Языки Пао. (Сборник) - Джек Вэнс

Шорн закусывал в одном из закоулков торгового центра в Фузариуме и чувствовал себя весьма неуютно. Площадь более акра через равные промежутки была заставлена столами, напоминая пол, покрытый кафельной плиткой, и обслуживалась медленно двигавшимся трехъярусным автоматом-разносчиком.

Голова Шорна ужасно чесалась под рыжим париком, но он не осмеливался почесаться, опасаясь разрушить сложное творение Тино. Кроме того, он понял, что Фузариум — полуденное прибежище вечно спешивших рабочих — никак не соответствует характеру Клуча Кургилла. Среди серых, темно-зеленых и бурых костюмов Шорн в своем пестром одеянии, имитировавшем стиль телеков, был словно фламинго в курятнике. Он ощущал на себе тупо-враждебные взоры. Телекам завидовали, но их уважали; в то же время обычный человек, подражавший телекам, вызывал презрение и злобу.

Шорн быстро покончил с ленчем и направился по Зайк-аллее к парку Мультифлор, где побродил между пыльных сикоморов.

В два часа он зашел в будку, набрал номер павильона «Кларьетта». Щелкнуло реле, на экране видеофона появился причудливый черно-белый вид павильона, и сухой мужской голос произнес: «Павильон «Кларьетта»».

— Говорит Клуч Кургилл. Я хочу побеседовать с Адлари Доминионом.

Появилось худое лицо, любопытное и довольно нахальное, с большим носом и бледно-голубыми птичьими глазами:

— Что вам угодно?

Шорн нахмурился. Он забыл об одной важной вещи. Забыл расспросить Клуча, как выглядит Адлари Доминион.

— Мне назначена встреча сегодня в два. — Он стал наблюдать за реакцией человека на экране.

— Можете сообщить мне.

— Нет, — отрезал Шорн, обретая уверенность. Человек был слишком наглым, слишком надменным.

— Я хочу говорить с Адлари Доминионом. То, что я должен сообщить, не для ваших ушей.

Худощавый бросил на Шорна свирепый взгляд:

— Это мне решать. Доминиона нельзя беспокоить по пустякам.

— Если Доминион узнает, что вы стоите на моем пути, он будет недоволен.

Худощавое лицо залилось краской. Экран померк. Шорн ждал.

Экран снова загорелся, показав ярко освещенную комнату с высокими белыми стенами. В окнах были видны облака, освещенные солнцем. На Шорна смотрел другой человек, такой же худой, как и первый, но смуглый, с седыми волосами и маслянисто-черными глазами. Под сверлящим взглядом проницательных глаз Шорну стало не по себе. «Сработает ли маскировка?»

— Ну, Кургилл, что вы хотите мне рассказать?

— Дело строго конфиденциальное.

— Вы не доверяете видеофону? — изумился Доминион. — Уверяю вас, он не прослушивается.

— Нет, я доверяю видеофону, но я наткнулся на кое-что важное и хочу быть уверен, что получу обещанную награду.

— Ах вот как! — Доминион не стал разыгрывать непонимание. — Как долго вы работаете?

— Три дня.

— И уже ожидаете самой большой награды?

— Моя информация стоит ее. Если я стану телеком, то в моих интересах помочь вам. А нет так нет. Все очень просто.

Доминион нахмурился:

— Едва ли вы способны оценить важность ваших сведений.

— Предположим, я узнал о болезни мозга, которая поражает только телеков. Допустим, я узнал, что в течение года половина или три четверти телеков будут мертвы?

Ни один мускул на лице Доминиона не дрогнул.

— Разумеется, я хочу знать об этом.

Шорн молчал.

— Если ваша информация такова, — медленно произнес Доминион, — и мы удостоверимся в ее подлинности, вы будете награждены соответствующим образом.

Шорн покачал головой:

— Я не могу рисковать. Это мой шанс. Я должен убедиться, что получу желаемое, — другого случая у меня не будет.

Губы Доминиона скривились, но он сказал достаточно спокойно:

— Хорошо.

— Я хочу прийти в павильон. Но должен вас предостеречь — ведь нет ничего плохого, когда между друзьями устанавливается полная ясность?

— Да, это так.

— Не пытайтесь применить ко мне наркотики. У меня во рту капсула с цианидом. Я убью себя прежде, чем вы что-нибудь узнаете.

Доминион мрачно усмехнулся:

— Очень хорошо, Кургилл, только не проглотите ее ненароком.

Шорн ответил с такой же улыбкой:

— Только в знак протеста. Как мне попасть в «Кларьетту»?

— Возьмите такси.

— Открыто?

— Почему бы нет?

— Вы не боитесь контршпионажа?

Зрачки Доминиона сузились, голова чуть склонилась набок.

— Я полагал, мы обсудили это на предыдущей встрече.

Шорн благоразумно решил не спорить.

— Хорошо, я сейчас буду.

Павильон «Кларьетта» парил высоко над океаном, как сказочный воздушный замок, — сияющие белые террасы, ряды башен с красными и голубыми коническими крышами, сады с зеленой листвой, висящие в воздухе.

Такси опустилось на посадочную площадку. Шорн вышел. Водитель неодобрительно покосился на него:

— Мне подождать?

— Нет, можете улетать.

У Шорна мелькнула смутная мысль: или он покинет это место с помощью обретенной телекинетической силы, или не покинет вовсе.

Дверь распахнулась. Шорн вступил в зал, где вдоль стен располагались красно-коричневые, оранжевые, пурпурные и зеленые призмы, горящие в солнечном свете, падавшем сверху. В нише на возвышении сидела девушка — прелестное создание с густыми золотистыми волосами и нежной кожей.

— Слушаю вас, сэр, — произнесла она с безразличной вежливостью.

— Я Клуч Кургилл. Хочу видеть Адлари Доминиона.

Она нажала кнопку.

— Вам направо.

Шорн поднялся по стеклянной лестнице внутри зеленого стеклянного цилиндра, вышел в коридор со стенами из красного с золотым отливом камня, который не добывался на Земле. Одна стена была увита темно-зеленым плющом. Напротив белые колонны образовали превосходную изящную раму, полную зеленого света и пышных растений с белыми и ярко-красными цветами.

Шорн помедлил, оглянулся. Зажегся золотой свет — и стена раздвинулась. За ней стоял Адлари Доминион.

— Входите, Кургилл.

Шорн вступил в луч света и, ослепленный на миг, потерял из виду Доминиона. Когда зрение восстановилось, он увидел, что Доминион сидит в парусиновом кресле на блестящем карнизе, идущем вдоль стены. Другим видимым предметом обстановки была оттоманка из красной кожи. Три прозрачные стены открывали великолепный вид: облака, освещенные солнцем, голубое небо, синее море.

Доминион указал на оттоманку:

— Присаживайтесь.

Оттоманка не превышала фута в высоту; сидя на ней, Шорн был бы вынужден запрокидывать голову, чтобы видеть лицо Доминиона.