослого. Я ни в чем не виню тебя и не думаю из-за этого о тебе хуже. Не могу отрицать: мне больно было слышать твои обвинения, но ведь это все в прошлом, не так ли?

— Да, — отрешенно сказала она.

— Тогда, я надеюсь, ты понимаешь, что я согласился выполнить поручение министерства, потому что мне все равно нужно было ехать в Даннелли. Я приехал из-за тебя, Кенна. Честно говоря, я не ожидал подобного поворота событий. Наполеон был на Эльбе; между Англией и Францией, казалось, навеки заключен мир. Но что-то, должно быть, возбудило подозрение министра, потому что он очень настаивал, чтобы я поехал в Даннелли.

— Его подозрения оправдались. Ты услышал о планах устроить Наполеону побег.

— Да, но, видимо, для правительства все-таки было недостаточно одной моей информации, иначе оно действовало бы с большей поспешностью. В первую же ночь в Даннелли я увидел, как кто-то пошел в сторону летнего домика. Я полагал, что есть только одна причина, по которой человек мог отправиться туда в середине зимы. В тот вечер я был с тобой, помнишь?

— В ту ночь ты буквально вышвырнул меня из своей спальни.

— Точно. После того как ты ушла, я воспользовался потайным ходом в южном крыле, чтобы пробраться в пещеру. К тому времени я уже знал все секреты старинного замка. Я облазил подземный ход и пещеры вдоль и поперек. Я даже точно знал, где нужно стоять, чтобы услышать разговор. К сожалению, каменные стены искажают голоса, поэтому я до сих пор не знаю, что за люди были в пещере. Я отправил Пауэлла в Лондон с. донесением о том, что мне удалось узнать, и был полон решимости выяснить, кто предатель. Но этим планам не суждено было сбыться. Мой отец и Ричард умерли, тебя похитили, о списке гостей позабыли, а Наполеон сбежал. Осталась одна надежда на Пауэлла. Он работает в Даннелли, и, может быть, ему повезет больше, чем мне.

Кенна не была уверена, что желает Пауэллу того же. Ей совсем не нравилась мысль, что кто-то, кого она знала или даже любила, мог оказаться предателем.

— Ты подозреваешь кого-нибудь? — спросила она, боясь услышать ответ.

— Было бы глупо говорить об этом. У меня нет доказательств. Я не поделился своими предположениями даже с Пауэллом, предпочитая, чтобы он проделал всю работу сам, независимо от меня.

— Это совсем не ответ. Если ты подозреваешь кого-нибудь из членов моей семьи, ты должен сказать мне об этом.

— Кенна, это единственный ответ, который я сейчас могу тебе дать, — строго сказал Рис. — Пожалуйста, не спрашивай меня больше об этом.

— Тогда я могу подумать самое худшее.

— Здесь я уже ни при чем. Можешь думать что хочешь. — Затем выражение его лица смягчилось, так же как и его объятия. — Прости. Я не хотел быть грубым с тобой. Но говорить об этом я не могу. Пока у меня есть только подозрения, но, клянусь жизнью, когда-нибудь ты узнаешь правду.