Огнеслава (СИ) - Гамаюн Марина

Рог возвестил о начале состязания. Аскольд смело шагнул в первый круг и очутился в глухом лесу. Князь замер. Вокруг него, застилая дневной свет, смыкались еловые лапы, звуки стихли, куда не глянь, непроходимая чаща. Закрыв глаза, он вспомнил, как переступал границу обозначенную стрелами, до следующего круга шагов сорок, не больше. «Это морок! — подумал Аскольд. — Я всё еще на поле, главное не терять направления!»

Он двинулся вперед, не открывая глаз. Но налетевший на него соперник, не дал пройти и пары шагов, роняя в снег. Острая боль скользнула по руке. Отпихнув нападавшего в сторону, глянул на рукав, тот разошелся, обнажая кожу, на которой появилась тонкая алая полоса. Что за наваждение, он точно помнил, что получил тупой меч. Каково же было его удивление, когда увидел, что оружие вдруг превратилось в боевое. Кто бы подумал, что женихов ждет не безобидная возня, а реальное сражение!

В этот момент на него обрушился следующий удар противника. Чудом увернувшись, подскочил на ноги, с разворота принимая лезвие на гарду. Парень, что атаковал его, был немногим старше, но с оружием управлялся заметно хуже. Он упорно делал вид, что не знает Аскольда, хотя они неоднократно встречались на охоте. Ну что ж, так действительно проще! Не желая калечить сына ближайшего соседа, князь пару раз нанес удары плашмя, выжидая подходящий момент в обороне. Как только представилась возможность, и противник подпустил его поближе, ударил гардой в голову. Соперник упал, потеряв сознание.

Аскольд оглянулся. Пока вел бой, он потерял направление. Куда теперь? Туда или наоборот? Все ели вокруг казались одинаковыми. Двигаться наугад – пустое занятие. И тут что-то запекло во внутреннем кармане, обжигая грудь. Запустив руку за пазуху, князь вынул перстень с ониксом, что оставила ему царица. Камень сверкал, а тоненький лучик света устремлялся от него в глухую чащу.

— Так значит, ты хочешь помочь мне! — смекнул князь, надевая перстень на мизинец. — Ну что же, веди меня к своей хозяйке!

Продираясь сквозь густые заросли, он пошел туда, куда вело его мерцание. Следившие во все глаза зрители, что с содроганием наблюдали за происходящим по периметру поля, видели совсем другую картину. Перед их глазами всё еще было ровное заснеженное поле с идеальными кругами из вонзившихся в него стрел. В центре с завязанными глазами и мечом в руке стояла невеста. Женихи же бились друг с другом во внешнем круге. Кто-то уже лежал на снегу, кто-то еще сражался, кто-то бродил, словно во сне.

Когда снег окрасила первая кровь, люди испуганно ахнули, а к жрицам побежали слуги и представители женихов. Всем и каждому было объявлено, что оружие предварительно затупили. Но к всеобщему ужасу, на поле разворачивалась настоящая битва. Объяснить то, что происходило не получалось никак, кроме как волей богов. Лишь под красным пологом роскошного шатра владыки юга слышалось одобрительное улюлюканье и восторг. Отправленный им воин мастерски избавлялся от соперников. Но вот князь Аскольд переступил второй круг, там же вскоре оказались еще два жениха. Будто по зову чужой воли, южанин бросил недобитого удальца и поспешил к центру.

Вокруг Аскольда простиралась ровная речная гладь, теряющаяся в густом тумане. Он обнаружил, что стоит на узкой дощечке, возвышающейся над поверхностью воды. «Снова обман!» — убеждал себя князь. Наклонившись, он коснулся реки, вроде действительно вода, ладонь мокрая. «Не может быть такого!» — подумал он. Его взгляд опустился в бездну. Под водной гладью скользнула огромная тень, а после над водой показались костлявые руки с огромными когтями. Аскольд ударил по ним, отрубая пальцы, но они отросли снова. Гигантских размеров чудовище поднималось из омута. Он уже видел нечто подобное, один в один на берегу Черной речки. «Это наваждение! — решил Аскольд. — Колдовство заставляет память воскрешать моменты из прошлого».

Усилием воли он опустил взгляд. Стараясь не думать о том, что видят его глаза, сделал шаг вперед, и…водная пучина не поглотила его. Чудовище исчезло, словно и не было. Аскольд взглянул на перстень, тонкий лучик света звал его дальше. Ступая по зеркальной поверхности реки, он следовал дальше, в самую гущу тумана. Но тут его нагнал другой воин. Видимо, этот парень тоже понял, что вода под ногами не река вовсе. Он окликнул князя, приближаясь. Аскольд остановился, разглядывая противника.

— Оружие боевое! — сообщил князь, предостерегая.

— Да, плевать! Думаешь, испугаюсь? — дерзко ответил молодец с золотой сережкой в ухе.

«Единственный сын в роду, — подумал Аскольд, — не правильно, если он погибнет так глупо!»

— Уходи. Не хочу с тобой драться! — заявил князь.

— Бейся или умри! — резко ответил парень, делая выпад.

Пришлось принять удар. Молодец атаковал напористо, со знанием дела. Серьезный противник! Аскольд чуть отступил. Немного присмотрелся к манере соперника и перешел в наступление.

Проваливаясь назад, противник на мгновение раскрылся. Этого хватило, чтобы князь успел толкнуть его ногой, заставляя потерять равновесие. Казалось, тот сейчас упадет, поднимая брызги и погружаясь на дно. Но нет, ведь под ними не вода, а снежное поле, хоть и кажется иначе. Молодец быстро подскочил на ноги. Снова атака. Аскольд попытался выбить у него меч, не вышло. Улучив момент, пока он подбирал новую стратегию, чтобы обезоружить настырного соперника, тот прорвал оборону и, рассекая одежду, нанес режущий удар по корпусу. Тело в месте ранения запылало, порез хоть и не глубокий, но болезненный. Аскольд схватился за бок. Бросился на него молодец, чувствуя превосходство, да просчитался. Провалилась его атака, также быстро, как и началась. И вот он уже на коленях, а меч князя у самого его горла.

Если бы не морок, что превращал снежное поле в водную гладь, то не заметил бы Аскольд, как сверкнул в руках противника нож и возможно, иначе закончился бы их бой. Но подвела нападавшего водица, отразившая блеск стали. Заметив подлую попытку, коротким и уверенным движением Аскольд дернул меч, рассекая голую шею. Заливаясь кровью, повалился воин вниз. То не круги алые по воде расходятся, то снег кровушкой пропитывается. «Дурак!» — отвернулся Аскольд. Не оглядываясь, пошел дальше.

Вот и третий круг. Запылало пламя перед ним стеною. Жар так и пышет, кажется в этот раз настоящее оно, не мерещится! Но тонкий лучик света зовет вперед. А за огненной стеной слышится лязг оружия, кто-то уже опередил его. Смело шагнул Аскольд в огонь и увидел, как бьется Мара с воином царя Шэхриэра. Подскочил он к ней, оттолкнул, на себя удары принял. Силы у бойца немеряно, а глаза пустые. Заговорен он. Наступает князь, теснит противника к краю круга, тот не сдается. Проскочил Аскольд под рукой у него и ударил его в бедро сзади. Не отреагировал воин на боль, словно и не чувствует её, лишь нога слегка подкосилась. Толкнул его князь, что было силы, повалился боец и выкатился за границу круга.

Хотел было Аскольд сорвать с царицы пояс, да только не видит его Мара, отбивается, что есть мочи. Пойди, забери у неё пояс, прежде надобно еще узел тугой развязать, да невесту при этом не покалечить. Пока он к ней подбирался, воин сакетский опять в круг вернулся. Встал Аскольд рядом с царицей, как когда-то в лесу средь Старых гор. Вместе они от бойца из южных земель отбиваться стали. Поняла Мара, кто спина к спине рядом с ней сейчас стоит. Сердце её быстрее забилось. Старается не отпускать князя далеко от себя, чтобы случайно его не поранить. Поняв это, решил Аскольд действовать.

Боец Шэхриэра и волоска с головы невесты не уронит, иначе сам смерть найдет. Изматывает он её, надеется, что устанет царица, тогда и станет легкой добычей. Разумно! Да только князю это совсем не на руку. Нужно избавиться от южанина как можно скорее. Толкнул он Мару на противника, тот меч из рук выпустил, чтобы царицу не ранить. Аскольд же только этого и ждал. Схватил он свой меч за лезвие и ударил бойца рукоятью наотмашь. Покачнулся соперник и рухнул ниц.

Мара обернулась к князю. Поняла, что если не отобьется сейчас, то победит Аскольд. Она уже дала обещание вырастить яблоки в обмен на мир, кровью поклялась. А умирать, иссыхая, на руках любимого ей совсем не хочется. Да и никто не знает, чем аукнется Аскольду такая победа. За кого угодно готова была выйти царица, но не за того, кого действительно любит.