Миры Клиффорда Саймака. Книга 17 - Клиффорд Саймак

Миры Клиффорда Саймака

Книга семнадцатая

Интервью с К. Саймаком

Это интервью Клиффорд Саймак дал на конференции MINICON весной 1980 года Джорджу Дж. Ласковскому, издателю фэнзина «Lan's Lantern», и его сотруднице Мэри Коуэн. Оно отличается не только своим неформальным характером, но и тем вниманием, которое уделяет интервьюер вопросам, волнующим читателей и почитателей Саймака. Мы публикуем это интервью практически полностью, за исключением нескольких абзацев, касающихся отношения Саймака к различным американским конференциям фантастов. Надеемся, что читатели простят нас за эти купюры.

Джордж Ласковский: Сэм Московиц в книге «Искатели завтрашнего дня» утверждает, что первый ваш рассказ назывался «Кубы Ганимеда». Какова его судьба?

Клиффорд Саймак: Да, это был мой первый рассказ, и я отослал его в «Amazing»[1]. Редактором тогда был Т. О'Коннор Слоун. Я несколько месяцев не имел от него никаких вестей и лишь случайно, через нью-йоркский фэнзин, обнаружил, что мой рассказ принят. К тому времени я уже успел написать и опубликовать еще пару рассказов. Я ждал, а рассказ в «Amazing» все не появлялся, так что года через три я потребовал, чтобы мне вернули рукопись. Ее вернули — истрепанную донельзя, рваную и заляпанную, а вместе с ней прислали записку от Т. О'Коннора, в которой говорилось, что мой рассказ устарел. Мне было трудно представить, как мог устареть рассказ, действие которого происходит на спутнике Юпитера, но, если ему понравилась эта отговорка, я не возражал.

В общем-то, рассказ был весьма слабый, как и большинство первых рассказов. Я закинул рукопись на полку и забыл о ней. Возможно, она до сих пор где-то валяется, но сомневаюсь, чтобы я ее когда-нибудь нашел.

Л.: Таким образом, первый ваш рассказ никогда не был опубликован, и его место занял второй — «Мир красного солнца», появившийся в декабрьском выпуске «Wonder Stories» за 1931 год.

С.: Да, совершенно верно.

Л.: И в этом рассказе вы использовали прием, который, насколько мне известно, не применялся ни одним из писателей того времени: путешественники во времени в вашем рассказе устанавливают машину времени на самолете.

С.: Да, чтобы подняться над всякими геологическими пертурбациями, которые могли произойти в течение их путешествия.

Л.: Это весьма разумно. Кто-то пользовался этим приемом до вас?

С.: Не думаю, но учтите, в те времена фантастика только начиналась, и сделать что-то новое было вовсе несложно.

Л.: Кроме того, ваши герои побеждают главного злодея, угнетающего будущее население Земли, не при помощи сверхнаучного оружия, а при помощи оружия психологического.

С.: Да, психология. Вот это может быть первым использованием психологии как оружия в фантастической литературе. Я, правда, не уверен в этом — просто никогда об этом не задумывался — но вполне может быть.

Л.: Да, насколько мне известно, вы были первым, кто осуществил эту идею, и не только в этом рассказе, но и в другом — «Золотом астероиде»…

Мэри Коуэн: Это было задолго до того, как психология, социология и прочие гуманитарные науки стали рассматриваться в одном ряду с физикой, химией и биологией.

С.: Да, вы правы, но поймите — не я один довольно рано понял, что нельзя слишком полагаться ни на массовую технологию, ни на чудовищное оружие в стиле Э. Э. Смита, у которого на любую угрозу был один ответ — построить пушку еще больше. Та сила, что скрыта в мозгу, не менее важна, чем технология. Не думаю, что делали это осознанно, но многие из нас использовали подобные приемы.

Л.: И, кроме того, этот рассказ лишен счастливого конца.

С.: Рассказы не обязаны хорошо кончаться. В этом я не согласен с большинством фантастов. Сейчас с этим легче, чем в прежние годы. Я бы сказал, что это вина Джона Кэмпбелла, который очень долгое время устанавливал, какой должна быть научная фантастика. Джон и некоторые другие редакторы настаивали, что человечество всегда должно побеждать, что мы — самая умная, хитрая и сообразительная раса во Вселенной. Это же полный абсурд. Мы с тем же успехом можем и проиграть. Сейчас мы отходим от этого эгоцентризма, и рассказы уже не должны, как прежде, завершаться «хэппи эндом» Многие шедевры мировой литературы тоже плохо кончаются.

К.: «Гамлет».

С.: Вот классический пример, и не единственный.

Л.: Кроме того, ваша машина времени не перемещалась в прошлое.

С.: Ну, в этом я точно первым не был. Это общий принцип для по-настоящему больших идей — их надо ограничивать, иначе они разрушают произведение. В других рассказах машина времени может перемещаться только в прошлое, но не в будущее.

Л.: Это не первый замеченный мной образец, но самый ранний. Пол Андерсон написал повесть «Flight to Forever»[2], в которой машина времени могла двигаться не больше чем на 200 лет в прошлое, но неограниченно далеко в будущее. Так что путешественники улетают все дальше и дальше в будущее в надежде, что наука будущего найдет способ обойти этот запрет, пока, наконец, они не минуют гибель Вселенной, рождение новой и не возвращаются в ту же точку, откуда прибыли. Довольно запутанная история. Пол написал ее в 1948 году, вы свой рассказ — в 1931-м, так что вы, возможно, были первым, кто использовал эту идею.

С.: Может, да, а может, нет. Первым или нет — неважно, главное, что кто-то ее использовал.

Л.: А почему вы стали писателем? Что подтолкнуло вас к этому?

С.: С самого детства я мечтал стать журналистом, газетчиком, и эта мечта осуществилась. Но, как мне ни нравилось писать в газеты — а этим я занимался вплоть до 1976 года, когда ушел на пенсию, — я обнаружил, что это занятие сковывает мою творческую фантазию. Когда строчишь колонку новостей, приходится держаться как можно ближе к истине, ограничивать себя фактами. Это, конечно, само по себе творческое занятие и даже искусство, но не того масштаба, какого мне хотелось. И я начал писать всякую макулатуру. Знакомство мое с научной фантастикой началось не с «Amazing Stories», как у большинства, а с Герберта Уэллса и Эдгара Аллана По, но я и журналы почитывал. Примерно в то время я и осознал огромные возможности научной фантастики; тогда эта область только начинала развиваться. И я занимался фантастикой всю жизнь, за исключением краткого периода, когда денег не было, идей тоже, и я накропал пару вестернов.