Изменник - Владимир Герлах

В канцелярии, где было пусто, Галанин говорил Онисиму Коневу: «Онисим, завтра поедете в Луговое, явитесь пораньше к зондерфюреру Аху, доставите им то что я обещал, кланяйтесь им от меня, пусть не теряются и готовят сено для сдачи, мне оно нужно. Сам приеду к ним в гости, как только вернусь. Только вот что: вы помните мне рассказывали о том, что погубил Нину Сабурину один волк, который другим волкам знак дал. Кто он? Говорите прямо, довольно мне сказки рассказывать. Не увертывайтесь! Ну?» Конев молчал, посмотрел в окно: «Да… волк… так это же просто… ты сам смотри, кто там по волчьи ходит, его ведь сразу видно. Только дурачки не видют, не хотят видеть!» Опять говорил что-то несуразное. Галанин махнул рукой: «Не хотите помочь, не надо, без вас разышу! Убирайтесь и смотрите, завтра в Луговое. Да чтобы ваш зять правильно там распределил все что получит, будет саботажничать повешу и вас вместе с ним».

На смену Коневу пришла толстая Евдокия вместе с двумя детьми Аверьяна, мальчиком и девочкой, все стояли перед ним и горько плакали: «Г. комендант, освободите моего дурака. Ну какой он вам помощник? Он ведь трус ужасный… пожалейте сирот! куда я с ними пойду, с сиротами!» Галанин смотрел на толстую бабу, на сонливых плачущих детей, морщился: «Хорошо, пусть он ко мне сейчас придет, мне трусов не нужно, если он в самом деле плохой помощник, пусть остается с вами!»

Обрадованная Евдокия побежала домой, в маленький домик пристроенный к конюшне, подняла Аверьяна с кровати, гнала к Галанину: «Иди не бойся, он согласен». Пока Аверьян объяснялся с Галаниным, кормила детей гречневой кашей, радовалась их аппетиту, но радость была кратковременная. Испугалась на смерть, когда увидела мрачное лицо мужа, который сразу принялся чистить полученную еще вчера винтовку: «Ты что? неужто и вправду едешь?» — «Еду! выхода нету. Ведь он какой? как весь вопрос объяснил? Говорит так: Аверьян, у меня была ваша жена, и, представьте себе, говорила, что вы трус! Но вы не беспокойтесь, я ей, конечно, не поверил. Она просто хочет вас около своей юбки держать. Женщины они все одинаковы. И вот я решил сделать так! Выбирайте, Аверьян, между вашим долгом и вашей семейной жизнью, или еще проще: между мной и вашей женой».

Ведь вот как весь вопрос поставил. Он или ты? Как будто я мог ему сказать против. Да скажи ему что ты, да он меня бы прямо в землю загнал. Пришлось подчиниться, сказал что выбираю его, а сам так и плачу, думаю что пожалеет. Черта с два! И не подумал, больно по плечу ударил и закричал, что другого не ожидал от меня и что он был уверен в моей храбрости и преданности. Да, окрутил он нас обоих и теперь ехать приходится и погибать непременно».

Евдокия всплеснула руками: «Кровопийца проклятый! Всю жизню мою мучал, хромой черт, и сейчас отказался от меня и детей, косой дьявол, его предпочел. Чтоб тебя разорвало вместе с твоим проклятым комендантом». Со злости разбила об его голову горшок с остатками каши. Аверьян убежал на кухню к Капитолине, свою жену он всегда раньше слушался и боялся, но теперь подчиниться ей не мог. Боялся больше своего коменданта, проклинал его, но слушался!

К вечеру Галанин сидел у себя дома за шахматной доской, на которой было расставлено несколько черных и белых фигур, задумчиво курил и думал. Неожиданно пришел Шубер, как ни в чем не бывало, поздоровался, снял шинель и фуражку, бросил на диван, с любопытством посмотрел на доску: «Вы играете в шахматы? Что же вы мне до сих пор ничего не говорили?» Галанин смеялся: «Да ведь, разве я играю. До Алехина мне далеко, так просто ходы знаю». — «А в чем у вас здесь дело?» — «Нужно объявить мат в три хода… ходить белыми… думаю уже час и ничего не придумаю, а ведь должно быть просто!»

Шубер уселся за стол, внимательно посмотрел на доску, улыбнулся: «Конечно просто, вот смотрите. Вы играете черными, я белыми, хожу конем… раз… что вы скажете?» Галанин подумал и нерешительно походил черной ладьей. Шубер двинул пешкой: «Два, теперь советую вам подумать, перед тем как сделать очередную глупость». Галанин покраснел: «У меня нет выхода, я должен ходить конем!» — «Шах и мат! Ну, что вы скажете? Я вам дам возможность поправить вашу ошибку: ставьте обратно фигуры… ну, думайте». Галанин подумал и пошел королевой, Шубер двинул своего коня: «Опять шах и мат! Нет, Галанин, вы разбиты, как не старайтесь, все равно конец. Послушайте, я вижу, что вы играете плохо, но ходы все таки знаете, поэтому я предлагаю вам сыграть партию, при чем даю вам лишнюю фигуру, буду играть без королевы. Нет ли у вас коньяку? Скажите, чтобы Котлярова нам подала».

Галанин прошел на кухню, принес бутылку и две рюмки, нарезал лимон мелкими кусками и насыпал сахару, снова уселся за стол и начал расставлять фигуры: «Ну посмотрим. Давайте бросим жребий, кому ходить первому!» Шубер махнул небрежно рукой: «Начинайте вы! даю вам еще одно преимущество, все равно побью. Не таких как вы игроков бил! Ходите!» Через час Галанин осторожно двинул пешкой: «Шах и мат!» Шубер сердито закашлялся, выпил рюмку коньяку, долго смотрел на доску: «Да, верно, проиграл. Но, г. Галанин, согласитесь что вы играли не совсем правильно. Вы два раза начинали ходить, а потом меняли фигуру. В настоящей игре это не разрешается». — «Но и думать перед каждым ходом по часу, тоже не полагается, а вы это делали все время».

Шубер недовольно крякнул: «Вот как? Ну хорошо! Сейчас мы сыграем по всем правилам: во первых, если вы тронули фигуру, должны ей ходить, во вторых, думать не больше двух минут над каждым ходом. Я кладу свои часы на стол, чтобы каждому было видно! Давайте бросим жребий, кому первому ходить. На этот раз вы лишней фигуры не получите… Что? опять белые… нужно сказать, что вам чертовски везет! Налейте-ка еще по рюмке, коньяк у вас не плохой, ходите!»

Через час Вера вернулась и готовила на кухне ужин, с любопытством прислушивалась к замечаниям игроков: «Галанин, я повторяю еще раз, раз вы взялись за фигуру, вы должны ей ходить, не бойтесь пока еще не мат, но скоро!» — «Г. Шубер, две минуты давно прошли, а вы все думаете, все равно ничего хорошего не придумаете. Ходите же». Еще через час игроки продолжали сидеть друг против друга, пили коньяк, по доске двигались немногие оставшиеся фигуры. Галанин посмотрел на часы: «Уже поздно, м. б. отложим до другого раза, давайте ужинать. Вера, как у вас там, готово?» Шубер сердился: «Отложить, теперь, когда у меня преимущество атаки? Нет, дорогой мой, я вам советую сдаться, ведь ваше положение безнадежное. К тому же у меня одна пешка лишняя».

Галанин не отвечая продолжал играть… потерял коня, взяв у Шубера его пешку. Шубер сиял: «Вот видите, сдавайтесь. Вы, молодой человек, в игре показали весь ваш характер. Играете слишком быстро, делаете глупости и продолжаете упорствовать, не хотите признаться в вашем поражении, хотите поставить все таки на своем. Но поздно. Позвольте, вы куда?» Галанин поставил свою королеву на место черной ладьи: «Шах!» Игра продолжалась с удвоенной энергией, с самыми неожиданными оборотами.