Я беду от тебя отведу - Ульяна Динова

Отец Валерий вопросительно посмотрел на меня.

— Что ты на это скажешь, дочь моя? Тебя не принуждают отказаться от твоего намерения, или это твоё добровольное решение?

— Думаю, это была моя ошибка, святой отец, — ответила я. — Видите, чем это всё едва не обернулось? Я не хочу, чтобы пострадали вы или кто-то ещё. Наверное, вам лучше поступить именно так…

— Если дело только во мне…

— Нет. Просто я поняла, что у каждого своя судьба, и не всегда стоит пытаться изменить её. Скажите, что вас ограбили, хорошо? Я буду иногда посещать вашу церковь, если вы не против.

— Ну конечно же! Как я могу быть против? Наоборот, я буду очень рад видеть тебя. И если ты действительно этого хочешь… То ладно. Так всё и скажу. Но как мне отблагодарить вас всех за своё чудесное спасение? Я обязательно должен вас поблагодарить… Скажите мне ваши имена, чтобы я упомянул их в молитве и ваши заблудшие души смогли обрести покой.

— Благодарите Бога и не волнуйтесь о наших душах, святой отец, — ответил ему Бальдерик Рэй. — Когда придёт время расплаты, мы все непременно ответим за содеянные нами злодеяния, если таковые будут иметь место.

— Он не вспомнит тебя, — сказал мне Б.Р., глядя, как Ладдок усаживает отца Валерия в машину. — Скоро все лишние события выпадут из его памяти.

— Что?! — возмутилась я. — Какие ещё лишние события? Да как ты посмел! Я не хотела, чтобы он забывал меня, понял? Он хороший человек и священник! Он один из немногих поверил мне и…

— Так будет лучше, — перебил он меня. — И для него, и для тебя.

— Почему это? Кто тебе дал такое право? Какого чёрта ты опять решаешь за меня?! — крикнула я ему в гневе и внезапно потеряла голос; голова сильно закружилась и, покачнувшись, я ухватилась за него, чтобы не упасть.

Нахмурившись, Б.Р. приложил руку к моему лбу и отдёрнул её, словно моя голова была раскалённой головнёй.

— Ты вся горишь! — воскликнул он.

— Быстрее! Садись за руль! — велел он Ладдоку, выбегая на улицу. — Отвези святого отца в больницу, но сначала подбрось нас в одно место, тут недалеко.

Шатаясь как пьяная, я пошла к машине, но, не дойдя до неё двух шагов, оступилась и упала в снег. У меня не было сил идти и вообще шевелиться.

— Я просто посплю немного и всё… Совсем чуть-чуть… — пробормотала я заплетающимся языком, кладя голову на руки и сворачиваясь калачиком.

— Только не здесь… — сказал Бальдерик Рэй, но я его почти не слышала.

Глава четвертая ЗАТЕРЯННЫЙ УГОЛОК

Я ненадолго очнулась оттого, что меня куда-то несли.

— Я затопила печь, — произнёс женский голос. — Через десять минут здесь будет совсем тепло.

Некто отнёс меня на единственную кровать в комнате. Постель показалась мне ледяной, я запротестовала и стала требовать, чтобы меня откопали из сугроба.

Едва я положила тяжёлую голову на подушку, как меня начало раскачивать. Я пыталась приоткрыть глаза, но тут же закрывала их: предметы множились и кружились по комнате, отчего начиналась сильная тошнота. Я ворочалась и металась на кровати, но не могла избавиться от мерзких ощущений. Ужасные видения заполнили моё воспалённое воображение. Картинки одна ужаснее другой сменяли друг друга. Какая-то тонкая ниточка связывала меня с реальностью, и я понимала, что всё это не наяву, но давление на моё сознание было слишком сильным, чтобы я могла ему сопротивляться.

Кладбище с покосившимися древними крестами, покрытые лишайниками надгробия, заросшие бурьяном заброшенные могилы. Мертвецы, как в фильмах ужасов, вылезают из могил и ползут ко мне, распространяя вокруг себя жуткий смрад; я зажимаю нос, но едкий трупный запах разложения… он повсюду. Они прикасаются ко мне ледяными скользкими руками, и я кричу, кричу, кричу…

Велиж, я снова в детстве…

Огненный розовый шар летит прямо на меня, грозно сверкая множеством переплетённых в нём молний. «Помогите!» — зову я на помощь и вижу свои босые маленькие ноги, бегущие по траве, чувствуя сзади раскалённое дыхание неумолимо надвигающейся смерти.

Что-то холодное и влажное легло мне на лоб. На какое-то время стало немного легче. Я услышала рядом с собой чьё-то невнятное бормотание и приоткрыла глаза: кто-то сидел на моей кровати, но было темно, и я не смогла разобрать, кто это. Новое бредовое видение подхватило меня и унесло из реальности.

Всё перевернулось вверх дном. Я оказалась на поле сражения среди людей с копьями и мечами: вокруг пыль и мгла, затмевающая небо, топот конских копыт, запах крови и вопли раненых; гудит и стонет взрытая земля. Рыцарь в доспехах на огромном чёрном коне, вырвавшись из кольца атакующих его, устремляется ко мне. Следом за ним скачет преследователь, но рыцарь не видит его.

— Осторожнее, сзади! — кричу я: почему-то мне хочется помочь ему. Рыцарь поворачивает коня и одним ударом клинка поражает противника. На мгновение он приподнимает забрало шлема и смотрит на меня, — я вижу только его блеснувшие в темноте глаза. Рыцарь благодарно кивает мне, поднимает коня на дыбы и исчезает.

Я слышу журчание воды. Лёжа на спине я безвольно плыву по реке. Мои распущенные волосы струятся вместе с водой и водорослями по течению. Чёрное небо, усыпанное звёздами, безмолвно проносится надо мной. Меня прибивает к берегу.

Всплеск воды за спиной. Из реки, нагая, выходит Кира с венком из водяных растений на голове. В кустах неподалёку ощущается какое-то движение.

— Тсс… Иди сюда, иди… — зовёт Кира кого-то, приблизившись к зарослям. Включается сразу несколько пар светящихся жёлтых глаз, и на берегу, с треском раздвигая ветки, оказываются двенадцать крупных волков. Один из них — изящный, чёрный как смоль — приседает вниз, тянется всем телом, игриво припадая не передние лапы, и превращается в Лауру, одетую в остатки чёрного, изорванного в клочья платья. Она тоже зовёт кого-то из чащи. Странно: на её зов, вытянув вперёд руки, выходит Вадим в одних брюках, босиком и без рубашки, с завязанными глазами.

— Фас! — приказывает Лаура волкам. Щёлкая зубами, звери окружают меня, в их жестоких глазах горит голодный блеск и жажда крови. Неожиданно я поднимаюсь в воздух и лечу вверх, а затем оказываюсь в густом белом тумане, и не могу понять — то ли я в нём двигаюсь, то ли мимо меня движется то, что я вижу.

На миг передо мной возникает фигура человека в длинном коричневом одеянии с капюшоном, скрывающим его лицо; в руках он держит песочные часы, — я успеваю хорошо разглядеть, что в верхней их части песка ещё достаточно много.

Потом из тумана по очереди выплывают знакомые и незнакомые мне лица, среди них снова лицо Вадима, — он истерично хохочет, напоминая свихнувшегося сатира. Но он быстро исчезает, а смех его ещё некоторое время эхом доносится откуда-то издалека.

— Читайте устав! — строго заявляет Мисс Магда непонятно кому, сидя на убогом деревянном стуле в сером старомодном платье и чепце, держа раскрытый зонтик над головой. — Там всё написано. И будет вам счастье!

— Нет, — неожиданно возражаю я ей. — Этот устав не для меня, а для вас. Мне он не нужен… — Но она не отвечает мне и растворяется в тумане.

— Ты никогда не попадёшь в рай, мне очень жаль… — печально говорит священник Валерий, сменивший мисс Магду на стуле. — Они украли твою душу, и теперь у тебя её нет…

— А она была у меня? — спрашиваю я.

— Нет. Ты — это проект.

Слеза ползёт у меня по щеке. У меня нет родителей, никто меня не любит, а теперь, оказывается, и души-то у меня тоже нет…

Какая-то отвратительная беззубая старуха в лохмотьях выскакивает из тумана, хохочет и тычет в меня кривой клюкой:

— Ты не туда попала, правда? Ищи свою мать! Найди её могилу — она ждёт тебя! Кровь мертвецов на ней. И на тебе!

— О, мертвецы! — восхищённо восклицает «Кощей», потрясая человеческой бедренной костью и, с наслаждением понюхав её, откусывает от неё кусок чёрного засохшего мяса. — Мертвецы — это хорошо! Они больше ничего не чувствуют.

Вновь я стою на поле. Молния летит на меня сзади; обернувшись, я молча смотрю на неё, она врезается в мою голову многовольтным электрическим разрядом.

Я слышу свой крик.

Жгучая боль пронзает меня, словно тысячи игл втыкаются в моё тело.

Я вижу свою фотографию, плывущую по ручью, всю истыканную иглами; следом за ней, изгибаясь, плывёт фотография Вадима, будто вырванная из какого-то глянцевого журнала, где он позирует в откровенном виде; кто-то достает её из воды и аккуратно вырезает его лицо. Я следую взглядом выше за руками, взявшими фотографию, и вижу Лауру — её торжествующую волчью улыбку и горящие синим пламенем волосы.

Наверное, прошла целая вечность, пока я находилась в бредовом плену. Но потихоньку власть кошмара стала ослабевать и рассеиваться, уступая место тягучей сонливой усталости. Пожалуй, я скоро смогу уснуть, и это спасёт меня. После ледяного озноба меня бросило в адский жар. Чьи-то заботливые руки бережно приподняли мою голову, и я ткнулась сухими горячими губами в край железной кружки, — потянувшись к ней, жадно глотнула живительной прохладной воды. Кто-то сидел рядом со мной на кровати. Приоткрыв тяжёлые, горящие веки, я узнала Бальдерика Рэя, но подивилась его странной перемене: у него были длинные волосы ниже плеч, лоб пересекала тонкая повязка из переплетённых лоскутков, а одежда на нём выглядела как будто из какого-то далёкого прошлого времени. Он что-то тихо произносил с закрытыми глазами, держа в руках медальон на цепочке, — какие-то фразы на непонятном языке, бессмысленный набор звуков, больше похожий на ахинею. «Что ты говоришь? Я тебя не понимаю…» — спросила я, отбрасывая одеяло. «Спи, милая, я здесь, с тобой», — сказал он, наклоняясь ко мне и снова накрывая меня; лицо его было встревоженным и озабоченным. Мне захотелось, чтобы Б.Р. прилёг рядом со мной и обнял меня. Я попыталась провести слабой рукой по его щеке, но он осторожно взял мою руку, поцеловал её и положил на кровать, — я не могу сказать точно — во сне это было или на самом деле. Потом я провалилась в тёмную пустоту и спала без сновидений до утра.